 |
| Православие и Мир | 06.06.2008 |
Мы попросили священников и мирян, работающих в области точных наук, ответить на вопрос Татьяны. Просим и читателей присоединиться к ответам на наш вопрос и рассказать о своем опыте!
Священник Владимир Вигилянский, руководитель Пресс-службы Московской Патриархии, член союза писателей России.
Думаю, здесь нет единого для всех людей ответа.
Я пришел в Церковь уже «сложившимся» человеком, когда за плечами был и институт, и семья, и дети, и четкие сформированные взгляды на жизнь. Но книги, которые повлияли на мое христианское мировоззрение, легли на внутреннее желание приобрести веру. Мое глубокое убеждение — без этого внутреннего стремления быть с Богом никакие книги не могут положительно повлиять на приобретение веры. Я очень хорошо помню, что мне хотелось быть верующим, как те люди, с которыми я тогда общался. Итак, на первом месте должно стать желание быть верующим. На втором — свидетели Истины, свидетели Правды Божией, люди, чье поведение, чьи мысли и слова внушали доверие. И только на третьем — книги.
Вот список тех книг, которые подтвердили мое стремление стать верующим:
Прот. Сергий Булгаков «Православие»;
Архим. Софроний (Сахаров) «Старец Силуан»;
«Поучения аввы Дорофея»;
«Невидимая брань»;
«Откровенные рассказы странника своему духовному отцу»;
«Отец Арсений» и некоторые другие.
В те годы издания этих книг были недоступны — или они печатались на Западе, или ходили в рукописях как «самиздат». Кстати, этот момент «подпольного инакомыслия» тоже играл немаловажную роль в процессе моего воцерковления.
Мой опыт пастыря говорит о том, что людям с рациональным складом внутренней жизни неплохо было бы ответить на главный вопрос бытия — в чем состоит цель их жизни. Честный ответ на этот вопрос неизбежно приведет к познанию Бога. А книги, которые попадутся в процессе ответа на этот вопрос, могут быть самые необычные.
Священник Сергий Царев, кандидат физико-математических наук, преподаватель Воронежского государственного Университета и Воронежской семинарии
Отвечая на вопрос Татьяны, думаю, что стоит попробовать поискать среди книг, не связанных с христианством, а просто сочинений cерьезных ученых, которые могли бы поколебать сциентистскую уверенность и уверенный сциентизм.
На меня в большой степени, среди тех книг, которые читались еще до начала сознательного движения в Церковь, повлиял Гоголь.
Иван Мазуренко, кандидат физико-математических наук, научный сотрудник механико-математического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, главный редактор каталога православных сайтов Христианство.ру
Впервые я стал задумываться о Боге еще в детстве, и эти размышления вряд ли были связаны с чтением книг, скорее, наоборот, то, что тогда приходилось читать в рамках школьной программы и в свободное время, особого впечатления на меня не производило. Времена на дворе тогда стояли бурные, перестроечные, появилась масса публицистики, в которую я окунулся с головой уже в старших классах и у Университете, и, как это ни парадоксально, эти газетные публикации на многое открыли мне глаза и стали своеобразной отправной точкой для начала внимательного изучения основ Православного вероучения.
Позже я уже запоем читал книги русских историков и философов, а потом и церковную литературу, Евангелие и его толкования.
Помню, что очень сильное впечатление на меня произвел «Закон Божий» Слободского — вроде все просто написано, а столько нового, и все так логично и по полочкам разложено. С наукой новоприобретенные знания в противоречие у меня никак не вступали, не было, как говорится, повода.
В свое время, уже после окончания университета, мне попалась на глаза статья современного философа Виктора Тростникова об эволюции и рассуждения публициста Анатолия Верховского о соотнесении научного мировоззрения и феномене чуда — эти небольшие заметки позволили улечься в моей душе последним сомнениям в том, что между верой и настоящей наукой могут быть противоречия.
Анатолий Данилов, выпускник факультета космонавтики и автоматических летательных аппаратов Московского Авиационного института, руководитель портала МАХ.RU
В моей духовной жизни, было два, разделенных долгим десятилетием, периода. Первый — собственно приход к вере в Бога, на что в наибольшей степени повлияло прочтенное мной Евангелие от Луки: там обстоятельно и подробно рассказывалось о событиях евангельской истории, прочитав эту книгу, во мне укоренилась понимание того, что вот она, Истина, явленная человечеству.
К сожалению, лишь через 10 лет после этого, я заинтересовался чтением духовной литературы, и начался второй этап — переход к более-менее осознанной церковной жизни. В этот период я неоднократно перечитывал всю Библию — Ветхий Завет, апостольские деяния. Чтение Евангелия было для меня самым важным, однако, как сказано: «слышащий да услышит». Поэтому помимо Евангелия сильное влияние на меня оказали книги, объясняющие нашу жизнь, духовную жизнь, повествующие о загробной жизни.
Среди таких книг, в первую очередь, назову книгу «Душа после смерти» отца Серафима Роуза. Задолго до нее, я читал книгу Моуди «Жизнь после жизни», книгу протестантского толка, автор которой опрашивал десятки людей, переживших клиническую смерть, реаниматологов, собирал их воспоминания и свидетельства. Большинство рассказали, что видели, как душа выходит из тела, сообщали то, что не могли знать — о чем говорили врачи в тот период, пока больной был под наркозом, какие разговоры велись в соседней комнате. А книга отца Серафима помогла эти свидетельства осмыслить и взглянуть на прочитанное по-новому, с позиции Православия. Современному читателю, на мой взгляд, также полезно прочитать книги митрополита Антония Сурожского и Виктора Тростникова.
Дмитрий Абушкин, старший преподаватель кафедры информатики и прикладной математики математического факультета МГПУ
Думаю, что человек, настроенный скептически по отношению к православию, любую книгу на эту тему будет воспринимать крайне недоверчиво. Возможно, предлагаемые книги могут дать противоположный эффект: как ни крути, мы, православные, читаем православную литературу, имя веру в Иисуса Христа, и это определяет наше отношение к читаемым книгам. Поэтому думаю, что без веры любая православная литература будет бесполезна и здесь в первую очередь должна быть молитва о человеке. Уже потом, если Бог даст, у человека проявится какой-то интерес к литературе, он сам попросит что-нибудь почитать.
Впрочем, я думаю, что мужу Татьяны как физику могут быть интересны научные исследования, связанные с Туринской плащаницей — там много физических загадок, которые до сих пор не могут разгадать ученые. Думаю, что честные размышления над этой проблемой не могут не привести к вере.
Мой путь к вере был таким, что в Церковь я пришел, читая Священное Писание. Это — единственные книги, связанные с православием, которые я читал до своего крещения.
Сергей Зеленов, кандидат физико-математических наук, сотрудник «Института системного программирования» РАН
Как я себя помню за год-полтора до прихода в храм: закончил МГУ, аспирантуру, защитился — в общем, ученый. Мой опыт изучения разных физико-математических наук говорил мне, что никто в мире не знает толком, как устроен мир.
Даже наука изучает мир, рассматривая лишь некоторые упрощенные модели, которые часто очень далеки от реальности в том смысле, что реальность на сотни порядков сложнее.
С одной стороны, такой опыт делал меня открытым для диалога: я был готов подискутировать об устройстве мира, рассмотреть чужую точку зрения, что-то покритиковать, с чем-то согласиться…
Однако, с другой стороны, поскольку я не допускал, что кто-то знает толком, как устроен мир, то любые такие дискуссии оставались всегда чисто теоретическими и умозрительными — как говорится, ни уму, ни сердцу.
Дискутировать со мной пыталась жена.
Сразу скажу, что разговоры о том, что будет после смерти, были тупиковыми. Это для меня была чистой воды абстракция. В посещении храма я не видел никакого смысла. Я рассуждал примерно так: «Ну, собираются люди для каких-то ритуальных действий.» То есть мое представление о молитве было как о шаманских плясках с бубном.
Для меня было огромным открытием узнать, что оказывается молитва — это разговор, обращение к личности. Этот момент мне кажется очень важным! С человеком пытаются говорить о Боге какие-то сложные вещи, когда у него нет никакого понятия об элементарных вещах!
Начинать надо с обсуждения определений начальных понятий (как в науке!). Нужно договориться об используемых терминах. Тогда у человека многое в голове встанет на свои места, уйдут всякие мифы, суеверия, антирелигиозная пропаганда и т. п.
Священное Писание для меня не представляло абсолютного авторитета. Я рассматривал его как некое литературное произведение. С чем-то в нем я мог соглашаться, с чем-то нет, но принимать то, что там написано, как некую безусловную истину — «А с какой стати?»
Здесь я хочу остановиться на том, что НЕ надо предлагать читать до воцерковления. Мне кажется, что не надо предлагать читать сочинения святых отцов Церкви. Для их эффективного чтения надо быть согласным с символом православной веры. Я считаю, что такие сочинения могут помочь укрепиться в вере, но не прийти к ней.
По аналогии с наукой: символ веры — это как набор аксиом, исходя из которых можно о чем-то предметно рассуждать («доказывать теоремы»). Однако, например, прочитав доказательство теоремы из геометрии Лобачевского о том, что существует бесконечный треугольник, все стороны которого параллельны друг другу, вы скорее всего покрутите пальцем у виска, но вовсе не придете к принятию аксиом геометрии Лобачевского (хотя приведенная здесь теорема на самом деле верна!).
Далее, нужно очень аккуратно говорить о покаянии. Из моего опыта: когда я готовился ко второй в жизни исповеди (к первой я не готовился, она случилась для меня неожиданно и была сумбурной), я читал книгу «Опыт построения исповеди» о. Иоанна Крестьянкина. Я готовился к исповеди сознательно, я уже считал себя в какой-то мере «церковным» человеком, но я хорошо помню, что эта книга мне показалась очень агрессивной.
Какие книги меня задели и как-то помогли иначе взглянуть на мир? Как-то раз в ходе одной из дискуссий с женой о вере и церкви, я что-то такое сказал насчет того, что я думаю о Евангелии. Что именно — я уже не помню, да это и не важно. Видимо, что-то из разряда мифов, суеверий и антирелигиозной пропаганды. На это мне жена предложила вместо того, чтобы говорить о том, чего не знаешь, взять и самому почитать Евангелие. Я взял и начал читать.
Прочитал я лишь несколько первых глав из Евангелия от Матфея. Меня поразила простота и емкость мыслей. Евангелие я отложил (просто от того, что голова переполнилась) с намерением еще раз перечитать попозже. Это «попозже» случилось уже после воцерковления, но уже тогда я почувствовал какое-то уважение к Евангелию.
Здесь я хочу обратить внимание на такой момент. Жена не предлагала мне читать Евангелие «с бухты барахты». Я первый что-то сказал о Евангелии. И тут уж отступать мне было некуда: никакой уважающий себя ученый не откажется ознакомиться с источником перед детальным обсуждением предмета, изложенного в этом источнике.
Еще одна книга, которая меня задела, — И.С.Шмелев, «Богомолье» и «Лето Господне» (у нас издание, в котором эти два произведения в одной книге). Книгу мне предложила почитать жена в тот момент, когда я кого-то ожидал и мне нечем было себя занять. Я увлекся и прочитал все. Меня поразило, как люди жили православием, жили в православии (как мы все живем в воздухе), что никто никого не заставлял, что все люди при этом были нормальными, жили нормальной полноценной жизнью (но которая при этом проникнута верой), что религия — не опиум для народа.
Это ощущение взаимопроникновения реальной жизнии и православия позволило мне иначе взглянуть на то, что я получил в школе на уроках истории. И опять я хочу обратить внимание: книга попала ко мне в руки ненавязчиво. У меня не было никаких причин сказать «не хочу это читать».
Суммируя, можно сказать так. Предлагать читать нужно очень тактично, деликатно.
-Евангелие;
— хорошую художественную литературу 19 века.
Петр Королев, выпускник механико-математического факультета МГУ, студент Московской духовной академии, г лавный редактор студенческого православного журнала Московской духовной академии «Встреча»
Я не чувствовал необходимости, чтобы мне было что-то доказано с помощью логики, но очень сильное впечатление на меня произвела «Исповедь» блаженного Августина.
