Лет сто тому назад один из умнейших людей России, замечательный писатель и богослов К. Победоносцев опубликовал свою знаменитую статью «Великая ложь нашего времени». Там он пишет: «Одно из самых лживых политических начал есть начало народовластия, та, к сожалению, утвердившаяся со времени французской революции идея, что всякая власть исходит от народа и имеет основание в воле народной. Отсюда истекает теория парламентаризма, которая до сих пор вводит в заблуждение массу так называемой интеллигенции — и проникла, к несчастию, в русские безумные головы. Она продолжает еще держаться в умах с упорством узкого фанатизма, хотя ложь ее с каждым днем изобличается все явственнее перед целым миром». Ах, как бы хотелось начертать эти слова где-нибудь при входе в Государственную Думу, чтобы их могли усвоить «народные избранники"… Однако же оставим праздные мечты и вернемся к печальной реальности. Увы! — за прошедшее столетие в «русские безумные головы» проникла с Запада еще одна — вторая ложь. Она заключается в том, что якобы идеи «народовластия», «демократических свобод», «прав человека», «прав меньшинств» заложены в Евангелии и принадлежат Христианству. На самом же деле все эти идеи вовсе не христианские, а масонские, и окончательно сформулированы они были в британском парламенте и в конгрессе США. Декларация независимости Соединенных Штатов гласит: «люди сотворены равными» и «одарены своим Создателем некоторыми неотчуждаемыми правами». Удивительно тут то, что почти никому не приходит в голову самая простая мысль, если это «равенство» и «права» действительно «дар Создателя», отчего же Всемогущий Господь не творит всех людей действительно равными и свободными? На самом деле Христианство предполагает лишь одну существенную свободу — право выбора между добром и злом, между праведностью и грехом, между Богом и сатаною. Священное Писание подчеркивает наше неравенство в этом мире. (Любопытствующих отсылаю к 12 главе 1-го послания к Коринфянам.) Равны мы все только пред Самим Богом, в частности, это будет на Страшном Суде, где предстанут «царие и нищие в равнем достоинстве». Священное Писание вообще не говорит нам о каких бы то ни было «правах», речь идет только об обязанностях — по отношению к Богу и к ближнему. И все призваны к послушанию: слуги — господам, жены — мужьям, дети — родителям и все вместе — властям. Вот весьма поучительный пример из Евангелия. Величайший праведник — «больший из всех рожденных женами» — святой Иоанн Креститель становится, как бы выразились теперь, «узником совести». «Ирод, взяв Иоанна, связал его и посадил в темницу за Иродиаду, жену Филиппа, брата своего; потому что Иоанн говорил ему: не должно тебе иметь ее» (Мф. 14, 3−4). А что же Господь Иисус Христос? Неужто он не поспешил на выручку Своему другу и сроднику? Отнюдь нет. Он попрежнему продолжает Свою проповедь… И наступает день рождения Ирода, пляшет девица, и преподносит своей развратной матери страшную награду — окровавленную главу Иоанна Крестителя… И представим себе, как поступил бы в этом случае не Христос, а какой-нибудь современный либеральный христианин, пламенный борец за права человека. Без сомнения он собрал бы тысячную толпу и повел бы ее демонстрировать возле Иродова дворца — «Свободу Иоанну Крестителю!». Ну, а теперь несколько слов касательно «самоопределения малых наций» и «свободы национальных меньшинств». Как известно, древняя Палестина находилась под властью, говоря современным языком, «римских империалистов». Однако Спаситель не только не возглавил «патриотическую борьбу народов за национальное освобождение», а напротив того — приказывал платить подать кесарю, да еще благодетельствовал офицеров «оккупационных войск» — исцелил, например, слугу центуриона. Впрочем, в Евангелии есть одно место, где идея «народовластия» находит весьма показательное воплощение (боюсь только, что самое упоминание об этом важнейшем эпизоде сильно покоробит многочисленных либералов, которые присвоили себе абсурдное с церковной точки зрения имя «христианские демократы»). Я говорю о решающем моменте, когда разъяренная толпа по наущению первосвященников и старейшин требует от Понтия Пилата распять Господа. С точки зрения демократии это решение вполне законно и приемлемо: во-первых, наличествует «квалифицированное большинство голосов», а во-вторых, решение принимается на «альтернативной основе» — для позорной казни предлагается и иной кандидат — разбойник Варавва. О смертной казни Двадцатый век — жесточайший во всю историю человечества — тем не менее принес победу т. н. гуманистическим началам. В частности это выражается в том, что во многих странах упразднена смертная казнь за тяжкие преступления. А в прочих государствах теперь существуют объединения борцов за окончательную отмену этого наказания. Для тех, кто утратил религиозную веру и отрицает «воскресение мертвых и жизнь будущего века» (а именно таковыми являются почти все образованные люди нашего времени), борьба против смертной казни — занятие совершенно естественное. Но — удивительное дело! — среди этих борцов мы видим множество таких деятелей, кто искренне почитает себя верующими христианами. Нам, в России, за примерами далеко ходить не надо — самым знаменитым и страстным противником этого наказания был не кто-нибудь, а сам великий писатель Лев Толстой. В 1909 г. он опубликовал специальную статью под названием «Смертная казнь и христианство». Наиглавнейшая мысль там такая: «Казалось бы, самый простой, естественный и неотразимый довод против смертной казни был бы довод религиозный, о том, что смертная казнь несовместима с тем христианством, которого исповедниками признают себя защитники казни». Тут следует заметить, что Л. Н. Толстой в конце своей жизни был еретиком, причем еретиком в самом точном, классическом смысле этого понятия. Что такое вообще ересь? Слово это происхождения греческого, от глагола «ерео», который означает «захватываю» или «беру». То есть «еретик» — это тот, кто «берет» или «выбирает» нечто из Священного Писания в ущерб общему смыслу. Именно таким образом поступают современные пацифисты и гуманисты, когда, основываясь на заповеди «не убий», вслед за Львом Толстым они отрицают войну и смертную казнь. Данная, шестая заповедь, наряду с прочими девятью содержится во второй из книг Ветхого Завета — «Исход» (гл. 20). Господа гуманисты отказываются видеть, что сразу же вслед за этим идут Божественные предписания карать смертной казнью различных преступников — убийц, гадалок, мужеложцев, скотоложцев и т. д. И далее Господь призывает Свой избранный народ к беспощадной истребительной войне против аморреев, хеттеев, ферезеев. И еще — если бы шестая заповедь имела тот смысл, что придают ей либеральные толкователи, она бы так и гласила: «не убий, не воюй, не казни». Люди, подобные Льву Толстому, отвращаются от жестокостей, которые, по их мнению, содержатся в Ветхом Завете, и противопоставляют этому Евангелие и учение Господа о любви. Но опять-таки это — прием чисто еретический, ибо Сам Иисус Христос засвидетельствовал: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф. 4, 17). Чтобы окончательно ответить на вопрос — «совместима ли смертная казнь с христианством?» — следует обратиться к самому трагическому эпизоду во всей евангельской истории — к распятию Господа Иисуса Христа. Мы знаем, что страдание и сама смерть Его вполне добровольны — Всемогущий Господь идет на это по Собственной Воле. Его распинатели — легионеры, народ и начальники иудейские, издеваясь над Божественным Страдальцем, призывают Его избежать крестных мук: «других спасал; пусть спасет Себя Самою, если Он Христос, избранный Божий» (Лк. 23, 35). И далее повествование Святого Евангелиста Луки окончательно разрешает (во всяком случае, для христиан) вопрос правомерности и допустимости смертной казни. «Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли; а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со мною в раю» (Лк. 23: 39 — 43). Итак, Господь наш Иисус Христос, обладая Божественной властью, и Сам не избежал Креста, и «благоразумного разбойника» не избавил от мучительной, однако же вполне заслуженной казни. Но зато раскаявшийся в своих деяниях и уверовавший в Него преступник первым из людей вошел в Небесные Обители. От перемены мест слагаемых сумма — меняется! Страну то и дело охватывает предвыборная лихорадка. Партии, блоки, объединения растут, как грибы после дождя, сливаются, как «струи Арагвы и Куры», размножаются, как амебы, простым делением… Все политики обещают народу избавление от нынешних бед и напастей, а державе — мощь и процветание. Слова «Россия» и «отечество» повторяются без числа и на разные лады во множестве названий и воззваний. Когда наблюдаешь за ухищрениями некоторых одиозных политиков, которые спекулируют на чувствах простых людей, так и просится на язык знаменитый афоризм С. Джонсона: «Патриотизм — последнее прибежище негодяя». Но мое особенное внимание привлекают патриоты подлинные, те, кто с негодованием отвращаются от десятилетий позорного коммунистического рабства и чувствуют себя наследниками подлинной России — страны Православной и Монархической. Увы! — когда глядишь в эту сторону, прежде всего в глаза бросается разобщенность, тут нет ни единства, ни согласия. Не в этом ли неумении объединиться кроется одна из существенных причин, по которой патриотические движения не пользуются массовой поддержкой? Есть и еще одна причина неуспеха нынешних российских патриотов и их пропаганды. Общеизвестно, что следование какой бы то ни было идее требует от человека определенной жертвенности, готовности отказаться от каких-то преимуществ, удобств и благ. Но — увы! — сограждане наши, которых в течение семи десятилетий цинично обманывали и растлевали коммунисты, в массе своей на сознательное самоограничение неспособны. У подавляющего большинства бывших советских людей преобладает лишь одно стремление — жить не хуже, чем американцы или немцы, но при этом, по привычке, не особенно утруждать себя. И, наконец, есть третья, на мой взгляд, самая существенная причина, которая мешает успеху нынешних наших патриотов, она коренится в самой их идеологии. Мы помним, что министр народного просвещения и президент Императорской Академии Наук С. С. Уваров в 1833 г. сформулировал знаменитую триаду — «Православие, Самодержавие, Народность». И это вовсе не было мертвым догматом, именно эти три понятия воодушевляли победоносное российское воинство, в бой шли «За Веру, Царя и Отечество». Так вот, беда в том, что нынешние патриоты ставят классическую триаду с ног на голову. Прежде всего проповедуется и культивируется почвенничество — любовь к русскому народу и его прошлому, затем, как некое историческое дополнение — монархическая идея, и уже после всего — религия, Святое Православие, то, что должно быть «во главе угла», «единым на потребу"… Кто-нибудь может возразить: какая в сущности разница? Ведь от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Но в данном случае это математическое правило неприменимо. Евангелие настаивает на четкой иерархии ценностей — превыше всего стремление к Царствию Божьему, а все земные блага (в том числе разумное государственное устройство и достойный уклад жизни) подаются Создателем лишь по мере приближения к религиозно-нравственному идеалу.
