 |
| Богослов. Ru | митрополит Диоклийский Каллист (Уэр) | 26.02.2008 |
Прот. Павел Великанов: Владыка, мы открываем богословский портал, который должен стать рабочим инструментом для богословов. Русским богословам, в том числе и в духовных школах, западное богословие малоизвестно. Наша задача — предоставить полную картину богословской науки, как она есть во всем мире, включая и православное и не православное богословие. Как Вы оцениваете современное состояние православного богословия, где, как и во всякой другой науке, существуют подъемы, стагнация, упадок: в каком состоянии оно находится сегодня?
Митр. Каллист (Уэр): Что касается православного богословия, мне кажется, что в XX веке были две главные тенденции. Первая тенденция может быть охарактеризована как русский религиозный ренессанс, а вторая как неопатристический синтез. Безусловно, эти две тенденции неотделимы друг от друга. Когда я говорю о русском религиозном ренессансе, то имею в виду прежде всего процессы, которые происходили первые два десятилетия ХХ века в России, а затем и за ее пределами. В первую очередь, я имею в виду о. Сергия Булгакова, о. Павла Флоренского, и, может быть, в несколько меньшей степени Николая Бердяева, хотя он и не считал себя богословом.
Когда я говорю о неопатристическом синтезе, то имею в виду, конечно, отца Георгия Флоровского и Владимира Лосского. В несколько ином смысле мы можем рассматривать фигуру митрополита Пергамского Иоанна (Зизиуласа) (John Zizioulas) также как представителя неопатристического синтеза.
Русский религиозный ренессанс был заинтересован в разрешении таких вопросов, как отношения религии и философии, Церкви и государства, религии и нации, современных нравственных проблем. Неопатристический синтез был в общем-то не заинтересован в решении перечисленных вопросов, а решал проблемы соотношения веры и догмы, веры и молитвы. Я чрезвычайно высоко оцениваю именно неопатристический синтез, потому что в мои ранние годы на меня огромное влияние оказали такие богословы, как Флоровский и Лосский. Я вижу интерес к Филокалии (Добротолюбию), к учению Григория Паламы как важным процессам в рамках неопатристического синтеза.
Что касается православия на Западе, то на протяжении порядка 50 лет, то есть приблизительно с 1945 по 1995, превалировали тенденции неопатристического синтеза. Что касается русской религиозной философии, то она находилась на закате в тот период, и отец Сергий Булгаков, в частности, не имел непосредственных последователей. В том, что сейчас происходит в православном богословии, я вижу возрождение русского религиозного ренессанса, и можно даже надеяться на синтез религиозного ренессанса и неопатристического синтеза.
Для меня в XХI веке самым главным вопросом богословия, безусловно, будет вопрос антропологический, то есть вопрос о человеческой личности. И здесь будут очень важны идеи и неопатристического синтеза, и русского религиозного ренессанса. Например, Павел Евдокимов — богослов, принадлежавший к раннему поколению богословов, — в своих трудах соединил элементы неопатристического синтеза и русского религиозного ренессанса, и, несмотря на то, что он не писал системного изложения своих взглядов, он, тем не менее, соединил в своем творчестве эти два элемента, и что очень важно, уделил большое внимание именно вопросам антропологии.
Владыка, сегодня мы видим, что на Западе наблюдается большой всплеск интереса к русскому богословию и к православному богословию в целом. В связи с этим два вопроса. Насколько адекватна рецепция западным богословием богословия православного, православного учения Святых Отцов? И второй вопрос — насколько важен и приемлем для православного богословия сам факт этой рецепции?
Прежде всего, обращаясь ко второму вопросу, я могу сказать, что западные писатели могут помочь нам лучше понять наше православное богословие. Я позволю себе привести несколько примеров. Здесь, в Бозе, мы обсуждаем тему Преображения. Думается, лучшей книгой, посвященной Преображению, написанной за последние 50 лет, является книга Майкла Рамзея, архиепископа Кентерберийского (Arthur Michael Ramsey). Если я не ошибаюсь, она была создана в 50ых годах, и очень близка православному вероучению. И хотя Майкл Рамзей непосредственно не цитирует православных авторов, но излагает учение, очень близкое к православию. Мы, православные, можем многое почерпнуть из этой книги.
Если бы меня сейчас спросили, какие книги нужно прочитать по вопросу о Преображении, я бы посоветовал прежде всего книгу Майкла Рамзея, «Введение к трудам Григория Паламы» отца Иоанна Мейендорфа и книгу о Преображении современного греческого богослова Андреаса Андреонополуса, которая выпущена издательством Свято-Владимирской семинарии. Очень важно, что среди этих трех книг о православном понимании Преображения есть книга англиканского автора.
Еще один пример: современный архиепископ Кентерберийский Роуэн Уильямс (Rowan Douglas Williams) написал важное исследование о Владимире Лосском. К сожалению, эта книга еще не опубликована на английском языке, но я слышал, что она уже переведена на русский. Более поздняя книга Роуэна Уильямса посвящена богословию Сергия Булгакова, и еще одна новая публикация — книга о Достоевском, которая выйдет в скором времени. Это говорит о том, что мы, православные, можем узнать о православии от еще одного архиепископа Кентерберийского. Говоря более широко, я думаю, что мы (православные) можем многое почерпнуть у поколения римо-католических богословов, активно писавших в 1950-е годы ХХ века. И здесь я имею в виду прежде всего Ива Конгара (Yves Congar), Жана Даниелу (Jean Danielou) и Ханса Урс фон Бальтазара (Hans Urs von Balthasar).
Ранее я упоминал митрополита Пергамского Иоанна, который сейчас является самым ярким греческим богословом, и самое лучше исследование его работ было сделано римо-католическим богословом Полом Маккартлендом (Paul Mc Cartland). Это еще один пример того, как мы можем найти что-то полезное для себя, читая западных исследователей о православии. Говоря о связи между восточным и западным богословием необходимо упомянуть современного греческого богослова или, лучше сказать, богословствующего философа, Христоса Яннараса (Christos Jannaras), который испытывал большое влияние французских и европейских экзистенциалистов, и в первую очередь, Хайдеггера (M. Heidegger). Современный британский богослов Эндрю Лаунс находился под влиянием западных философов, в частности Гадамера (Gadamer, Hans-Georg). Все это свидетельствует о плодотворном взаимодействии между православными и не православными богословами, происходящем в последние 50 лет. Например, очень известный и влиятельный французский богослов Жан Даниелу, который донес до внимания западной публики учение Отцов Церкви, говорил, что научился читать и относиться к Отцам как к современным свидетелям, а не просто к археологическим артефактам именно благодаря Мирре Лот-Бородиной. Она жила в Париже в 30−40е годы, была замужем за французским историком. Она, возможно, сейчас не столь известна, но сыграла очень важную роль в развитии православного богословия.
Владыка, сейчас мы наблюдаем, как богословие из монашеских келий, из келий подвижников переходит в кабинеты ученых. Является ли это нормальным, или это свидетельствует о процессе секуляризации, который захватывает, в том числе, и богословие, в результате чего богословие становится только наукой, в отрыве от реальной духовной жизни, от практики богообщения?
Я считаю очень важным то, что деятели, о которых я упомянул ранее, преподавали в университетах. И если, например, отец Сергий Булгаков преподавал в Духовной Академии, то отец Георгий Флоровский преподавал в таких западных университетах, как Гарвард, что очень знаменательно. Я уверен, что мы православные должны следовать тем критическим методам, которые практикуются на Западе. Сам Господь Иисус Христос сказал, что Он есть Истина, и поэтому мы должны быть в курсе тех открытий, которые существуют в научном мире. Мы не служим Богу, когда мы неаккуратны в своих богословских выводах. С другой стороны, богословие не должно становиться исключительно академической дисциплиной. В богословии мы должны искать и находить не просто рациональный разум, но то, что в патристической традиции называется умом, а это означает не только рационализм, но и непосредственное познание истины, и поэтому в богословии, помимо академических занятий, мы должны их соединять с молитвой.
Ярослав Пеликан (Jaroslav Jan Pelikan), известный православный богослов, стремился именно к синтезу, был замечательным университетским преподавателем и даже написал книгу «The idea of University», насколько мне известно, последняя его публикация «The Acts». Что Вы думаете о его работах?
Я имел счастье встретиться с ним сразу после того, как он стал православным, и тогда он сказал, что не понимает, почему не сделал это 50 лет назад. Ярослав Пеликан сделал свой вклад в богословие не только как богослов-систематик, но и как историк догмы. Я имею в виду его пятитомный труд, посвященный христианской традиции. Этот труд он написал, когда был еще лютеранином, но ориентировался на русскую богословскую мысль, потому что владел славянскими языками, и поэтому его подход к данной теме отличается от традиционного западного подхода. Его коллекция текстовых документов Соборов как на Западе, так и на Востоке останется ценной еще сотни лет.
Сам себя я отношу к неопатристическому синтезу, но для меня важно не то, что ответили бы Отцы в IV—VII вв.еке, а что они бы говорили, если бы жили сейчас. Мы должны относиться к Отцам, как к нашим современникам. Мы должны быть не попугаями, а орлами.
Владыка, что бы вы пожелали участникам портала, всем молодым богословам, которые готовятся стать специалистами в области богословия?
Я желаю всего самого доброго и вашему предприятию, и всем, кто будет в нем участвовать. Хочу сказать вам словами Евагрия Понтийского, ученика каппадокийцев, что если ты богослов, то ты молишься, если ты истинно молишься, значит, ты богослов.
