«Вооруженные силы мировой организации» (I)

В сознании тех, кто родился еще в Советском Союзе, аббревиатура «НАТО» связана с емкой характеристикой — «агрессивный военный блок». Глобальные СМИ всеми силами пытаются сломать этот стереотип, трактуя его как ушедший в небытие реликт «холодной войны», но защитный инстинкт народа срабатывает пока безошибочно. Свидетельством тому — инстинктивное сопротивление подавляющего большинства народа Украины идее вступления страны в НАТО.

В прошлом году западный мир с помпой праздновал 60-летие плана Маршалла, в апреле 2009 году будет отмечаться 60-летие НАТО. О роли и методах этих организаций в осуществлении глобальной геополитической экспансии многие в России и на Украине ничего, по сути дела, толком не знают.

Стремясь частично восполнить этот пробел, Украинская редакция Фонда стратегической культуры открывает на сайте «Одна Родина» новую рубрику «ЧТО ТАКОЕ НАТО».

* * *

Вся мощь современных западных информационных технологий брошена на обработку сопротивляющегося сближению с НАТО населения. В ходе НАТОвской информационной кампании все чаще говорят о необходимости нового «плана Маршалла» для постсоветских республик, чтобы заручиться верными подручными из местных дельцов и политиков, привлекая их в долю, или, как теперь говорят, в «проект». Неформально этот план уже давно в действии, а сейчас лишь наполняется конкретным содержанием — с тем, чтобы сделать необратимыми процессы интеграции в НАТО всего постсоветского пространства.

Тем, кому предложения поскорее очутиться в «цивилизованной» Европе кажутся заманчивыми, можно напомнить, как подобная идея осуществлялась Северо-Атлантическим альянсом и Фондом Маршалла в Югославии, и что после этого осталось от самой «фирменной» республики бышего соцлагеря. А кредиты и программы Мирового банка или Европейского банка реконструкции и развития — разве не те же варианты «маршалльских планов» глобальных элит, перераспределяющих национальные ресурсы и уничтожающих «нецивилизованное» население под предлогом помощи и продвижения «западных ценностей» и «цивилизованных рыночных стандартов»? История бесконечно повторяется, подновляются лишь модели троянских коней и бус для индейцев.

* * *

На официальных сайтах НАТО, воспевающих историю этой организации в связи с близящимся 60-летним юбилеем блока особенно бравурно, не найдешь упоминания ни о людях, которые ее реально создавали, ни об идеях, которыми была вымощена их долгая дорога.

Президент США Гарри Трумэн, официально порвавший с традиционной изоляционистской политикой американских отцов-основателей, называл план Маршалла и НАТО «двумя половинками одного ореха».

В современной историографии отсчет истории НАТО (Организации Северо-Атлантического Договора) ведется с 4 апреля 1949 года, когда в Вашингтоне 10 стран Европы (Бельгия, Великобритания, Дания, Исландия, Италия, Люксембург, Нидерланды, Норвегия, Португалия) и две страны Северной Америки (Канада и США) подписали Северо-Атлантический договор, нацеленный на экономическую, культурную, политическую и военную интеграцию этих стран для обеспечения коллективной обороны перед лицом потенциального «агрессора» — СССР. В такой хронологии отражен лишь крен, который получил блок после официального вхождения в него США, хотя роль Америки в создании НАТО не следует преувеличивать. Скорее надо говорить об активном вовлечении Америки в планы, которые вынашивались старыми европейскими противниками России, решившими загрести жар в давнем геополитическом споре руками усилившихся после второй мировой войны американцев.

Не случайно старт информационной кампании в Америке, ставшей своего рода призывным кличем к «холодной войне» и созданию НАТО, был дан в США «варягом» — Черчиллем. Документы эпохи свидетельствуют, что от провозглашенного в Фултоновской речи Черчилля нового курса в отношении СССР тогдашний президент США Гарри Трумэн пытался поначалу по возможности дистанцироваться. Это касалось даже таких деталей, как категорический отказ Трумэна предварительно ознакомиться с текстом Черчилля (американский президент объяснял это нежеланием кривить душой перед журналистами, если те зададут ему прямой вопрос). На следующий день после речи Черчилля в Фултоне многие американские газеты и, в частности, «Нью-Йорк Таймс», подчеркивали, что Трумэн никак не выказал своего отношения к высказанным Черчиллем идеям.

В 1946 году дух союзничества по антигитлеровской коалиции еще был жив, и американская аудитория вряд ли была готова воспринимать Советский Союз как потенциального агрессора — скорее наоборот. В обществе набирала вес дискуссия, в которой все больше американцев склонялись к идее поделиться с СССР — партнером по антигитлеровской коалиции — секретом атомной бомбы. С мнением рядовых американцев за три дня до Фултоновской речи полемизировал со страниц все той же Нью-Йорк Таймс Аллен Даллес. «Хотя многие полагают, — писал Даллес, — что наши отношения с Россией улучшатся, если мы передадим им секрет бомбы, я знаю, что если мы сделаем это, Советский Союз будет считать нас отчасти слабоумными. Никогда со стороны Советского Союза не поступало просьб поделиться нашим секретом, потому что в противоположной ситуации они сами никогда бы не поделились этим секретом с нами».

Вашингтон был сильно обеспокоен настроенностью международной общественности сдать Советскому Союзу тот бесценный козырь в виде атомной бомбы, с которым США вышли из второй мировой войны. Ядерные бомбардировки японских городов, Хиросимы и Нагасаки, не только нанесли серьезный урон репутации Соединенных Штатов на международной арене, но и раскололи американскую элиту, часть которой считала необходимым передать союзникам секретную информацию. Было непонятно, чья позиция одержит верх. Такое положение вещей абсолютно не устраивало окружение Черчилля, который был политическим куратором британских исследований по созданию атомной бомбы, а в 1943 году дал согласие на включение английской исследовательской группы в «Манхэттенский проект». К моменту Фултоновской речи Черчилль потерпел сокрушительное поражение на выборах в собственной стране, и его возвращение в большую политику во многом зависело от его способности повлиять на американское общественное мнение.

Судьба американской ядерной монополии заставляла сторонников нового послевоенного мироустройства торопиться — в ход были пущены тезис о том, что «русских восхищает только сила», а заодно рассуждения о превосходстве «англосаксонского братства», побудившие Сталина в ответе корреспонденту «Правды» 26 марта 1946 года отметить, «что господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают Гитлера и его друзей», тогда как «громадное большинство населения мира не согласится пойти в новое рабство».

Среди набора цитат из Фултоновской речи, изобилующих в статьях последнего времени, упускаются из вида пассажи, почти буквально призывающие к немедленному созданию «вооруженных сил мировой организации» — идее, которая через три года, весной 1949-го, воплотится в НАТО. Формально предложения Черчилля о международных вооруженных силах «мировой организации» еще якобы вписывались в контекст ООН, но исключения, сделанные старым британским ненавистником России для «коммунистических и неофашистских режимов», и его призывы не передавать контроль над ядерной бомбой «организации, которая еще в младенчестве», не оставляли сомнений в истинных намерениях тех, от лица кого Черчилль выступал. Главной идеей было создание параллельной ООН мировой политической, экономической и военной структуры с одним-единственным центром силы, в обход коллективным процедурам принятия международных решений и, главное, в обход вето пяти государств — постоянных членов Совета Безопасности ООН.

Французская газета «Монд», вовлеченная в рекламную кампанию по продвижению новой военизированной мировой структуры и «англосаксонского превосходства», прощупывала общественное мнение в статье от 9 марта 1946 года: «Самая деликатная проблема, поднятая в речи Черчилля, — это проблема взаимоотношений великих держав с Организацией Объединенных Наций. Полный абсурд ожидать, что конфликты могут быть разрешены в рамках ООН. Каждый знает, что ООН не способна на это, что право вето до тех пор, пока оно существует, блокирует Совет Безопасности в принятии любого эффективного решения. В этом-то и вопрос: как может двойная военная организация, за которую ратует Черчилль, быть совместимой с той единственной, которую предлагает и пытается учредить сама ООН? Не ясно ли, что такая организация не может быть успешной, поскольку Соединенные Штаты и Великобритания владеют секретом атомной бомбы и, следовательно, международные вооруженные силы будут фактически в их распоряжении? Этот аргумент можно было бы взять на вооружение для организации военных сил, полностью укомплектованных американо-британцами, которые открыто развернули бы свои знамена. Не исключаем, что это покажется необходимым уже через несколько лет, когда ситуация изменится настолько, что каждый будет готов это принять. Мистер Черчилль, следовательно, опередил события, и, возможно, поэтому его слова произвели так мало эффекта: людям не нравится, когда тревожат их подсознание или нарушают сон».

Сегодня мы уже знаем: всего за три года после Фултоновской речи не столько реальные события, сколько глобальные пропагандистские кампании по обработке массового сознания «изменили ситуацию настолько», что большинство уже было готово принять новую данность.

* * *

В своих мемуарах Поль-Анри Спаак (Paul-Henri Spaak) — компромиссная и мало примечательная личность, ставшая ключевой фигурой в практической работе по созданию Организации Северо-Атлантического Договора — отмечал, что с самого начала атлантистов мало волновало, как к их начинаниям относится большинство. «Политические мнения, — писал Спаак, — не имели значения. Работа делалось меньшинством, которое знало, чего оно хочет».

Ставка на меньшинство — фирменный знак контроля над миром транснациональными элитами, как и перекрестная сетевая технология виртуального превращения меньшинства в большинство. В этом плане история создания НАТО как еще одной надмирной (глобальной) структуры, параллельной ООН, важна для понимания философских и организационно-кадровых установок, используемых адептами разрушения национального государства. Не случайно у истоков создания НАТО стоял ныне мало кому известный Поль-Анри Спаак — типичный представитель «меньшинства» из Бельгии и адепт так называемого «бельгицизма» — политического течения, на основе которого будут осуществляться не только самые широкие проекты общеевропейской интеграции, но и идеи корпоративного государства, управляемого «социальными партнерами», контуры которого тревожно проступают и в нынешней России.

(Продолжение следует)

http://odnarodyna.ru/articles/15/130.html