 |
| НГ-Религии | Михаил Фабинский | 05.06.2008 |
Официально отдел существовал все время правления Ленина, хотя реальную власть он утратил задолго до смерти вождя. Ему на смену пришли другие органы, пытавшиеся решить «религиозный вопрос» более радикальными методами. Тем не менее весной 1918 года был создан первый орган, получивший власть для реализации проекта по созданию атеистического государства.
Создание антирелигиозного ведомства
Становление органа, ответственного за выполнение решений в области церковного вопроса, происходило постепенно. Сначала была образована специальная Межведомственная комиссия из представителей Народного комиссариата юстиции, Народного комиссариата внутренних дел, Народного комиссариата просвещения, Народного комиссариата финансов. Фактическим руководителем этого органа стал крупнейший специалист в области сектантства, один из ближайших помощников Ленина, управляющий делами Совнаркома Владимир Бонч-Бруевич. Данный вопрос представлялся большевикам настолько важным, что в это время в СНК возникла идея создать особый комиссариат по делам религии, как бы взамен Министерства исповеданий при Временном правительстве. Но в конечном итоге, не желая выпячивать значимость религиозной проблемы перед населением, правительство ограничилось лишь созданием особого, 8-го отдела в ведомстве Наркомюста, поручив ему все вопросы, связанные с Церковью. Местом его пребывания стал Кремль, подобной чести удостоились лишь два из многочисленных отделов НКЮ.Второе свое наименование — «ликвидационный» — отдел получил исходя из основной цели, стоящей перед этой организацией: ликвидация прежних, дореволюционных отношений между государством и Церковью. В первом же обращении ко всем советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов были сформулированы основные положения деятельности нового ведомства: «…на обязанности отдела лежит объединительная деятельность всех местных властей РСФСР, направленная к установлению новых, созданных Октябрьским переворотом отношений между государством и исповеданиями…»
Постепенно сформировался круг сотрудников 8-го отдела. На работу сюда пригласили специалистов по вероисповедным делам, ранее служивших в аналогичном ведомстве при царском правительстве. В новое ведомство также приняли снявшего с себя сан священника Михаила Галкина и бывшего члена Синода Ивана Шпицберга. Необходимо отметить также Михаила Рейснера, Соломона Могилевского, Александра Евтихиева, внесших значительный вклад в деятельность органа.
Заведующим 8-м отделом НКЮ стал известный революционер, старейший соратник Ленина, также юрист по образованию Петр Красиков. Этот человек оставил о себе неоднозначные оценки. По воспоминаниям коллег, он был образованнейшим человеком, искренне желающим изменений в религиозной сфере. Оппоненты же видели в нем прежде всего человека, «…полного крайней вражды ко всякой религии, отвергающего всякое ее значение и хорошее влияние на человеческую душу». По мнению ряда церковных деятелей, именно его деятельность во многом вызывала «большое недовольство и даже вражду в верующей части народа» по отношению ко всей советской власти.
Как исполнялся декрет
С самого начала 8-й отдел столкнулся с немалыми трудностями в своей работе. Первые же отчеты, полученные с мест, свидетельствовали о том, что далеко не во всех регионах были созданы ведомства по проведению декрета в жизнь. Суть деятельности подобных органов понимали далеко не везде, кое-где даже полагали, что эти ведомства созданы взамен бывших консисторий. Люди приходили туда с просьбами выдать справку об отсутствии препятствий к браку или восстановить свидетельство о крещении ребенка и т. д.К организационным моментам прибавлялись и естественные трудности времен Гражданской войны: военное положение, тяжелая продовольственная ситуация, уменьшение штата сотрудников в советских учреждениях. Местные власти порой и вовсе не желали как-либо участвовать в реализации положений декрета. В первую очередь это касалось Смоленской, Владимирской и Тульской губерний.
Саботаж местной власти дополняло отсутствие конкретной информации из Центра. Перегруженный задачами по практической реализации декрета, 8-й отдел фактически не занимался теоретическим его разъяснением и популяризацией среди населения. Кроме того, в государственной религиозной политике получили распространение всевозможные отклонения от юридических норм. Государственные органы постоянно вмешивались во внутреннюю жизнь Церкви. В ряде регионов начала превалировать идея о том, что теперь советская власть может давать указания священноначалию практически по всем вопросам. Так, в Симбирске Советы рекомендовали местному архиерею рукоположить в священники определенного человека, пообещавшего местным властям «бесплатно совершать все требы для Красной армии»! В других местах иерархам запрещали самостоятельно назначать священников на тот или иной приход, считая теперь этот вопрос прерогативой государственных органов. Вскоре высветилась еще одна острая проблема — спор за церковное наследство. Центральной власти пришлось приложить немало усилий для того, чтобы устранить на местах случаи нежелательных трений между различными государственными учреждениями, заинтересованными в церковных ценностях.
Народ против!
Реакция населения на церковную политику была важнейшей проблемой для новой власти. Впоследствии игнорируя этот факт, советские историки в один голос заявляли о том, что население страны активно поддерживает антирелигиозную политику большевиков. Здесь все было не столь однозначно. Естественно, народ желал избавиться от Церкви как государственного института, как аппарата контроля со стороны правительства. Мероприятия правительства в этом направлении население в целом одобряло, но полностью отказаться от веры своих предков оно явно не желало. Тем более далеко не все стремились участвовать в различных кощунственных акциях атеистов. Представление о «Святой Руси» не могло так быстро исчезнуть из народного сознания.Постепенно люди разочаровывались в коммунистической идеологии. Народ в основе своей становится противником антицерковной политики большевиков, причем в ряде случаев весьма и весьма радикальным. Против политики атеизма было настроено более половины населения страны. В специальных отчетах НКЮ и НКВД подчеркивалось, что даже индифферентное к религии население было возмущено антирелигиозными акциями.
Недовольство священнослужителей и верующих реализацией Декрета первоначально выражалось в огромном количестве просьб и жалоб. Казалось бы, все подобные споры должен решать 8-й отдел НКЮ. Но именно его деятельность приносила в первые годы советской власти больше всего неприятностей РПЦ. Церковь пыталась законными формами протеста оградить себя от «досаждений» ведущего антирелигиозного органа страны.
Основную переписку от имени РПЦ с ликвидационным отделом вел член Всероссийского Собора, известный юрист Николай Кузнецов. В его жалобе, направленной в СНК, отмечается, что в большинстве случаев при общении с 8-м отделом возникают такие ситуации, «что отнимается всякая охота иметь с ними дело по безнадежности добиться от него беспристрастного и справедливого решения вопроса». Данное учреждение «старается лишь оправдать действия местных властей по церковным вопросам, в реальности не вникая в суть самой проблемы». А между тем основная масса протестов РПЦ «вызвана многочисленными просьбами с мест о защите разных церковных учреждений от неправильных действий местных властей». Ответы 8-го отдела на подобные прошения как лично Николаю Кузнецову, так и другим ответственным сотрудникам Московской Патриархии составлялись в таких «грубых и даже оскорбительных… выражениях», что «лучше не доводить их до всеобщего сведения, чтобы не опечалить православных людей и не вызывать в них лишней вражды к советской власти».
Далее Николай Кузнецов с сожалением отмечает: «Разве допустимо, чтобы представители власти могли употреблять в своих решениях государственных учреждений весьма оскорбительный тон?». Все это, по мнению ведущего юриста РПЦ: «указывает на какую-то нетерпимую исходную точку зрения 8-го отдела, лишавшую духовенство и православный народ права не только протеста, но и простого… возражения». Подобное положение дел приняло довольно серьезный оборот и потребовало личного вмешательства главы правительства. На одном из очередных заявлений, направленных против 8-го отдела, стоит резолюция Владимира Ленина для наркома юстиции Дмитрия Курского: «Что ты предпринять думаешь?» Курский в ответ написал, что, «видимо, правильнее всего будет взять на себя руководство 8-м отделом». Однако это пожелание осталось только на бумаге — Петр Красиков руководил данным антирелигиозным ведомством в течение всего периода его существования.
Досадить «безбожникам»
Главному антирелигиозному органу чинились препятствия и со стороны работников советских ведомств. Если одни критиковали 8-й отдел за мягкое отношение к церковникам, слишком педантичное следование юридическим нормам, то другие, наоборот, старались всеми силами досадить «безбожникам». Однажды Красиков, придя утром на работу, увидел выбрасываемые из его кабинета дела. Не согласовав с ним подобный вопрос, его просто перевели в другое помещение, а вскоре и вообще убрали 8-й отдел из Кремля.Казалось бы, все советские органы должны оказать помощь ликвидационному отделу в таком важном деле, как атеистическая пропаганда, но на самом деле выходило, что все было далеко не так. Для примера можно привести скандал, случившийся в начале 1920 года. Руководство Церкви напечатало в госиздательстве свой ежегодный календарь. Издание вышло полным тиражом и на великолепной бумаге. Уязвленные сотрудники 8-го отдела направляют просьбу в Центропечать Воровскому «разобраться». В жалобе говорится, что церковный календарь напечатался неизвестным лицом, совершенно нет сообщения об издателе. В календаре указаны только церковные торжества без обозначения общереспубликанских праздников. Даты приведены по старому стилю, тем самым игнорированы соответствующие указы советской власти. Содержание находившихся тут статей определено как «реакционно-черносотенное», направленное на внедрение «в пролетарские мозги самых ненаучных представлений о природе и обществе».
Заведующий 8-м отделом НКЮ в связи с этим делом задает вопрос: откуда у Церкви взялись бумага и средства для календаря? Его ведомству долгое время не удается напечатать ряд книг о материализме, не говоря уже о том, что и ведомственный журнал «Революция и церковь» иногда по три месяца лежит в наборе, а «церковники» печатают календарь огромным тиражом. Как церковнослужители в Советской России могут оказаться в таком привилегированном положении, в то время когда «наинужнейшие советские издания, предназначенные именно для борьбы с влиянием духовенства, лежат в рукописях за неимением именно всего того, что в таком обилии имеют церковники»? Ответ Государственного издательства по данному вопросу вообще потряс ликвидационную комиссию своей прямотой: «Пока декретом СНК не отменены религиозный культ и проповедь, государственное издательство не считало себя вправе запрещать подобные издания, как церковный календарь».
Недовольство деятельностью 8-го отдела как со стороны населения, так и со стороны правительства привело к изменению в структуре управления религиозной политикой страны. В 1922 году произошла реорганизация НКЮ, и ликвидационный отдел получил номер 5. Стоял вопрос об упразднении данного ведомства, и лишь личное обращении Красикова к Ленину отсрочило выполнение данного решения. Ликвидационный отдел официально продолжал играть значительную роль, но его функции все чаще и чаще стали выполнять другие организации.
Постепенно наметился определенный приоритет органов НКВД в решении вопросов, связанных с церковными делами. Этому способствовал ряд объективных обстоятельств. В первую очередь здесь необходимо отметить наличие крепкой сети организованных структур НКВД на местах, а большинство организаций в отличие от этого органа таким преимуществом похвастаться не могли. Кроме того, внутри различных ведомств принимались всевозможные акты, часто противоречившие друг другу, а линия НКВД с ее четкой, единой позицией стала преобладающей. Ряд постановлений носил секретный характер и требовал от исполнителей поручений применения методов, очень далеких от самых элементарных юридических норм. В условиях, когда было необходимо применение силового вмешательства, этот фактор имел решающее значение.
Однако ликвидационный отдел так просто отдавать свою власть не собирался. Между ним и НКВД происходили постоянные разногласия, но и они не достигали такой остроты, какую приобрели конфликты с ВЧК. Эта организация также начала прилагать свою руку к делу решения религиозного вопроса в РСФСР. Уже в конце 1919 года на страницах газеты «Известия» разразилась полемика между руководителем 8-го отдела Петром Красиковым и заместителем председателя ВЧК Мартыном Лацисом, которого поддерживал его шеф Феликс Дзержинский, утверждавший, что «церковную политику должна вести ВЧК, а не кто-либо другой. Связь, какая бы то ни было, с попами бросит на партию тень — это опасная вещь». Уже 30 ноября 1920 года Красиков прямо писал Ленину «Моя линия… расходится с линией ВЧК».
Разногласия продолжились и в дальнейшем, чем существенно тормозили проведение борьбы с Церковью. Но несмотря на ряд внутренних противоречий, советская власть по-прежнему проводила в жизнь основные принципы религиозной политики. После смерти Ленина судьба ликвидационного отдела была решена. В том же 1924 году он был упразднен. Дальнейшая история показала, что методы, предлагаемые этим ведомством, были далеко не самыми радикальными для верующих по сравнению с теми, с которыми им пришлось столкнуться в дальнейшем.
