 |
| Радонеж | Сергей Худиев | 23.05.2008 |
Однако — к великому ущербу для дела настоящей правозащиты — это слово означает и нечто другое. Если изначально «правозащита» есть требование соблюдения закона, то в случае с Самодуровым мы видим требование пренебрежения к закону. Статья 5 п. 26 Кодекса РФ об административных правонарушениях предусматривает наказание за оскорбление религиозных чувств граждан, либо осквернение почитаемых ими предметов, знаков и эмблем мировоззренческой символики. Таков закон; кто-то может счесть его неправильным и вести политическую борьбу за его отмену, но пока он есть, он должен соблюдаться. Если правозащита есть борьба за то, чтобы законом не пренебрегали в угоду той или иной группе лиц, то здесь мы видим обратную борьбу — от государства требуют пренебречь законом ради идеологических предпочтений небольшой группы активистов. Если в советские годы правозащитники требовали «соблюдайте ваши законы», то теперь мы слышим обратное требование — пренебречь законом. Бросать закону демонстративный вызов, раз за разом публично нарушая его требования, значит разрушать всякое уважение к закону — то есть заниматься как раз праворазрушительной, а не правозащитной деятельностью. Такие действия ставят государство перед выбором — либо, наконец, наказать нарушителей, либо выдать всякой группе активистов, полагающей, что закон ей не писан, полную индульгенцию на любые ее действия.
Защитники позиции Самодурова также апеллируют к свободе самовыражения. Невозможно отрицать важность свободы слова и самовыражения для общественной жизни, для культурного и научного развития, для разоблачения и пресечения злоупотреблений. Однако есть вещи, которые к свободе слова никак не относятся — и сами правозащитники (будем употреблять это многозначное слово за неимением другого) это признают. В заявлении, например, Московского бюро по правам человека говорится: Все должны быть равны перед законом и судом. Мы не можем мириться с тем фактом, что российское правосудие молчаливо взирает на десятки ярых идеологов вражды и ненависти, которые подстрекают к убийствам и насилию по этническому или конфессиональному признаку, выпускают горы литературы, напичканной расистскими, нацистскими призывами.
Что же, нацики тоже «самовыражаются»; однако в этом случае ссылки на «свободу самовыражения» всеми признаются не относящимися к делу. Если некий гражданин верит, к примеру, в страшное и ужасное «еврейское засилье» и выражает протест против него в «художественной форме», то его надо привлечь к суду и ничьих свобод это не ущемляет; а вот если гражданин верит в страшное и ужасное «православное засилье» и выражает протест против него в аналогичной художественной форме, то его деятельность должна быть совершенно невозбранна, ибо свобода слова. А иначе инквизиция, талибан, попрание прав и ужас что такое. Вспомним, однако, сами по себе совершенно справедливые слова — Все должны быть равны перед законом и судом. Либо мы допускаем невозбранное изъявление ненависти к кому угодно, либо пресекаем такие изъявления по отношению ко всем. Как уже отмечалось, выставки, посвященные глумлению над любой другой национальной и религиозной символикой наверняка вызвали бы у тех же самых людей негодование и требования к государству пресечь это безобразие; непонятно, почему православные христиане должны подвергаться дискриминации. Все должны быть равны перед законом и судом.
Выдвигается еще один аргумент: не нравится — не смотри. Как говорит сам Юрий Самодуров: Мне самому из представленных работ нравятся лишь несколько. Есть такие, которые очень не нравятся. Но меня поражает, что если людям что-то не нравится, они сразу говорят, что это разжигание разной розни: национальной, религиозной и так далее. Не нравится — не ходи. Этот аргумент — в разных формах — повторяется постоянно. Можно, конечно, указать на то, что выставка по определению есть мероприятие публичное и демонстративное; но я бы указал, однако, что те же самые люди не принимают собственный аргумент «не нравится — не ходи», когда речь идет о других формах разжигания разной розни. Можно жить в Москве и совершенно не сталкиваться с расистской или фашисткой литературой. В обычных книжных магазинах я ее не встречал, киоски тоже предпочитают торговать чем-нибудь другим. Чтобы столкнуться, надо приложить некоторые усилия — разыскать соответствующие ресурсы в интернете, посетить полуподпольные собрания расово озабоченных граждан, приобрести соответствующие книги с раскладного столика у опасливо оглядывающегося активиста. Никто же Вас не заставляет этого делать, чем же Вы недовольны? Аргумент «не нравится — не смотри» точно также подходит к экстремистской литературе, за запрет которой выступают правозащитники. Почему же в этом случае он их не убеждает?
По словам самого Самодурова и его сторонников, это дело есть проявление клерикальной диктатуры. Удивительно, однако, как буквально правозащитники воспроизводят логику своих зеркальных противников — национал-экстремистов. Для них тоже любые действия государства, направленные на обуздание разжигания национальной или расовой розни, служат неопровержимым доказательством диктатуры евреев/инородцев (нужное подчеркнуть). Если, однако, у юного расиста, борца с неграми, возникают проблемы с законом, это еще не значит, что страна попала (или вот-вот попадет) под власть чернокожих. Разговоры про «клерикальную диктатуру» имеют под собой примерно столько же оснований.
Можно, однако, отметить и более благоразумные нотки в заявлениях некоторых правозащитников. В заявлении того же Московского бюро по правам человека говорится:
«Вместе с тем, до сих пор остается нерешенным вопрос, до каких пределов простирается право художника на самовыражение. Не исключено, что художественный замысел может вступить в противоречие с нормами уже не общественной морали, но гражданского и уголовного кодекса, нарушая права человека, оскорбляя религиозные святыни, чувства верующих.
Организаторы выставок и художники, имеющие право на творческое самовыражение, должны отдавать себе отчет в общественном резонансе, который вызывают подобные выставки, особенно в период обострения в России и мире межнациональных и межрелигиозных конфликтов. Отдавать себе отчет не только как художники, но и как граждане. Последние годы явили массу примеров, когда картины, карикатуры, фильмы вызывали негодование верующих, этнических групп, провоцировали конфликты и столкновения.
Руководители Центра Сахарова должны были предвидеть эту болезненную реакцию верующих, но сознательно пошли на обострение ситуации, что, по нашему мнению, абсолютно недопустимо и провокационно»
Все, что мы требуем от Юрия Самодурова — воздержаться от «недопустимых и провокационных» действий. Есть удивительно простой способ избежать проблем с законом — уважать закон.
