..А страшен ли страшный суд?

Как-то раз один человек, верующий и церковный, спросил меня: «Почему Страшный суд называют страшным? Чего мне бояться? Пришествия Господа? Так я же Его люблю! Я только рад буду Его увидеть!» Что было ему ответить? Всё правильно как будто, но что-то смутило меня в его словах… Самоуверенность какая-то… Что ж, у него грехов нет за душой, что ли, раз он вовсе не боится наказания? Чтобы разрешить свои сомнения, я задал тот же вопрос отцу Евгению Струговщикову, клирику петербургского Благовещенского храма на Приморском проспекте. И вот что я услышал в ответ:

— Он не так уж и не прав, ваш знакомый… Вспомните первых христиан: с какой надеждой они ждали Второго Пришествия!.. Вспомните их единодушное стремление: «Ей гряди, Господи Иисусе!» (Откр. 22, 20).

— Так что же, этот суд в шутку назван Страшным? Или он страшен только для безбожников?

— Конечно, не в шутку. Если человек строит свою жизнь не на Божественном основании, значит, он строит её на преходящих вещах (об этом повествует целая книга в Священном Писании — книга Екклесиаста), и, безспорно, такой человек потерпит крах. Земное пройдёт, а опыт небесного, Божественного ему неизвестен. Такое лишённое Бога состояние именуется адом. Все образы ада, которые мы встречаем в Евангелии, — это образы отчаяния. Человек не удовлетворён, не насыщен. Он с горечью осознаёт, что упустил возможность спасения. Когда Церковь говорит о Страшном суде, речь идет о страхе вдруг обнаружить бездну между тем, кем человек призван быть, и тем, кем он стал в своей земной жизни. В книге Второзакония мы читаем необычные строки о нашем призвании: «люби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всеми силами твоими. И да будут слова сии, которые Я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем [и в душе твоей]; и внушай их детям твоим и говори о них, сидя в доме твоем и идя дорогою, и ложась и вставая; и навяжи их в знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами твоими, и напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих» (Втор. 6, 5−9). Вот какая душа описывается здесь: человек дышит любовью к Богу, живёт, исполняя заповедь Божию, видит только Бога… Как величественны и необыкновенны эти слова Господа Бога! Человек, так устроенный, не может бояться Страшного суда, смерть для него становится переходом в Жизнь Вечную, в радость единства с Богом.

— Но вот какой вопрос напрашивается в таком случае: подобного состояния достигли за всю историю человечества лишь единицы. Неужели только эти единицы спасутся, а все прочие (то есть все мы!) будут осуждены?

— В Священном Предании так вопрос не ставится. Страшный суд — это не юридический процесс; скорее это выявление того, как человек осуществил замысел Бога о нём. В каждом из нас, как зерно в земле, скрыт зачаток Царствия Божия (как и сказано: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17, 21). Как мы сориентированы по отношению к этому зерну, к нашему духовному ядру, не забыли ли мы о нём, не дали ли ему засохнуть? Вот что важно. В этом смысле духовная жизнь — это не вопрос выбора: можно свернуть на одну дорогу, а можно и на другую, можно веровать в Бога, а можно и не веровать. Скорее, духовная жизнь — это обнаружение и питание этого чудесного зерна, Царствия Божия в наших душах. Вот этот-то росток и будет говорить за нас на Страшном суде. Ведь, по слову Божию, горчичное зерно нашей веры должно разрастись в огромное дерево, на котором птицы небесные, то есть ангелы, укроются (см.: Мф. 13, 31−32).

— Но ведь перед Богом все мы равны. Что пред Его святостью наши жалкие добродетели? Что наши грехи? Разве мы смогли повредить Божеству своими грехами? Может быть, взять да простить всех разом!

— Да вы же знаете: Бог всем желает спасения. Он всем подает руку. Бог есть Любовь. Но посмотрите: даже в земной любви можно увидеть, если один любит, а другой нет. Если один предлагает дружбу, а другой не принимает её. Можно ли по-дружиться насильно? Да, можно насильно выдать замуж, женить, но будет ли такая семья семьёй? Так и в Царствие Божие затолкнуть силком невозможно. Бог открывается тому, кто ищет Его. Царствие Божие открывается тому, кто тянется к небу больше, чем к земле. А земное — это не только материальное, это и гордость, и ложь, и зависть… Словом, согласно учению церковному, спасение человека — всегда дело двух воль: Божественной и человеческой, — и если воли к спасению у человека нет, то какие уж тут небеса? И не потому он не достигает небес, что Бог зол, а потому, что сам не приемлет небесного. Вот, кстати, ответ на вопрос, почему воспоминание о Страшном суде Церковь предлагает накануне Великого поста: ведь это самое подходящее время задуматься, что нам дороже — земное, тленное, преходящее или горнее, небесное, вечное? В начале великопостного пути Церковь говорит каждой душе, что всё очень серьёзно, что наша жизнь не игра.

— Вот, кстати, о выборе между тленным и вечным. Некий человек ещё неверующий, но уже задумывающийся над спасением, спрашивал у меня: «Почему в пост надо отказываться от пищи? Ведь когда я умеренно ем, я на пищу и не обращаю внимания, она существует как бы сама собой, а ум мой свободен для размышлений о Боге. Но если я пощусь и постоянно чувствую голод, то у меня еда из ума не идёт! Какие уж тут размышления о вечном?»

— Как только в человеке пробуждается подлинная жажда спасения, он сам начинает изо всех сил искать все возможные средства. И одно из первейших средств, на которое укажет ему Священное Предание, будет пост. Очевидно, что такой человек начнёт поститься с радостью. Не собственные рассуждения, не чьи-то советы или приказы ведут нас дорогой поста, а жажда спасения: человек пробудился и осознал слова Господа нашего Иисуса Христа: «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48). Как только человек поймёт это, всё остальное сразу приложится.

— И такой ещё вопрос я слышал: «Разве не правда, что в наши дни от небесного отвлекает не столько еда, сколько всевозможные увеселения, от которых просто не скрыться: телевизор в первую очередь, затем музыка, яркие зрелища и т. д. Вот от чего следовало бы воздерживаться во время поста, а пища — что пища? Она сейчас консервированная, искусственная, химическая и скоромная, — как постная!»

— Я бы сказал так: если я ответственный человек, если я действительно желаю достичь искомой цели, войти в Царствие Божие, то я буду использовать все доступные мне средства. Воздержание от пищи — значит, воздержание от пищи. Если мне мешает размышлять о Боге телевизор значит, откажусь от телевизора. Если (бывает и такое) меня соблазняют сласти — откажусь от них на время поста. Это будет просто лукавство перед самим собой, если я уберу от себя лишь один из соблазнов, а всем остальным буду предаваться по-прежнему. Опять-таки скажу: наше спасение — это не юридический процесс, тут нельзя прятаться за некую букву закона. Если я лукаво отношусь к самому себе, то кто бы меня ни узаконил в моём лукавстве, толку от этого всё равно не будет: я обманываю, в конечном счёте, самого себя. Поэтому если я серьёзно подхожу к духовной жизни, то буду делать всё, что могу. Если мне святые отцы говорят, что хорошо воздержаться от праздных слов во время поста, то я буду это делать. Если они мне говорят, что тело надо усмирять воздержанием от животной пищи, то я буду воздерживаться. Говорится мне, что надо усилить молитвенное правило, — я усилю. Словом, если есть внутренняя устремлённость к Богу, то такие вопросы даже возникать не будут: «Можно, мол, я одно сделаю, а другое нет?» Подобный вопрос наивен, он указывает на своеобразную незрелость, человек обнаруживает непонимание собственной духовной глубины. Если человек ищет Бога, то все дела благочестия, словно шлейф, следуют за ним. Они своеобразные неизбежные выражения его внутреннего настроения. Они не непонятные цели, стоящие перед человеком, но крайне необходимые средства для достижения того, что человек ищет всеми силами. В конце концов, полезно почаще вспоминать слова св. прп. Серафима Саровского из знаменитой беседы о стяжании Святаго Духа: молитвы, поклоны, свечки — всё это не цель, а только средство для этого стяжания. Вот и целью поста тоже является врастание в Царство Божие, погружение в то духовное царство, которое уготовано нам от создания мира ради «ответа благоприятна на Страшнем судищи Божием», ради того, чтобы Суд этот стал для нас вратами, открытыми в Жизнь Вечную.

Вопросы задавал Парамон ОГЛОБЛИН

Поздравляем батюшку с днём тезо-именитства (20 марта). Многая и благая лета!

http://pravpiter.ru/pspb/n194/ta007.htm