 |
| Союзное вече | Митрополит Иларион (Алфеев) | 10.06.2008 |
С сорокалетним Владыкой мы говорили на разные темы: как связанные с церковью, так и вполне земные, житейские.
В церкви жизнь бьет ключом!
— Знаю некоторых молодых людей, они считают себя верующими, но в церковь не ходят. Им там, говорят, скучно… Как вам такая тенденция? Ясно, что церковь — не дискотека, сюда являются не развлекаться, но тем не менее можно как-то изменить ситуацию в этом направлении? Должна ли церковь стать более привлекательной для молодых?— Мне довольно трудно понять, как кому-то может быть скучно в церкви. Я вспоминаю свою юность: в храм Божий меня тянуло не то что магнитом — гораздо сильнее! Не представляю себе, как можно скучать на богослужении.
— Верующим человеком нужно родиться или им можно стать в процессе взросления?
— Вера — это путь, по которому Бог и человек идут навстречу друг другу. Первый шаг делает Бог, всегда и безусловно верящий в человека.
— Что происходит дальше?
— Люди разные. Один, услышав слово Божие, готов принять его, а другой остается глух. Почему так, мне сказать сложно. Думаю, что помимо самого человека, его внутреннего устроения есть еще нечто, что называется «зовом Божьим». Мы, верующие люди, знаем, что человек не может прийти в церковь, если его не призовет Господь Бог.
— Как Бог призывает — вы могли бы раскрыть секрет?
— Божий зов я бы уподобил стреле. Бог, как опытный охотник, ранит душу человека. Кровоточащая и незаживающая рана заставляет душу, забыв обо всем, искать врача. Таким образом, душа того, кто почувствовал зов, становится одержимой горячим влечением к Богу. «И помыслы такой души, — пишет преподобный Макарий Египетский, — горят духовной любовью и неудержимой тягой ко все более славным и светлым красотам духа, томятся неудержимой любовью к небесному Жениху и… рвутся к возвышеннейшему и величайшему, чего уже больше ни словами не высказать, ни человеческим разумом не постичь…»
— Красиво сказано! Но если спуститься на нашу грешную землю и посмотреть на конкретных верующих…
— Пути самые разные. Иногда встреча с Богом бывает внезапной и неожиданной, иногда — подготовленной долгими исканиями, сомнениями, разочарованиями. Думаю, что не найти двоих христиан, которые бы пришли к Богу одинаковыми путями. У каждого что-то всегда свое. Тут нет проторенной тропы. Каждый должен пройти весь путь сам и обрести своего личного Бога, Которому мы говорим: «Боже, Ты — Бог мой!» (Пс. 62, 2). Бог один и тот же для всех людей, но Он должен быть открыт мною и стать моим.
Есть люди, которые рождаются в верующей семье, воспитываются в церковном духе и становятся церковными людьми. Однако церковное воспитание — вовсе не гарантия того, что человек, когда вырастет, не станет, например, атеистом.
С другой стороны, немало случаев, когда воспитывался человек вне христианской веры, а потом по каким-то причинам — или через интеллектуальный поиск, или через какое-то духовное переживание, или через какую-то жизненную катастрофу, или через какую-то сложную ситуацию — он все-таки становится верующим.
— Интересно, а как вы обрели «своего Бога»?
— Я — простой московский мальчишка… Только из тех, кого с детства пытаются «нагрузить» всякими знаниями и навыками.
— Не повезло?
— Нет, я ни о чем не жалею. Одиннадцать лет учился по классу скрипки и композиции в музыкальной школе имени Гнесиных, потом проступил в Московскую консерваторию. Предполагалось, что стану профессиональным музыкантом. Но дело в том, что параллельно я начал ходить в церковь…
— Одно другому стало мешать?
— Поначалу в общем-то нет…
— Но кто-то же вас туда привел? Вот в музыкальную школу — кто?
— Мама.
— А в церковь?
— Господь Бог. Я же и говорю: если Бог захочет привести кого-то в церковь, он это сделает обязательно, причем с любым человеком.
Как читать Библию?
— Как известно, самая читаемая книга в мире — Библия. Современные молодые люди знают — это бестселлер. Охотно покупают, начинают читать, но… Случается, быстро охладевают, откладывают «на потом». В чем тут причина, как вы считаете? Библия — книга исключительная, возможно, и читать ее следует по-особому? Есть секрет?— Открывают обычно с самого начала…
— А с начала как раз и не стоит читать! Тем более человеку, который впервые берет эту книгу в руки. В Библии, как известно, две части: одна потолще, другая потоньше. Одна называется Ветхий Завет, а другая — Новый Завет. Вот с Нового Завета и следует начинать. Причем с Евангелия от Матфея. Можно пропустить первую страницу, где перечисляются имена предков Христа, и продолжать дальше.
Вот если вы прочитаете сначала Евангелие от Матфея, потом от Марка и от Луки — по содержанию они схожи, но имеют нюансы, — то получится, что вы трижды узнаете разными словами рассказанную историю жизни, смерти и воскресения Иисуса Христа. Как бы с разных ракурсов посмотрите на нее. Задумаетесь и поймете, как много разных мыслей навевает она…
— Но если человек не поверит в рассказанное — что тогда?
— Мне кажется, что любой непредвзятый человек, если начнет читать Библию, даже если он вначале и не поверит, что Христос воскрес, все равно почувствует глубину этой книги, ее содержательность, красоту слов Иисуса Христа и многое другое. Но самое главное, он поймет, что речь идет о живой совершенной личности. Ведь Христос пришел на землю не для того, чтобы были написаны Евангелия, не для того, чтобы оставить людям книгу нравственных поучений.
Через Евангелие раскрывается сам Бог, ставший человеком. Это следует правильно понимать.
— Понятно. Что следует в Библии читать дальше?
— Изучив первые три Евангелия, дальше вы можете прочитать Евангелие от Иоанна, потом что-то из Посланий апостольских. По мере чтения вам будет открываться нечто сокровенное. Но я думаю, что за Ветхий Завет приниматься не надо, пока вы не прочитаете — и, может быть, не один раз — Новый Завет и Послания апостолов.
— В Новом Завете употребляются имена, которые упоминаются в Ветхом Завете, и человеку может быть непонятно, о ком идет речь…
— Все, что требуется, легко уточнить в энциклопедии или интернете.
— Речь о молодом человеке — нетерпеливом, горячем…
— Молодой, нетерпеливый, горячий пусть сначала читает Евангелие, а потом уже Ветхий Завет. Потому что, если он начнет с Ветхого Завета, он быстро утонет в пучине событий, изложенных там.
— Опасная пучина?
— Для «молодого, горячего» — конечно. Все слишком длинно изложено. Прочитать «Книгу Бытия» и «Книгу Исход» еще можно — они увлекательны. Но дальше начинаются такие Книги, чтение которых становится настоящим испытанием и для более выдержанных людей. Например, перечисление имен колен израилевых в книге «Числа». Множество повторов. Различные военные истории с всевозможными жестокостями…
— Последнее как раз напомнит современный телеэкран — там тоже хватает насилия, крови…
— Да, к сожалению. Поэтому не с этих моментов следует начинать… Ветхий Завет читается по-настоящему с интересом, когда человек уже как бы включился в тему истории израильского народа. Ведь она — предыстория пришествия в мир Господа Иисуса Христа. Читатель увидит, как Бог готовил человечество к принятию Мессии.
— Извините, Владыка, но некоторые русские ребята, скажем так, считают, что им незачем изучать историю израильского народа, когда они и свою-то не шибко знают…
— Хорошо, давайте изучать свою историю. На 80 процентов это история православной церкви. Православие невозможно вычеркнуть из истории русского народа. Это попытались сделать большевики, и люди старшего поколения помнят, что преподавали им в советской школе. Как истина «в последней инстанции» преподносились не просто искаженные факты, а зачастую полностью не соответствовавшие действительности.
Если изучать историю русского народа, то станет очевидным то глубокое и всестороннее влияние, которое Православная Церковь оказывала на формирование русской души, русской идентичности, русской культуры, искусства и духовности. Но мы не должны забывать, что христианство пришло на Русь из Византии, куда его принесли апостолы Христа. Христос воплотился в Иудее, он был евреем, апостолы тоже были евреями, между собой они говорили на арамейском языке. Поэтому история Боговоплощения как бы совершенно естественным образом вписывается в историю израильского народа. Корни ветхозаветные невозможно отсечь от христианского древа. Вот почему в конечном итоге необходимо знать не только Новый Завет, но и Ветхий Завет. Но начинать я советую все же с Евангелия.
Современнику всего не понять
— Прочитал, подумал, может быть, восхитился — ну, а дальше-то что? Идти в церковь? Зачем? Что там привлекательного именно для молодежи?— Сделать церковь более привлекательной, чем она есть, и тем самым как бы повысить уровень посещаемости в церкви — эта задача очень сложная. Нужно признать, что в православной церкви недостаточно развита деятельность именно по привлечению верующих.
— Значит, в ближайшем будущем церкви опустение не грозит?
— Нет. Могу заверить вас в этом твердо.
— На чем основывается ваша уверенность?
— Вот вы сказали, что все меньше людей ходит в церковь… А я бы возразил: не меньше. Даже в западных храмах. Просто меняется качественный состав прихожан. Может, где-то их становится и меньше. Но где-то ведь и больше. В Австрии, например, уровень посещаемости католических храмов действительно падает. В то же время в Польше он с каждым годом растет. В России православные храмы тоже совсем не пустуют, в то же время в Греции, православной исконно стране, уровень посещаемости остается стабильным. Поэтому утверждать, что интерес к христианству в современном обществе пропадает, стал за последние годы слабее, — это некий стереотип, который в целом не соответствует действительности.
Никаких оснований нет полагать, что, например, в ближайшем будущем в церковь станут ходить меньше людей, чем сейчас. Конечно, нужна и миссионерская работа. В частности, многое зависит от того, насколько удачно мы сумеем построить мосты между церковью и обществом. Подчеркну еще раз: для православной церкви эти мосты особенно необходимы в силу характера нашей внутренней жизни, нашего богослужебного строя.
— Выходит, церкви как бы и не нужно, чтобы было как можно больше верующих?
— Нужно. И церкви, и самим верующим. Чем нас больше, тем лучше нам же… Просто у нас нет традиции какого-то активного, а точнее сказать, агрессивного миссионерства, как это существует, допустим, у некоторых сект.
— Так это хорошо или плохо?
— С одной стороны — неплохо, потому что церковь не навязывается людям. Вы идете по улицам православного города и можете быть спокойны, что вас не атакует какой-нибудь расторопный батюшка с религиозной литературой, какие-то листочки не станет совать в руки. Навязываться, короче. Но, с другой стороны, церковь должна строить мосты между собой и внецерковным обществом. А, к сожалению, православную церковь в силу ее исторических и культурных особенностей от внецерковного общества отделяет широкая культурная пропасть. Преодолеть ее современному человеку — не только молодому, но и который, как говорится, в годах, — сегодня действительно нелегко.
— Почему?
— Вот представьте себе… Человек впервые заходит в православный храм. Пусть он прочитал Библию, оба Завета — прекрасно. Но он все равно еще человек не церковный, не знакомый с традицией, он даже не понимает, что у нас в храме читается и поется. Потому что богослужение совершается на языке, который не постигается с первого захода. И даже со второго, а порой и десятого…
— На личном примере можно?
— Могу вам признаться: я уже двадцать лет служу священником и как бы не чужд богословию. Однако существуют некоторые моменты в православном богослужении, когда я просто не понимаю слова. Что же требовать от человека неподготовленного? Не прошедшего специальную школу?
— Проблема?
— Очень серьезная.
— Но решить ее, наверное, можно?
— Проблему эту предлагают решать по-разному. Некоторые считают, что нужно перевести богослужение на русский язык, тогда все сразу начнут все понимать. Но я думаю, что не все поймут и далеко не все. Потому что помимо сложного древнего языка существует и другой немаловажный момент. Когда написаны богослужебные тексты? VIII век, IX, X… Кто писал? Византийские поэты, которые жили совершенно иными представлениями, нежели современные люди. Ассоциации, которые возникали в их умах, трудны, а порой и невозможны для понимания современников.
Однажды в одном из своих будапештских приходов я провел эксперимент. Во время великого поста, когда читается покаянный канон Андрея Критского, в один из дней я прочитал его по-русски. Отметил для себя и сверил потом свое ощущение с прихожанами: понятнее от смены языка никому не стало. Потому что это настолько возвышенная поэзия, в которой только намеком говорится о каких-то библейских персонажах, чьи имена даже мы не знаем… В переводе на русский язык это не становится более понятным. Что я хочу сказать? Наша литургическая культура — очень богатая, интересная и глубокая. Но для ее понимания от желающих это сделать требуются значительные усилия.
Камни преткновения
— Христианство, бесспорно, сила. Но ведь и позиции других религий в мире растут. Взять, к примеру, ислам: к сожалению, некоторые приверженцы этой религии лишены доброжелательности по отношению к иноверцам. Факт печальный, но, как говорится, реальнее некуда…— Я думаю, что христиане должны сплотиться. Это лучший ответ на любые вызовы.
— Сплотиться должны православные и католики?
— Да, конечно. Сделать это следует не только перед лицом каких-то возможных внешних угроз, но и прежде всего исполняя волю Христа о том, что его последователи должны быть едины. За нами 2000-летняя история Церкви Христа, которая, к сожалению, полна всяких разделений, схизм, расколов. Нельзя так жить дальше.
— Есть положительные примеры?
— Конечно. На наших глазах произошло уврачевание раскола в Русской Церкви, который просуществовал аж девяносто лет! Все-таки разногласия и даже вражду, вызванную, кстати, политическими, а не церковными обстоятельствами, нам преодолеть удалось. Значит, можно воссоединить те церковные общины, которые в силу исторических обстоятельств оказались разделенными.
— Событие просто эпохальное — объединение Московского Патриархата и Русской Зарубежной Церкви. Наверняка вы тоже принимали участие в этом процессе — могли бы поделиться подробностями?
— Если я и сыграл какую-то роль, то весьма скромную. Представители Зарубежной Церкви обратились с просьбой дать комментарий о смысле межхристианской деятельности Русской Православной Церкви. Озвучить точку зрения Московского Патриархата по вопросу экуменизма поручили мне. Вопрос достаточно болезненный, он неизменно вызывает острые дискуссии. Но важный и нужный. Все, что было в моих силах, я сделал.
— Со своими наконец примирились: слава Богу! А как обстоят дела, к примеру, с католиками? Почему прохладные отношения сохраняются до сих пор?
— В принципе, сегодня у нас нормальные отношения. Но, конечно, всегда хочется лучшего. Поэтому, если рассматривать христиан разных конфессий, например православных, католиков и протестантов, то я бы, наверное, выделил две темы: с одной стороны — православные и католики, а с другой стороны — протестантский мир. Здесь, на Западе, я говорю об этом постоянно, вызывая негативную реакцию со стороны протестантов.
— О чем говорите?
— О том, что православная и католическая церкви — это церкви, которые ориентируются на сохранение традиции. У нас, например, существует апостольское преемство иерархии. А вот учения о таинствах в некоторых пунктах богословски расходятся между собой. Но во многом другом — скажем, в области нравственного учения и социальной доктрины — мы очень близки.
— Так в чем же дело — неужели так трудно договориться по спорным пунктам и устранить наконец разногласия?
— Трудно — слово не то. Мне кажется, вообще не стоит рассчитывать на восстановление полного общения в таинствах между православными и католиками. Разделение произошло почти тысячу лет назад и уврачеванию практически не поддается. Не уверен, что это будет возможно в перспективе земной жизни человечества.
— Даже так? Хотите сказать, что и в третьем тысячелетии разногласия между православными и католиками не разрешатся?
— Я этого не хочу, но так получается. Но и при этом, как мне кажется, ничто не препятствует уже сейчас наладить такой механизм сотрудничества и взаимодействия, который бы позволял нам и перед лицом внешних вызовов, и на уровне нравственного и социального учения совместно отстаивать традиционные ценности. То есть, иными словами, не объединяясь в одну Церковь, мы можем научиться действовать как союзники, как партнеры. Не как конкуренты, а именно как христиане, которые если и расходятся в каких-то богословских вопросах, то практически едины в подходах нравственных и социальных.
К сожалению, того же нельзя сказать о протестантах. Наши расхождения с ними, в том числе по нравственным и социальным темам, весьма значительны.
— В чем суть расхождений? Почему все-таки нельзя договориться с этими людьми?
— Во многих протестантских общинах в течение последних нескольких десятилетий происходит радикальная либерализация нравственности. Те вещи, которые с точки зрения традиционного христианства являются непозволительными, с точки зрения либерального христианства оказываются едва ли не нормой.
— Можно назвать «те вещи» своими именами? О чем речь?
— О гомосексуализме, к примеру. В некоторых протестантских общинах считают, что однополый союз может быть приравнен к браку. Придумали даже чин благословения однополых союзов. Есть такие протестантские общины, где в сан священника или даже епископа рукополагают практикующих представителей сексуальных меньшинств. Это не просто отступничество — кощунство! С таким радикальным искажением христианского нравственного учения ни православная, ни католическая церковь согласиться, конечно, не могут.
— Зато с абортами у таких нет проблем…
— Ну, не все же сегодня в меньшинствах! Мне вспоминается диалог с лютеранским епископом. Обсуждали вопросы биоэтики, дошли до темы абортов. Я спросил: можем ли мы в совместном документе записать, что аборт — это грех? Нет, оказалось, не можем. У лютеранских епископов более либеральный взгляд на эту проблему. Но если мы даже в таких, казалось бы, очевидных для христиан понятиях не можем достичь согласия, что же говорить о других проблемах? Расхождения настолько глубоки, что сравнимы с бездонными пропастями…
— Что делать? Смириться?
— С чем? С однополыми браками и абортами? Никогда!
— С разногласиями…
— Уже больше десяти лет я участвую в межхристианских диалогах. Могу твердо сказать: нашими реальными партнерами и союзниками могут быть только католики. Хотя и среди протестантов встречаются люди, настроенные более консервативно, традиционно, а значит, упрощать ситуацию нельзя.
Вел беседу
Михаил СЕРДЮКОВ, обозреватель еженедельника «Собеседник»
— специально для «СВ»
http://www.souzveche.ru/modules/news/article.php?storyid=911
