 |
| Татьянин день | Протодиакон Андрей Кураев | 13.06.2008 |
Урок первый: вера — это знание, которое стало убеждением
— Уважаемые коллеги! Сегодня у нас в гостях известный публицист, миссионер и — что для нас очень важно — выпускник Московского университета, являющийся также преподавателем философского факультета Московского университета. Тема сегодняшней встречи вам известна. Ей предшествовало очень много важных событий в нашей стране и вообще в мире православия. Сегодня мы как раз поговорим о тех православных ценностях, которые мы должны как действующие и будущие госслужащие нести в себе и всегда учитывать при принятии важных государственных решений. Чтобы не терять времени, я прошу предоставить слово отцу Андрею Кураеву, и затем вы можете задать ему вопросы.— Последний раз вам говорю: Христос воскресе! Сегодня день отдания Пасхи, уже Вознесение. Сначала я, пожалуй, буду вынужден чуть смягчить те тезисы, которые здесь прозвучали в ходе моей презентации насчёт обращения к госслужащим, которые что-то должны иметь и так далее. На мой взгляд, самый сложный вызов, перед которым стоит сегодня Православная Церковь в повестке дня для нас на 21-й век, это научиться стать народной Церковью, а не государственной. Знаете, за 20 веков нашей истории модели взаимоотношений государства и Церкви разнообразием не отличались. Только две этих модели было. Сначала Римская империя преследовала христиан, потом Церковь в союзе с Империей преследовала всех остальных. И, собственно, только 20 лет, точнее, менее двадцати лет мы учимся жить в условиях свободы совести, когда государство не наказывает и не поощряет за то или иное отношение или неотношение к религии, перемену этого отношения. И для общества, и для госвласти, и для Церкви это всё внове, это всё непросто.
В предыдущее столетие что происходило? Зайду чуть в сторону. Есть немножко для меня загадочное и проблематичное совпадение евангельского тезиса и научно-социологического. В Евангелии есть общеизвестная притча о талантах. Люди приходят в мир с разными талантами — кто с одним, кто с тремя, кто с пятью. И понятное дело, что в евангельском тексте речь идёт не о талантах скрипачей или инженеров, а о таланте религиозной отзывчивости.
А что говорит социология? Вот, скажем, в 70-е годы в эпоху развитого брежневского социализма соцопросы в нашей стране показывали, что от 8-ми до 12-ти процентов населения называли себя верующими. В те годы даже просто назвать себя верующим — это серьёзный поступок. Франция, 80-е годы. Здесь, конечно, 70% французов называют себя верующими, но у социологов есть контрольный вопрос: причащаетесь ли и исповедуетесь ли Вы? И тут выясняется, что так называемых практикующих католиков только 15% от всего населения Франции. 90-е годы, Финляндия. Здесь 90% финнов называют себя лютеранами, христианами. Поскольку они протестанты, то вопрос к этой конфессии о исповеди и причастии неактуален, поэтому социологи задают вопрос так: читаете ли Вы Евангелие дома самостоятельно? И только 9% финнов отвечали положительно на этот вопрос в начале 90-х годов.
Сходство этих цифр для меня довод в пользу того тезиса, что число людей религиозно отзывчивых, способных жить по своим убеждениям и иметь эти убеждения, число этих людей не зависит ни от конфессионального климата в стране, ни от политического. Где-то порядка 10−15% людей способны жить по совести, то есть какие-то свои взгляды сделать именно убеждением.
В моём понимании вера — это такая волевая реакция на ту информацию, которая у человека есть. Это может быть светская вера, нерелигиозная, но вера — это знание, которое стало убеждением.
Урок второй: язык миссионера
Что происходило в истории христианства? Вот приходит миссионер в дикую страну к дикому племени. Его кушают. Через несколько лет приходит новый миссионер. Его тоже кушают, но при этом начинают размышлять: а что это за люди такие, которые разрешают себя кушать? И когда приходит третья волна миссионеров, то их, прежде чем скушать, сначала послушают. И вот потихоньку формируется какое-то количество пассионариев, говоря жаргоном Гумилёва, которые отзываются на эту новую необычную проповедь. А однажды такой пассионарий оказывается среди власть имущих. Человек, подобный киевскому князю Владимиру или царю Борису в Болгарии, или императору Константину в Римской империи. И вот такой пассионарий вдруг решает: пусть это будет моей верой и верой моего народа.Бестселлер «Код да Винчи» утверждает, что император Константин принял христианство по той причине, что Римская империя была на грани религиозной войны и раскола, и тогда, чтобы не допустить надвигающейся войны между христианами и язычниками, император Константин принял сторону христиан, явно побеждающей стороны. Вы знаете, в общем, откровенная брехня. Достаточно сказать, что по подсчётам разных европейских историков количество христиан в Римской империи ко времени обращения императора Константина не превышало 12% населения, причём большинство из них жили, понятное дело, на востоке, вблизи Иерусалима, в восточной части империи, а Константин был провозглашен императором Рейнскими легионами на границе с Германией, то есть, на крайнем западе Римской империи, где число христиан было минимальным. Так что совсем не из желания взять сторону выигрывающего большинства Константин сделал свой выбор.
Когда марксистские историки заявляли, что князь Владимир принял христианство, потому что понимал, что политеизм не может выступать в качестве идеологической обслуги складывающегося нового феодального общества, я всегда спрашивал себя, а иногда и задавал этот вопрос громко в аудиториях университета: простите, где князь Владимир изучал основы марксизма-ленинизма, чтобы вот так всё это интуичить и в таких терминах мыслить? Так вот, речь идёт, конечно, о некоем внутреннем отклике сердца. И затем вот такой пассионарий-христианин во главе народа объявлял как князь Владимир: «Кто не хочет быть мне врагом, идите на Днепр креститься».
Поскольку это были времена патерналистского сознания, поэтому такого рода призыв «отца семьи» не вызывал чувства диссидентского протеста. В этом смысле опыт князя Владимира сегодня повторить нельзя — другие люди, другое общество, нет такого единодушно признанного лидера, социально-нравственного. И некоторые люди сегодня заблуждаются, перенося свою возможную реакцию на такого рода возможный приказ современной власти, анализируя ситуацию тысячелетней давности. Слушая модную сказку о том, что Русь была крещена огнём и мечом, стоит вспомнить некоторые элементарные вещи.
Первое, не очень, правда, элементарная вещь, насколько я знаю, среди историков-русистов это дискуссионная тема — можно ли Киевскую Русь вообще считать государством? Или это было протогосударственное образование? Это не вполне государство в том смысле, что там не было чёткого административного аппарата. В конце концов, вертикаль власти на Руси была достроена только при Петре Первом, она сверху вниз как сталагмиты прорастала до толщи народа. У Киевской Руси не было границ, не было пограничной стражи, не было аппарата повсеместного присутствия государства и контроля, поэтому, если кому-то не нравится новая вера киевского князя, во-первых, вокруг леса, рядом ещё языческая Венгрия, тут же вблизи языческая до 14-го века Литва, рядом всякая языческая чудь, куда хочешь — туда и уходи, в конце концов, если тебе не нравится новая религиозная политика.
Так вот, лидер объявлял: моя вера такая, она должна быть и вашей, и, в общем-то, народ из патерналистского чувства, чувства сыновнего, с этим соглашался. Сегодня это невозможно. Сегодня впервые ситуация, когда — я на религиозном языке скажу — Господь ставит перед нами задачу: попробовать привлечь к себе не 10%, народную толщь, народную массу не по приказу.
В «Независимой газете» сегодня как раз интервьюшка на немножко похожую тему. Сможет ли Церковь в 21-м веке не приказом, а словом, примером, молитвой, в конце концов, привлечь сердце русского народа вновь? Сможет или нет? Вот этот вопрос, по большому счёту, главный для выживания России как страны. Что это значит? Что здесь зависит от Церкви? Это, в частности, значит, что Церкви нужна новая Пятидесятница. Поясню. Осенью прошлого года была богословская конференция в Москве, и я на ней спросил архиепископа Белгородского Иоанна, главу миссионерского отдела Патриархии, говорю: «Владыка, вот в апреле 2008-го года Синод принял концепцию миссионерского служения, и в этой концепции есть святые банальности. Там сказано, что миссионер должен обращаться к народу на его родном языке, что миссионер должен с уважением относиться к культуре того народа, к которому он обращается, что миссионер должен включать в свою проповедь элементы местной культуры, что нужно готовить священников из местного населения. Это всё прекрасно, это святые банальности. У меня вопрос один: скажите, под народами кто имеется в виду — вьетнамцы, корейцы, японцы или же рокеры, рэперы, толкиенисты, готы, эмо? То есть, могу ли я понимать слова „идите научите вся языки“ вот именно относительно языков молодёжных субкультур?» И владыка сказал: «Да, Вы совершенно правильно всё понимаете». Вот о чём идёт речь.
Урок третий: искать симфонии с обществом
Есть герб Византии, воспринятый Россией, — двуглавый орёл. Две главы — это Царь и Патриарх. И общее тело, потому что подданные царя одновременно духовные чада Патриарха. И византийский принцип симфонии, в диалоге этих двух глав происходит определённая корректировка политики государства и Церкви. И всё это было просто, когда с одной стороны был Патриарх, с другой царь, то есть, предельная персонификация этих двух вертикалей власти, скажем так.Сегодня Патриарх есть, царя нет, и речь идёт не о сравнении полномочий царя и Президента, может, сегодня у Президента полномочий больше, чем у Александра Третьего, дело не в этом. Дело в том, что современное общество многоязыко, многовекторно, нет в нём одного, безусловно, всеми признаваемого, лидера. Одни группы людей ориентируются на авторитет какого-нибудь учёного, другие ищут звуков, издаваемых каким-нибудь певцом, артистом, спортсменом и так далее. Вот в этих условиях Церковь должна искать симфонии не просто с Президентом, не с государством, а с обществом. Это одна из главных идей русского Ренессанса — Серебряного века. Идея симфонии не просто византийская, она христианская. Но симфонию надо искать не с высшим носителем власти, а с обществом как таковым во всём его разнообразии. И это означает, что в самой Церкви должны быть люди, владеющие разными языками вот этих современных субкультур.
Вот сейчас я смотрю — в Интернете и в реальной жизни молодёжь начинает меня упрекать: почему, отец Андрей, Вы с рокерами дружите, а на нас, рэперов, не обращаете внимания? В общем, справедливый упрёк. Но мой ответ тоже понятен: я не могу быть всем для всех, я не апостол Павел, я общаюсь с теми людьми, которые мне понятнее. Надеюсь, что появятся другие люди Церкви, не обязательно в рясе, которые смогут наладить общение с этими другими молодёжными мирами, найти с ними общий язык.
Недавно вместе с фондом «Вольное дело» я совершал поездку по Кубани, и в одной станице старшеклассники задают мне вопрос: как Вы относитесь к нам, к готам? Оказывается, готы Кубань заселили. Я говорю: знаете, я к готам отношусь хорошо, у меня с готами много общего — тоже хожу в чёрном и часто бываю на кладбищах. Зал зааплодировал. Эмо — это же готовые кандидаты в наши монастыри. Глазки заплаканные, жизнь не удалась. Ясное дело — в 15 лет не удалась, значит, давай в Дивеево, может, другая, иноческая жизнь удастся. Так вот, в Церкви должны быть люди, знающие разные языки. Сможем мы это сделать или нет…
Я приехал к вам сейчас сюда в паузе очень серьёзного проекта. Начну издалека. Года три или четыре назад группа «свидомых украинских письменникив» опубликовала открытое письмо против «российской мовы». Надо, мол, закрыть радиостанции на русском языке. И в этом письме была замечательная фраза: «Российска мова це ж мова попсы та криминалу». Переводить надо или понятно? И мы с Юрием Шевчуком решили — зачем спорить? Вместо того, чтобы доказывать, надо показывать. Мы решили нанести ответный визит и приехали во Львов.
Юрия Шевчука, думаю, никто не подозревает в попсе. Мои связи с миром криминала, надеюсь, не очень известны. Соответственно, мы приехали — получай, фашист, гранату. В ответ на это заявление родилась другая идея — провести по Украине такой миссионерский рок-тур. Рокеры нашли повод — 1020 лет крещения Руси. Неюбилейная дата, вроде бы 1025 больше считается юбилеем или 1050. Но мы не можем ждать ещё 30 лет, понимаете? Не можем, потому что не все из нас доживут. Шевчуку уже 51. В конце концов, те, к кому мы обращаемся, тоже не виноваты в том, что они не были в Церкви или были ещё слишком маленькими, или не родились 20 лет назад, когда 1000-летие праздновалось.
И вот родилась идея вспомнить эту дату и провести такой миссионерский рок-концерт во всех областных центрах Украины, а кроме того России и Белоруссии. Дальше произошло следующее. Митрополит Владимир Киевский эту идею поддержал, рассказал о ней Патриарху Алексию, Патриарх сказал Путину, а Путин Ющенко. В итоге мы сейчас ездим.
Идея какая? Это народная дипломатия. Шевчук равен Шевчуку, Кураев равен Кураеву, мы это всё время подчёркиваем, мы не засланцы. Хотя Ивано-Франковское телевидение ошарашило свою аудиторию заявлением о том, что наш приезд — это новейший геополитический проект Кремля, и Кураев и Шевчук едут к нам вместо русских танков отнимать нашу землю. Но, тем не менее, мы принципиально аполитичны в этом туре, мы подчёркиваем, что нас никто не засылал. При этом некий политический подтекст, конечно, есть. Мы хотим напомнить об общих истоках истории наших народов. Мы хотели бы с этой миссией пройтись повсюду, куда долетели брызги днепровской крещальной купели. В нашем замысле в июле в день князя Владимира завершить выступления на Украине в Киеве концертом на Майдане Незалежности, затем 2 недели в Белоруссии, а потом 15-го августа в наших планах улететь на Чукотку, чтобы оттуда потихоньку двигаться к Москве, чтобы 4-го ноября на Красной площади в День национального единства дать финальный концерт этой нашей серии.
Пока ещё у нас на российскую часть спонсоров не нашлось. А это серьёзно. Вот по городам Украины всюду даже сцену с собой возят. То есть, несколько трейлеров идут впереди. Концерты через день. Бывает, что каждый день. Каждый день новый город. Несколько трейлеров везут аппаратуру, потому что не в каждом городе есть аппаратура такого качества, которая нужна для уличного концерта.
Понимаете, нас уже услышали больше миллиона людей, больше миллиона людей были на наших 18-ти концертах. Чернигов, последний концерт 29-го мая. 300 тысяч населения — 50 тысяч на площади. Самое интересное, что епископ Черниговский Амвросий мало того, что пришёл на концерт с проповедью, он ещё на воздушном шаре с площади улетел, сверху святой водой рокеров покропил, и ветром его за 30 километров унесло. Причём, понимаете, это не какой-нибудь юноша, мальчик с панагией, у него 9 внуков! Просто 22 года назад его матушка погибла в автокатастрофе, троих детишек ему оставила, младшенькой дочке было полтора годика. Он человек очень непростой судьбы, удивительно светлый, интересный, на идею эту охотно отозвался.
Нам, конечно, хотелось бы так и по России пройти, чтобы можно было обратиться к нескольким миллионам людей. В Интернете на моём сайте идёт дискуссия о том, полезно это или нет. Один человек, из Чернигова, кстати, очень резко возражал. А ему ответили: конечно, понятно, что сложная аудитория, полупьяная площадь, но Вы можете найти и предложить другой способ обратиться к ЭТОЙ аудитории? То есть, понятно, что есть традиционный язык церковной проповеди, не говоря уже о языке богослужения. Но вот к именно этим-то людям, до них как можно достучаться?
Урок четвертый: Это ваша паства
У меня в Виннице был, я считаю, поразительный случай. Площадь, концерт, я местного отца благочинного тихонечко вывожу на сцену за музыкантами, чтобы он именно со сцены посмотрел на происходящее. И затем на ухо ему шепчу: «Отец Николай, это Ваша паства». Знаете, батюшка вздрогнул. Он, кажется, впервые в жизни это понял, что его паства — это не 300 милых бабушек у него в храме, а вот весь город. И эти колючие рокеры — не просто те, кто создают пробки, и батюшкина машина на требы из-за них опаздывает. Это всё тоже его дети, его каноническая территория, в конце концов.Поэтому на что я надеюсь вот в этом туре? Первое — конечно, на чудо. Вдруг у рокера лютого совесть Господь пробудит? Для такой надежды всегда есть возможность. По меньшей мере, два чуда за этот месяц у нас были. Ничего, что я в эти мелочи ударяюсь? Первое чудо было в Луцке. Дождь. Выхожу я на сцену для проповеди и начинаю её так: «На вашем месте, ребята, я бы сейчас сказал: поп, чего ты там делаешь на сцене? иди, займись своим делом, помолись, чтобы дождик кончился! Народ заценил. Потом я говорю: но дождь идёт не только поэтому, дождь идёт потому, что вы Небу не доверяете, вы чего под зонтиками спрятались? Про себя я в эту минуту вспомнил дивные строчки Марины Цветаевой: «Над каждым домом — язык неймёт, каждым домом — Богоотвод, оцените и смысл, и жест, застрахованность от божеств». И продолжаю вслух: сложите зонтики — и дождь прекратится. Они на меня так удивлённо смотрят, складывают зонтики, дождь прекращается.
Второе маленькое обыкновенное чудо было уже, по-моему, в Донецке. Там на концерт пришло человек 10 местных священников. Но почему-то они решили прийти без ряс. Понимаете, что такое 10 священников без ряс? Вот песня Шевчука «Хиппаны» — это про них. То есть, батюшка без рясы — это такой заслуженный байкер республики, ветеран по внешнему виду. И вот где-то за сценой они кучкуются, мы с ними общаемся. Сцена, милицейское ограждение, а вокруг толпятся ребята, которые хотят получить автограф, сфотографироваться с кем-нибудь, может быть, с Шевчуком. И уже конец концерта, ребята разгорячённые, пацаны майки с себя сняли, с голым торсом стоят. А я, признаюсь, вот как-то даже девушку в мини-юбке не воспринимаю как провокацию, но вот если вижу человека, у которого нет крестика, я глубоко возмущён и оскорблён. И у этих ребят крестиков нет. Я к ним подхожу: где ваши крестики? — Ой, ну, где-то там, дома, у бабушки. Я обращаюсь к отцам: отцы, у вас с собой крестики есть? — Не, нету. Но тут происходит чудо. Один из этих батюшек привёл с собою своего алтарника, мальчишке лет 17, и оказалось, что у этого хлопчика есть странная привычка — все крестики, которые ему дарят, он носит сразу на одной цепочке. И поэтому здесь, под рубашкой, у него был полный иконостас. И я его раскулачил. Сорвал с него эти крестики, раздал этим ребятишкам, в общем, все были очень довольны, в том числе и раскулаченный, потому что он видел, что эти крестики нашли себя, своё место. Я думаю, такое совпадение — тоже некий промысел Божий. Так вот, есть место для чуда. Не в том смысле, что на концерте кого-то пробьёт немедленно, но, может быть, наутро кто-нибудь из этих ребятишек проснётся с мыслью не о пиве, не о похмелье, а о Небе. Пусть один человек из тысячи, но это уже здорово. Но это чудо, это нельзя прогнозировать.
Второе, что происходит, несомненно. В Тернополе, в Тернопольской области центр Православия на Западной Украине, Почаевская Лавра. Если честно, сегодня трудно сказать, создаёт Почаев православие или разрушает его. Я когда бываю в Почаеве, то всё время вспоминаю строчки Александра Твардовского «Тёркин на том свете»: это вроде как машина «Скорой помощи» идёт, сама режет, сама давит, сама помощь подаёт. То есть, с одной стороны жутко травмирующие, пугающие листовки, всюду конец света, антихрист, а с другой стороны — благодатная хорошая атмосфера, святыни. В общем, в Тернополе заходим в Лавру с Шевчуком, он достаёт фотоаппарат, начинает прекрасные храмы фотографировать, какая-то кликуша тут же подбегает: вся электроника от антихриста, разбей это! Вот такие настроения. После концерта в Тернополе подходит ко мне женщина, православная: «Отец Андрей, спасибо! За концерт, проповедь…» «А за что конкретно?» — спрашиваю. «Я поняла, что конец света — не завтра».
Запорожье. Другая женщина подходит. Я знаю её и её семью, детишек много лет. Обычная история. Пока мальчишки были мелкие — с мамой в храм ходили. Подросли — дорогу в храм забыли. Сейчас они студенты. И вот она подходит: «Отец Андрей, спасибо! Мои мальчики были на концерте, на проповеди, на лекции Вашей. Я смотрела на их глаза, на их лица. Я поняла — они не потеряны ещё. Я поняла, что проблема не в них, а во мне, то есть, проблема в том, на каком языке к ним будет обращаться Православие». Это тоже очень важно. Следующая перемена в самой Церкви. За этот месяц, я думаю, какие-то перемены уже произошли.
Когда 4 года назад я впервые вышел на площадку рок-концерта, конечно же, ничего не сказала старику золотая рыбка, только плавничком у виска покрутила. И по многим кельям, в том числе Интернет-кельям, пошли слухи, что, мол, совсем сдурел Кураев, вон до чего дошёл в погоне за славой и дешёвой популярностью. Я думаю, что за этот месяц прошла канонизация этой формы миссионерской работы. Каждый концерт открывался показом видеозаписи обращения митрополита Владимира на больших экранах. В четырёх украинских городах из 18-ти местные епископы сами выходили и обращались к ребятам. Во всех остальных городах, кроме Запорожья, секретари епархии, священники, уполномоченные архиереями, тоже выходили и открывали эти концерты. То есть, это стало нормой, и нормой доброй.
Во всех городах мы опрашивали потом начальников милиции, и те были в шоке, менты были в шоке! Они впервые видели рок-концерты без драк, без потасовок, спокойно, по-доброму люди расходились. Для самой Церкви это очень важно. Для любого человека — и маленького, и большого — важен опыт удач. Вот ощущение своего тела — удачно перепрыгнутый забор, например, сделанное физическое упражнение, радостное ощущение удачи. Тактильный, механический опыт, мышечная память — я это могу, я это умею. И вот этот опыт, надеюсь, отложится в церковных тканях. Очень важно для Церкви выйти за рамки кадильного занавеса.
Самое главное, на что я рассчитываю, это тот миллион ребят, которые были на наших концертах. Они, конечно, не придут завтра в храм. Хотя по Интернету я вижу сообщения о том, что в той же самой Виннице необычно много молодёжи в следующее воскресенье было в храмах. Но это, понятно, всплеск, который угаснет. Но дело не в этом, а в том, что у этих тысяч и тысяч ребят, я надеюсь, за этот вечер закрылась внутренняя линия фронта, они перестали считать Церковь своим врагом. Они видели, что праздник им подарила Церковь. Весь концерт шёл под образом князя Владимира, Крещения Руси, понятно было, что это Церковь подарила праздник, что это их праздник, их музыка. Пройдут годы, и ребята эти обратятся всерьёз. А пока очень важно, что мы вам не враги. Дальше уже ваша реакция зависит от вас. Вот это, думаю, в массовом порядке будет происходить.
Продолжение следует…
Александр Болмасов
http://www.taday.ru/text/119 737.html
