А теперь по-русски

Сохраняется ли конституционный принцип секулярности Российского государства

Отблаговестили рождественские праздники. Отславословили по-христиански, отколядовали по-язычески. Отпьянствовали и отъели по-советски (или по-новорусски, что одно и то же). Теперь несколько впечатлений, так сказать, со стороны.

Первое — и самое впечатлившее. Пышная прямая трансляция из главного столичного храма, с его ковровыми дорожками и мебелью, до странности похожей на «бородинский» корпус номер один преображенного в новорусском стиле (после аскетичного сталинского) Кремля. Первоклассные голоса хора, молодые баритоны, сделавшие бы честь не блистающей пока еще голосами отечественной оперной сцене. Бедноватый, по сравнению с прежними ельцинскими выходами, иконостас действующих политиков второго плана в скучных, на фоне золоченых риз, черных костюмах. И — закадровый текст, похожий на комментарий праздничных парадов, когда хорошо поставленный голос своевременно объяснял, какая из академий проходит сейчас по Красной площади. И на этот раз закадровый голос терпеливо разъяснял происходящее во храме. А главное — после каждого фрагмента ритуала объявлял: «А теперь — перевод на русский язык"… С русского на русский, что ли? Вроде бы в целом многое понятно, только нараспев. Да и отдельные слова угадываются… Потом приходит понимание: да, необходим перевод на современный русский язык, чтобы рядовой телезритель (он же прихожанин, он же потенциальный верующий) понял, о чем идет речь в этом великолепном и таинственном действе, которое совершается в главном храме русской православной церкви. Что же доносится до сердца даже искренне желающего уверовать человека — Слово или декоративная византийская пышность ритуала? Пока нет ответа… Как нет ответа, почему слову проповедника (причем достаточно качественному с пропагандистской точки зрения слову) надо внимать стоя в тесном, сморкающемся и кашляющем зале, а не сидя, как в иных христианских храмах. Почему неофитам надо продираться сквозь паутину языка трехвековой давности, вместо того, чтобы поговорить с Богом напрямую, как миллионы других христиан? Наконец, почему надо встречать светлый праздник Рождества не вместе с единоверцами по всему миру? А теперь уже — отмечать его, по сути дела, дважды — в декабре и в январе,

Неужели древние разночтения между юлианским и григорианским календарями способны столь сокрушительно повлиять на экономику, безнадежно вынимая из рабочего графика страны драгоценные трудовые дни и ночи, ввергая общество в нудную череду утомительных «праздников»?

Насчет губительных последствий календарных разночтений возопил недавно со страниц газеты «Ведомости» жаждущий трезвости и трудовой дисциплины некий бизнесмен. Не побоялся прослыть еретиком. И слава Богу. Может быть, когда-нибудь его отметит в святцах будущая обновленная Церковь. Однако как быть с главным — языком богослужения, с доступностью ритуалов, с приближением объекта поклонения к тем, кто стремится напрямую поговорить с Отцом Небесным? И как сочетать хваленую «протестантскую этику» с ценностями нестяжательства?..

Разумеется, у меня нет желания встревать в вековые схизматические споры и призывать к реформации а-ля д-р Мартин Лютер на отечественной почве. В какой форме, в какой степени осуществится модернизация официального православия — это, несомненно, чисто внутрицерковное дело. Но и отреагировать на окружающую действительность иерархам РПЦ тоже было бы полезно. Хотя бы для будущего. Пока, как показывают социологические исследования, для позитивного будущего имеются основания: недавний опрос ИСПИ РАН показал, что молодежь в возрасте от 15 до 29 лет доверяет церкви всего на десяток процентов меньше, чем президенту Путину (соответственно, 48 и 57 процентов). Это неплохой результат для любой общественной институции, учитывая, что все остальные — далеко за чертой. Однако результаты опроса не уточняют — какая именно церковь удостоилась такого доверия молодого поколения. Скорее, речь идет о религии вообще и о Церкви как таковой. По крайней мере, по данным МВД, в православных рождественских праздниках (включая гуляния) приняло участие немногим более 3 миллионов человек (в Москве — около 120 тысяч). Даже если принимать в расчет граждан, охочих до всяческих гуляний, то получается около 2 процентов тех жителей страны, которые при недавней переписи записались русскими. А если учесть представителей других населяющих Россию традиционно православных этносов, например, 2 с лишним миллиона украинцев, то получается и того меньше.

Эти расчеты, конечно, весьма приблизительны: количество участвующих в исполнении обрядов не совпадает с числом приверженцев той или иной религии. В этом плане малоплодотворной представляется дискуссия, затеянная одним из лидеров мусульманского духовенства по поводу того, сколько в России так называемых «этнических мусульман» — то ли 20, то ли 14 миллионов. По итогам Всероссийской переписи населения численность народов Российской Федерации, которые в силу национальных традиций могут исповедовать ислам ну никак не выходит больше 14 миллионов человек. При этом вовсе не факт, что все они поголовно являются верующими. Тем более это относится и к людям, исповедующим другие верования — православным, католикам, лютеранам, буддистам, иудеям и многим другим. «Этнический иудей» вполне может оказаться православным, а «этнический буддист» — атеистом…

Впрочем, важнее этих дискуссий сегодня — сохранение конституционного принципа секулярного характера Российского государства, у которого куда больше забот, чем соблюдение идеократического имиджа власти.

И дело не только в том, каких официальных ценностей должна придерживаться власть постиндустриальной эпохи — «продуктивных» (по версии либералов) или «непродуктивных», но зато «нравственных» (по версии их оппонентов).

Мы не одни такие неуверенные: в день православного Рождества 7 января газета «Нью-Йорк таймс» посвятила подробный материал анализу «религиозного водораздела» между республиканцами и демократами на предстоящих в США президентских выборах. Массовые настроения, свидетельствует газета, сегодня на стороне более предрасположенных к религиозному восприятию мира республиканцев, чем относительно вольнодумных демократов. Однако, заключает автор комментария NYT Николас Кристоф, если уж мы вступаем в период религиозных войн, стоит напомнить, как Абрахам Линкольн достиг моральной чистоты, не опускаясь до морального лицемерия. И хотя Линкольна упрекали в недостатке религиозности, в его деятельности органически сочеталось соответствие моральным принципам в личном поведении (о чем заботятся консерваторы), и в стремлении к социальной справедливости (о чем пекутся либералы). В истинно американском понимании, приходит к выводу автор, одно без другого не существует…

О чем пекутся и о чем заботятся наши отечественные либералы и консерваторы (не в доморощенном, а цивилизованном понимании этих терминов) еще предстоит разобраться. Ясно одно: и «западнический» и «почвенный» мессиджи должны быть выражены по-русски. Без необходимости перевода.

9 января 2003 г.