 |
| Седмицa.Ru | 12.02.2008 |
Святитель Григорий Богослов
Епископ Иларион (Алфеев)
Фрагмент статьи из т. XII «Православной Энциклопедии», Москва. 2006 г.
Жизнь
 |
| Вселенские святители и учители: Василий Великий, Иоанн Златоуст и Григорий Богослов |
Детство и юность. В поэме «О своей жизни» Г. Б. пишет, что ему было ок. 30 лет, когда он вернулся (ок. 356−357 гг.) домой по окончании обучения — на этом основана общепринятая датировка его рождения (De vita sua // PG. 37. Col. 1046). Согласно лексикону Суды, свт. Григорий дожил до 90 лет, однако эта информация вряд ли верна (Suda. Lex. 450). Буд. святитель родился в имении отца, свт. Григория, еп. Назианзского (старшего). Свт. Григорий, богатый и влиятельный аристократ, в молодости принадлежал к секте ипсистариан (Greg. Nazianz. Or. 18. 5). В возрасте 45 лет, главным образом под влиянием жены, он принял христ. веру, обратившись с просьбой о крещении к епископам, отправлявшимся на Вселенский I Собор, и был крещен архиеп. Каппадокийским Леонтием (Ibid. 12). В 328 или 329 г. он был избран пресвитером и затем епископом Назианза; управлял епископией до смерти зимой 373/74 г., сочетая кротость пастыря со строгостью администратора (Ibid. 27)
Св. Нонна, подчиняясь мужу в семейных делах, была его наставницей в благочестии: соблюдала посты, проводила ночи в молитве, занималась благотворительной деятельностью, покровительствуя вдовам и сиротам (Ibid. 8−10). Именно она, по-видимому, оказала решающее влияние на христ. воспитание детей — Григория, Кесария и Горгонии. Оставаясь на протяжении многих лет бездетной, св. Нонна дала обет в случае рождения ребенка посвятить его Богу. Однажды во сне она увидела буд. ребенка и услышала его имя. Свт. Григорий всегда помнил об этом событии, считал себя «новым Самуилом» и рассматривал свою жизнь как исполнение обета, данного матерью (Carm. de se ipso 1 // PG. 37. Col. 1001−1003; De vita sua // PG. 37. Col. 1034−1035). Родившийся первенец был наречен Григорием в честь отца. О родителях свт. Григория отзывался с благоговением и почтением, видя в отце образ истинного архипастыря, а в матери — образ идеальной супруги, через к-рую дети приобщились к христ. традиции (Carm. de se ipso 1 // PG. 37. Col. 979−980; De vita sua // PG. 37. Col. 1033−1034).
Свт. Григорий рос, окруженный любовью родителей, домашних и слуг. Его христ. воспитанию способствовало чтение книг и общение с «добродетельными мужами» (De vita sua // PG. 37. Col. 1036). Но, возможно, решающим для него был его собственный опыт молитвы и мистического соприкосновения с Божественной реальностью: свт. Григорий упоминал о «ночных видениях», при помощи к-рых Бог вселял в него любовь к целомудренной жизни (Carm. de se ipso 45 // PG. 37. Col. 1367). Во время одного из таких видений юному Григорию явились 2 прекрасные девы — Чистота и Целомудрие: они призвали мальчика избрать девственный образ жизни, чтобы приблизиться к «сиянию бессмертной Троицы» (Ibid. Col. 1369−1371). Это видение оставило глубокий след в душе свт. Григория и во многом предопределило его жизненный выбор. Другое подобного же рода событие — первое мистическое видение Божественного света, к-рое было одновременно первым опытным соприкосновением свт. Григория с тайной Св. Троицы (Carm. de se ipso 1 // PG. 37. Col. 984−987), — не только усилило аскетические устремления, но и повлияло на весь строй его богословской мысли (тема созерцания Троичного света стала центральной в учении свт. Григория). Глубокая мистическая жизнь началась у него еще в детстве: «Когда был я ребенком… я восходил ввысь, к сияющему престолу» (Ibid. Col. 1006). О годах юности он вспоминал: «Вместо земных стяжаний… у меня перед глазами было сияние Бога» (Ibid. Col. 992). Уже в годы юности приобщившийся к сокровищницам языческой учености, свт. Григорий и в христ. лит-ре был начитан прежде, чем достиг зрелости (De vita sua // PG. 37. Col. 1115). Высоко ценя античную культуру, он тем не менее ставил на первое место «подлинные науки» (т. е. христ. учение) (Ibid. Col. 1037−1038).
Свт. Григорий получил блестящее по тем временам образование. Вместе с братом Кесарием (Or. 7. 6) он начал обучение в Назианзе; впосл. около года посещал школу в Кесарии Каппадокийской, где, вероятно, впервые встретился со свт. Василием Великим (Or. 43. 13). Здесь свт. Григорий должен был пройти курс начального («грамматического») образования, включавшего изучение алфавита и арифметики, чтение вслух, письменные упражнения, заучивание наизусть фрагментов из сочинений древних поэтов, толкование заучиваемых текстов, а также курс среднего («общего») образования, состоявшего из математики, геометрии, астрономии и теории музыки, к к-рым могли добавляться др. предметы, в частности медицина.
Риторику, относившуюся к сфере высшего образования, свт. Григорий изучал в «процветавших тогда палестинских училищах», т. е. в Кесарии Палестинской (Or. 7. 6), у ритора Феспесия (Hieron. De vir. illustr. 113). Ближе к кон. 348 г. свт. Григорий вместе с братом покинули Кесарию Палестинскую и отправились в Александрию, к-рую святитель впосл. называл «лабораторией всех наук» (Or. 7. 6); по его словам, здесь он «вкусил нечто из словесности» (De vita sua // PG. 37. Col. 1038; ср.: Gallay. 1943. P. 33−35). Как в Александрии, так и ранее в Кесарии Палестинской свт. Григорий должен был познакомиться с лит. наследием Оригена, преподававшего в обоих городах; в Александрии свт. Григорий мог, вероятно, встречаться со свт. Афанасием I Великим, а также слушать лекции знаменитого экзегета Дидима Слепца.
Курс образования свт. Григория должен был завершиться в Афинах, куда он в том же 348 г. отправился из Александрии (уже без брата) на корабле. На пути его ждало суровое испытание, к-рое стало переломным моментом в его судьбе: когда корабль находился в открытом море недалеко от о-ва Кипр, разразился шторм (Ibid. Col. 1038−1040). Запасы воды удалось пополнить благодаря проходившему неподалеку финикийскому судну, однако шторм не утихал в течение мн. дней, и корабль, на к-ром находился свт. Григорий, окончательно сбился с пути: «Мы не знали, куда плывем, ибо многократно меняли курс, и уже не чаяли никакого спасения от Бога» (Ibid. Col. 1041). Свт. Григорий, хотя и являлся сыном епископа, не был крещен в детстве: принятие таинства откладывалось до окончания учебы и вступления в зрелый возраст. Оказавшись лицом к лицу с рассвирепевшей стихией, он не столько боялся самой смерти, сколько опасался умереть некрещеным (Ibidem). В этой ситуации Григорий дал обет посвятить себя Богу в случае, если ему будет сохранена жизнь: «Твоим я был прежде, Твой есмь и ныне… Для Тебя буду жить, если избегну сугубой опасности! Ты потеряешь Своего служителя, если не спасешь меня! Ученик Твой попал в бурю: оттряси же сон, или приди по водам, и прекрати этот ужас!» (Ibid. Col. 1043). Бог услышал его молитву: шторм неожиданно прекратился. Несмотря на то что свт. Григорий крестился и посвятил себя служению Богу только после окончания Афинской академии, уже ничто не могло отвратить его от следования намеченной цели.
Обучение в Афинах
Ко времени учения Григория в Афинской академии господствующей философской школой в ней стал неоплатонизм с ярко выраженной теургической направленностью. Свт. Григорий впосл. упрекал Афины за то, что они «изобилуют худым богатством (идолами), которых там больше, чем во всей Элладе, так что трудно не увлечься за восхваляющими и защищающими их» (Or. 43. 21). Однако и влияние христиан в академии становилось все более ощутимым. Христиане преподавали наряду с нехристианами: наставниками свт. Григория в софистике были язычник Имерий и христианин Проэресий (Eunap. Vitae sophist. 487−488; Socr. Schol. Hist. eccl. IV 26; Sozom. Hist. eccl. VI 17; Сократ и Созомен упоминают среди учителей свт. Григория также антиохийского ритора Ливания, что маловероятно). Среди учеников также были и христиане, и язычники — каждый мог исповедовать ту или иную религию по своему усмотрению. Основными предметами, изучавшимися в академии, были риторика и софистика: в Афинах свт. Григорий приобрел риторическое мастерство, впосл. стяжавшее ему бессмертную славу. Основными лит. образцами при изучении риторики оставались сочинения Гомера, Еврипида и Софокла, памятники аттической прозы и поэзии, преимущественно на мифологические сюжеты.
Обширными знаниями в области античной мифологии, к-рыми свт. Григорий отличался от др. отцов Церкви IV в. (Demoen. P. 211−212), он был в значительной степени обязан занятиям в Афинах. Своеобразие его лит. стиля также во многом обусловлено профессиональными навыками в риторике. Философии в академии уделялось меньше внимания, чем риторике. Хотя в сочинениях свт. Григорий, помимо Платона и Аристотеля, постоянно упоминаются мн. др. античные философы, ссылки на них обычно носят общий характер. Его мало интересовали обычные студенческие развлечения: он предпочитал жизнь тихую и уединенную. Главным его желанием было преуспеть в риторике и др. науках, «приобрести познания, которые собрали Восток и Запад и гордость Эллады — Афины» (Carm. ad alios 7 // PG. 37. Col. 1554; De vita sua // PG. 37. Col. 1044).
Во время пребывания в Афинах свт. Григорий сблизился со свт. Василием Великим. «…Ища познаний, обрел я счастье… испытав то же, что Саул, который в поисках ослов своего отца обрел царство», — говорил свт. Григорий по этому поводу (Or. 43. 14; ср.: 1 Цар 9−10; в тексте свт. Григория игра слов между именем «Василий» и словом «царство» — basile…a). Именно в Афинах их знакомство переросло в «дружбу», «единодушие» и «родство» (Or. 43. 14). Это был союз людей, всецело преданных идеалам философской жизни и учености, стремящихся к нравственному совершенству. Несмотря на отношения равенства и взаимную преданность друг другу, свт. Григорий всегда воспринимал свт. Василия как старшего и главного: он искренне считал свт. Василия «в жизни, слове и нравственности превосходящим всех», кого он когда-либо знал (Ep. 16). В Афинах, где дух язычества был очень силен, свт. Василий и свт. Григорий вели христ. образ жизни, одновременно преуспевая в риторическом искусстве (Or. 43. 21).
Свт. Григорий провел в Афинах ок. 8 лет. Он намеревался покинуть город вместе со своим другом сразу же по окончании курса, однако обоим было предложено остаться в академии в качестве преподавателей риторики. Свт. Василий уговорил свт. Григория согласиться на почетное предложение; сам же уехал, вероятно, втайне от него. Поступок свт. Василия не вписывался в представления свт. Григория о дружбе, даже много лет спустя он вспоминал об этом с горечью (Or. 43. 24). Проведя еще нек-рое время в Афинах в качестве ритора, свт. Григорий вернулся на родину, где также отдал дань риторике. Этот короткий период он рассматривал лишь как вынужденную задержку, к-рая тем не менее стала для него подготовкой к буд. деятельности на церковном поприще (De vita sua // PG. 37. Col. 1046−1048).
Выбор пути
Вскоре после возвращения из Афин свт. Григорий принял таинство Крещения (Gallay. 1943. P. 67). Намерением его было вести жизнь «философа». В его представлении это означало полумонашеский образ жизни, сочетающий строгий христ. аскетизм с учеными занятиями. Однако по просьбе отца он взял на себя управление фамильным имением, что доставило ему немало хлопот (Ibid. P. 66). Как старший сын свт. Григорий являлся наследником состояния отца. Сочетать обязанности по управлению имением с созерцательной жизнью было нелегко. Нек-рое время он жил вместе со свт. Василием в его понтийском уединении, изучая Свящ. Писание и сочинения Оригена.
Помимо аскетических подвигов святители занимались в Понтийской пустыне лит. деятельностью; в частности, свт. Григорий помогал свт. Василию в составлении нравственных и аскетических правил. В 115-м письме Г. Б. упоминает сборник фрагментов из сочинений Оригена под названием «Добротолюбие» (Filokal…a); традиционно считается, что он был составлен им вместе со свт. Василием (впрочем, М. Харл, подготовившая этот сборник к изданию (SC; 302), сомневается в общепринятой атрибуции). Через нек-рое время свт. Григорий вернулся домой. Это возвращение было связано не только с его обязанностями по управлению поместьем и чувством долга перед родителями, но и с внутренним колебанием между стремлением к созерцательной жизни и сознанием необходимости приносить общественную пользу.
Cвт. Григорий искал для себя промежуточный, «средний» путь, идя по к-рому он мог бы сочетать аскетический образ жизни с учеными трудами и, не лишаясь уединения, приносить пользу людям. Но отец, престарелый еп. Назианза, сделал его своим помощником в управлении епископией. В 361/2 г. он настоял на том, чтобы свт. Григорий принял от него пресвитерскую хиротонию. Впосл. свт. Григорий называл этот поступок отца «тиранией», а себя упрекал в малодушии за то, что согласился на пресвитерство (De vita sua // PG. 37. Col. 1053−1054; иную оценку того же поступка отца как «благой тирании»: Or. 1. 1). Дальнейший жизненный путь свт. Григория пролегал между церковным служением и стремлением к уединению («кафедрой» и «пустыней» — см.: Otis. The Throne and Mountain…). Не вынося суеты и шума большого города, он сразу же после рукоположения ушел в Понт к свт. Василию. После мн. усиленных просьб отца ему пришлось вернуться в Назианз и приносить извинения отцу и его пастве за свое бегство.
Священство и епископство в Назианзе
Свт. Григорий служил в Назианзе пресвитером ок. 10 лет, помогая отцу в управлении епископией. Летом 362 г. имп. Юлиан Отступник издал эдикт об учителях, запрещавший христианам преподавание в ун-тах и школах. В христ. среде религ. политика императора вызвала негодование. В «Словах против Юлиана», опубликованных после его смерти, свт. Григорий обрушился на бывш. соученика по Афинской академии с резкими обличениями. Император, по свидетельству свт. Григория, послал в Назианз солдат для того, чтобы захватить христ. храмы. Однако свт. Григорий (старший) не только лично противостоял начальнику гарнизона, но и возбудил против него паству до такой степени, что если бы тот притронулся к христ. святыням, то «был бы растоптан ногами» (Or. 18. 32). В кон. 363 г. свт. Григорий (старший) поставил подпись под омиусианским символом веры (вероятно, под формулой Антиохийского Собора 363 г.- Benoit. 1973. P. 182−183; Bernardi. Introduction. 1983. P. 32; Calvet-Sebasti. Introduction. 1995. P. 30−31; нек-рые исследователи предполагают, что свт. Григорий подписался под 4-й Сирмийской формулой (омийской) — Tillemont. Memoires. T. 9. S. 347; Ullman. S. 58 ff., что менее вероятно).
Само по себе подобное событие не было чем-то экстраординарным, поскольку свт. Григорий вкладывал в термин «подобосущный» правосл. содержание. Однако группа назианзских монахов, заподозрив епископа в ереси, немедленно отделилась от него. Схизма продолжалась недолго, тем не менее свт. Григорию пришлось специально защищать отца в 6-м слове, написанном по случаю возвращения монахов в лоно Церкви. Свт. Григорий не скрывал, что, «следя» за отцом, он участвовал в управлении епископией и постепенно становился как бы со-епископом Назианзской Церкви (Or. 18. 18). К подобному же служению был ок. 364 г. призван свт. Василий: по просьбе престарелого еп. Кесарийского Евсевия он принял священный сан и стал его ближайшим помощником. Свт. Григорий откликнулся на рукоположение свт. Василия письмом, больше похожим на соболезнование, чем на поздравление (Ep. 8).
Во время размолвки свт. Василия с еп. Евсевием свт. Григорий послал еп. Евсевию письма, в к-рых отзывался о свт. Василии самым лестным образом (Ep. 16−18); он также писал свт. Василию, советуя вернуться к епископу (Ep. 19). Узнав о желании буд. свт. Григория, еп. Нисского, брата свт. Василия, посвятить жизнь риторике, свт. Григорий написал ему увещательное послание, в к-ром укорял друга за то, что тот «захотел быть известным как ритор, а не как христианин» (Ep. 11). С подобными же письмами свт. Григорий обратился к брату Кесарию, к-рого призывал отказаться от придворной карьеры. Кесарий в отличие от отца и брата избрал светскую карьеру и после получения высшего образования в Александрии стал придворным врачом в К-поле.
Он оставался при дворе даже в царствование имп. Юлиана (Ep. 14). Во время землетрясения 11 окт. 368 г. в Никее Кесарий, занимавший тогда должность хранителя придворной казны в Вифинии, оказался под обломками рухнувшего здания, но чудесным образом уцелел (Ep. 20). Вскоре, однако, он умер, приняв перед смертью крещение. Преждевременная кончина младшего брата оставила глубокую рану в душе Г. Б.: «Нет у меня больше Кесария, — писал он одному из их общих друзей.-И скажу, что, хотя страдание не свойственно философии, я люблю все, что принадлежало Кесарию, и если вижу что-либо напоминающее о нем, обнимаю и целую это, словно его самого, и думаю, что как бы вижу его, нахожусь с ним и беседую с ним» (Ep. 30). Вслед за Кесарием умерла сестра св. Горгония. Свт. Григорий посвятил обоим надгробные слова (Or. 7, 8).
В 370 г. умер еп. Кесарийский Евсевий; наиболее вероятным кандидатом на его кафедру был св. Василий, к-рый уже фактически управлял епархией при жизни Евсевия. Еще прежде, чем новость о кончине еп. Евсевия достигла Назианза, свт. Григорий получил письмо от св. Василия, в к-ром последний извещал его о своей болезни и просил приехать как можно скорее. Свт. Григорий был глубоко опечален, т. к. вообразил, что его друг умирает, и немедленно отправился в путь. Однако в дороге обнаружилось, что в Кесарию направляются епископы для избрания св. Василия на кесарийскую кафедру. Узнав о предполагаемом избрании нового епископа и предположив, что намерением св. Василия было завлечь его в Кесарию и заставить участвовать в собственном избрании, свт. Григорий отправился обратно (Ep. 40). Тем не менее он принял участие в избрании св. Василия: от имени своего отца он послал в Кесарию 2 письма, в к-рых поддержал кандидатуру св. Василия (Ep. 41 и 43). По этому же поводу он писал сщмч. Евсевию, еп. Самосатскому, — тоже от имени отца (Ep. 42). Когда же свт. Василий был избран, свт. Григорий послал свт. Василию поздравление, в к-ром объяснял причины своего нежелания ехать в Кесарию на его хиротонию: «Не поспешил я к тебе тотчас, и не спешу… во-первых, чтобы сохранить честь твою и чтобы не подумали, что ты собираешь своих сторонников… а во-вторых, чтобы и самому мне приобрести постоянство и безукоризненность» (Ep. 45).
Зимой 371/72 г. арианствующий имп. Валент разделил Каппадокию на 2 провинции. Близкий к императору (в т. ч. в вопросах вероучения) Анфим, еп. Тианы — центра новосозданной провинции, — решил использовать эту ситуацию для приобретения церковной власти над всей Второй Каппадокией (не претендуя ни на Кесарию, ни на др. кафедры Каппадокии Первой). Сопротивляясь этому, а также опасясь усиления сторонников умеренного арианства, свт. Василий решил увеличить число архиереев среди своих сторонников путем создания в Каппадокии ряда новых епископских кафедр. Одним из поселений, где свт. Василий создал такую кафедру, стали Сасимы, куда он назначил свт. Григорий. Епископская хиротония свт. Григория. (372; в том же году свт. Василий рукоположил во епископа своего брата свт. Григория Нисского, а в 374 — двоюродного брата свт. Григория свт. Амфилохия Иконийского), благодаря к-рой взамен созерцания и «философской» жизни он оказался вовлеченным в локальный церковно-политический конфликт, — один из самых тяжелых эпизодов в его жизни, о к-ром он не мог вспоминать без глубокого сожаления. Свт. Григорий принял хиротонию, однако, не пожелав вступать в войну с еп. Анфимом, ушел в пустыню и предался безмолвию. Пробыв нек-рое время в уединении, он по просьбе отца вернулся в Назианз, где помогал ему до его смерти (374; неск. месяцев спустя скончалась и мать святителя). Незадолго до кончины свт. Григория (старшего) Назианз посетил еп. Анфим. Целью его визита было, очевидно, привлечение обоих Григориев на свою сторону: вероятно, он пытался использовать возникшую между свт. Григорием и свт. Василием размолвку. Однако оба Григория подтвердили свою полную лояльность свт. Василию.
После смерти отца свт. Григорий временно принял на себя управление Назианзской Церковью; тяготясь этим служением, он предложил епископам соседних городов избрать нового предстоятеля Назианза, но они отказались, желая видеть на этой кафедре самого свт. Григория. Нек-рое время (вероятно, с 375 по 379) он провел в женском мон-ре св. Феклы в Селевкии Исаврийской (De vita sua // PG. 37. Col. 1065−1066; нек-рые исследователи локализуют место уединения свт. Григория в Селевкии в Киликии или на Тигре), недалеко от Иконии, где проживала его сестра св. Горгония и где епископом был свт. Амфилохий. В эти годы свт. Григорий мог близко ознакомиться с церковной ситуацией в Антиохии, где паства разделилась не только на сторонников арианства и православных, но и сами православные не были едины — право занимать Антиохийскую кафедру оспаривали правосл. епископы свт. Мелетий и Павлин III.
Этот конфликт продолжался с нач. 60-х гг., когда на место свт. Мелетия, изгнанного из города арианами, при поддержке Александрии и Рима был рукоположен Павлин, сторонник более жесткой церковной политики в отношении ариан, чем свт. Мелетий. Впосл., когда свт. Мелетий вернулся в Антиохию, Павлин не вступил с ним в общение, из-за чего образовался длительный раскол. По утверждению историков Сократа и Созомена, между мелетианами и павлинианами в Антиохии к нач. 80-х гг. существовало соглашение, по к-рому оба епископа управляли паствой совместно: по смерти одного другой должен был быть признан единственным законным епископом (Socr. Schol. Hist. eccl. V 5; Sozom. Hist. eccl. VII 3). По др. версии, свт. Мелетий в 380 г. получил от гражданских властей офиц. право на управление епархией, а Павлин остался не у дел (Theodoret. Hist. eccl. V 3). Впосл. этот конфликт оказал влияние на ход Вселенского II Собора и на жизнь свт. Григория.
Константинопольский период
За годы епископства свт. Григорий сделался известен как ревностный защитник никейской веры. В последние годы жизни имп. Валента еп. К-поля был Демофил, возглавлявший партию омиев (см. в ст. Арианство). После смерти имп. Валента (9 авг. 378), группа к-польских православных, не желавшая принимать еп. Демофила, пригласила свт. Григория возглавить их. Под давлением со стороны единомышленников (в т. ч., возможно, свт. Василия Великого, скончавшегося 1 янв. 379). Свт. Григорий принял это предложение и прибыл в столицу весной или осенью 379 г. Все церкви К-поля находились в руках подвластного Демофилу клира, поэтому святитель начал совершать богослужения в небольшом домовом храме, устроенном в одном из помещений виллы сенатора Авлавия (женатого на двоюродной сестре свт. Григория Феодосии), где святой нашел себе пристанище и к-рая была расположена в центре города. Святитель дал храму имя «Анастасия» (Воскресение) в знак победы Православия над арианством (Or. 42 // PG. 36. Col. 489; см.: Janin. Eglises et monasteres. P. 22−25; Snee R. Gregory Nazianzen’s Anastasia… // DOP. 1998. Vol. 52. P. 157−186). Еретики употребляли различные способы, чтобы изгнать свт. Григория из столицы. Сначала его обвинили в «тритеизме» — будто вместо единого Бога он вводит трех богов (Ibid. Col. 1074). Затем начались попытки физической расправы. Однажды, когда свт. Григорий совершал таинство Крещения, в храм ворвалась толпа арианствующих, в т. ч. монахов, к-рые требовали изгнания свт. Григория и бросали в него камни, после чего, обвинив в убийстве, привели для разбирательства к городским правителям. Последние, хотя и отнеслись к свт. Григорию неблагосклонно, но не поддержали клеветников, т. к. невиновность его была очевидна (Ibid. Col. 1075−1076; Ep. 77).
В 1-й пол. 380 г. против свт. Григория была организована интрига, к-рую возглавил Максим-киник — философ, обратившийся в христианство и стоявший на никейских позициях, — прибывший в К-поль из Александрии. Его прошлое весьма сомнительно: он был дважды судим, подвергнут бичеванию и изгнан из своего города. Однако свт. Григорий узнал обо всем этом позже: поначалу он был уверен, что Максим — исповедник никейской веры, пострадавший за свои убеждения. Свт. Григорий, сам будучи ритором и философом, проникся глубокой симпатией к Максиму. Он произнес в честь «Ирона» (т. е. Максима) похвальное слово, в к-ром создал образ человека, сочетавшего в себе мудрость философа с ревностью христианина (Or. 25). О том, что Максим и Ирон — одно и то же лицо, свидетельствует блж. Иероним, к-рый говорит о 25-м слове следующее: «Похвальное слово Максиму-философу по возвращении его из ссылки, имя которого в заглавии некоторые несправедливо заменили именем Ирона на том основании, что есть другое сочинение Григория, заключающее в себе порицание этого Максима — как будто нельзя было одного и того же человека в одно время хвалить, а в другое время — порицать» (Hieron. De vir. illustr. 117; подробнее об Ироне-Максиме см.: Mossay. 1982; Hauser-Meury. P. 119−121). Свт. Григорий приблизил Максима, поселил у себя в доме и делил с ним трапезу, за к-рой епископ и философ вели продолжительные беседы (De vita sua // PG. 37. Col. 1085). В то же время втайне от свт. Григория Максим готовил интригу, задуманную в Александрии — вероятно, при участии Петра II, архиеп. Александрийского, к-рый сначала в письменной форме поздравил свт. Григория с началом его служения в К-поле, но затем попытался его сместить (Ibid. Col. 1088).
Поскольку свт. Григорий не был официально утвержденным епископом столицы, а лишь по приглашению группы верующих нес там служение, александрийская партия решила попытаться отнять у него власть. Весной 380 г. в К-поль прибыли первые корабли из Египта с грузом пшеницы, вместе с к-рыми в столице появились многие егип. клирики и монахи; свт. Григорий радостно приветствовал их как сторонников никейского исповедания (Or. 34). Однако в нач. лета 380 г., ночью, в одном из к-польских храмов, когда свт. Григорий лежал дома больной, егип. епископы начали совершать рукоположение Максима. Об этом стало известно, так что с наступлением утра негодующие толпы людей собрались к храму и изгнали оттуда егип. епископов, к-рым поэтому пришлось окончить церемонию в доме некоего флейтиста. Максим бежал из К-поля, но, будучи признан нек-рыми зап. епископами, не считал себя окончательно побежденным, и отправился в Фессалонику, надеясь добиться утверждения своего назначения имп. св. Феодосием. Государь, тем не менее, встал на сторону свт. Григория, и Максим уехал ни с чем.
В февр. 380 г., с момента издания имп. св. Феодосием эдикта о никейской вере, началась подготовка ко II Вселенскому Собору. Целью Собора должно было стать утверждение никейского исповедания и избрание епископа для К-польской кафедры. Но вопрос о епископе был заранее решен имп. св. Феодосием: единственным достойным кандидатом представлялся ему свт. Григорий. Имп. св. Феодосий вступил в столицу 24 нояб. 380 г., после победоносной кампании против готов. Сразу по прибытии он встретился с еп. Демофилом, к-рому предложил подписать правосл. исповедание веры. Когда тот отказался, он и его сторонники из числа клириков были изгнаны (26 нояб.) из К-поля; К-польская кафедра формально оказалась свободной. На следующий день была устроена торжественная процессия императора и армии по К-полю, во время к-рой свт. Григорий был приглашен шествовать рядом с самодержцем; процессия окончилась в храме св. Апостолов, в то время главной церкви города. Передав ее в управление святителя, св. Феодосий указал этим на то, кого он считает архиеп. К-польским. Хотя триумф свт. Григория был полным, ариане предприняли последнюю отчаянную попытку изменить ситуацию в свою пользу: когда епископ был тяжело болен, к нему подослали убийцу. Последний, однако, явился с повинной к свт. Григорию, припав к его ногам со слезами и рыданиями. Узнав о покушении, к-рое готовилось против него, свт. Григорий был глубоко тронут раскаянием потенциального убийцы, расплакался и простил его. Об этом случае сразу же узнал весь город (De vita sua // PG. 37. Col. 1129−1131).
На II Вселенском Соборе свт. Григорий участвовал в качестве архиеп. К-польского. Вскоре после открытия Собора умер его председатель, свт. Мелетий Антиохийский; председательство на Соборе было поручено свт. Григорию. Предстояло решить вопрос об антиохийском расколе. Поскольку соперник свт. Мелетия Павлин был еще жив, самым простым решением было бы признать Павлина единственным по смерти свт. Мелетия законным епископом Антиохии. Именно на таком решении настаивал Запад; с таким предложением и выступил свт. Григорий. Он произнес длинную речь, в к-рой рекомендовал оставить Антиохийский престол в руках того, кто уже владеет им, т. е. Павлина. Он также попросил позволения удалиться на покой и предложил избрать нового епископа на К-польский престол (Ibid. Col. 1140−1146). Свт. Григорий преследовал единственную цель — способствовать прекращению раскола и восстановлению церковного мира. Но вост. епископы сочли унизительным для себя принять вариант, навязанный им Западом. Предложение свт. Григория по прекращению антиохийского раскола было отвергнуто, и на место свт. Мелетия избран антиохийский пресв. Флавиан.
Свт. Григорий стал реже посещать соборные заседания, к этому вынуждала его и болезнь. Формально он оставался председателем Собора. Вскоре на Собор прибыли егип. епископы во главе с Тимофеем, преемником еп. Петра Александрийского. Обнаружив, что все важные дела обговорены и решены в их отсутствие, что их ставленник Максим осужден, что Павлин, к-рого они поддерживали, не получил Антиохийский престол, егип. епископы выступили с протестом против свт. Григория. Последнего обвинили в том, что он занял кафедру вопреки 15-му прав. I Всел. Собора, к-рое запрещает епископу одного города принимать на себя управление Церковью др. города. Хотя это правило нередко нарушалось на практике, формально его никто не отменял. Не желая быть причиной раздора, святитель в своем выступлении сказал: «Вы, которых собрал Бог для совещания о делах богоугодных, вопрос обо мне считайте второстепенным… Долго ли будут смеяться над нами как над людьми неукротимыми, которые научились одному только — дышать ссорами? Подайте с усердием друг другу руку общения. А я пусть буду пророком Ионою, и, хотя не виновен в буре, жертвую собой для спасения корабля. Возьмите и бросьте меня по жребию. Какой-нибудь гостеприимный кит в морских глубинах даст мне убежище» (Ibid. Col. 1157−1159).
Отставка свт. Григория была принята Собором и утверждена имп. св. Феодосием. На место свт. Григория по предложению императора избрали к-польского претора и сенатора Нектария, к-рый состоял в чине оглашенных: в течение неск. дней приняв таинство Крещения и будучи рукоположен в архиерейский сан, он стал архиепископом К-поля и занял председательское место на Соборе. Главной причиной своей отставки помимо зависти епископов свт. Григорий считал не расхождения с Собором по церковно-политическим вопросам, но догматические расхождения по вопросу о божестве Св. Духа. На Соборе слова из Никейского Символа веры «И в Духа Святого» были существенно расширены: «И в Духа Святого, Господа Животворящего, от Отца исходящего, со Отцом и Сыном споклоняемого и сславимого, вещавшего через пророков». Однако в этих словах нет ни прямого утверждения о божестве Св. Духа, ни утверждения о единосущии Духа Сыну и Отцу. Отвергнув ересь пневматомахов (см. Духоборчество) и признав Духа равным Отцу и Сыну, участники Собора не согласились прямо внести утверждение о божестве Св. Духа и Его единосущии Отцу в Символ, чего, по-видимому, добивался свт. Григорий.
Последние годы
Покинув К-поль, свт. Григорий вернулся на родину с твердым намерением навсегда оставить общественную деятельность и «сосредоточиться в Боге» (De vita sua // PG. 37. Col. 1164): он желал посвятить остаток дней уединению и молитве. В Назианзе он нашел церковные дела в том же состоянии, что и 6 лет назад: епископ так и не был избран. Городской клир вновь обратился к свт. Григорию с просьбой принять на себя управление епископией. Ок. года свт. Григорий, несмотря на частые болезни, управлял епископией, но «как посторонний», т. е. по-прежнему как епископ др. города (Ep. 182). В 382 г. в К-поле состоялся еще один церковный Собор, на к-рый приглашали свт. Григория, но он решительно отказался ехать (Ep. 139). Не поехав на Собор, свт. Григорий, однако, пытался на расстоянии повлиять на его исход, посылая письма влиятельным друзьям (Ep. 132; 135). К кон. 383 г. здоровье его было окончательно подорвано, и он попросил отставки у еп. Феодора Тианского (Ep. 152). Тот удовлетворил просьбу свт. Григория и назначил в Назианз хорепископа Евлалия, одного из ближайших помощников и родственника свт. Григория.
К этому времени относится обострение в отношениях свт. Григория и преемника свт. Василия Великого на Кесарийской кафедре Гелладия по поводу поставления на Назианзский престол нового епископа (Ep. 139, 146; Devos. P. 91−120). Вскоре свт. Григорий удалился в фамильное имение, где провел остаток дней, ведя аскетический образ жизни и занимаясь лит. деятельностью. Умер свт. Григорий в 389 или 390 г., как об этом свидетельствует блж. Иероним (Hieron. De vir. illustr. 117), или, следуя лексикону Суды, на 13-й год правления имп. св. Феодосия Великого, т. е. в 391 г. (Suda. Lex. 450). П. Нотен предлагает уточненную датировку — 390 г. (Nautin. P. 33−35). В составленном им в конце жизни офиц. Завещании свт. Григорий передал свое немалое семейное имение Назианзской Церкви для попечения о бедных (что было волей и его отца); лишь отдельным ближайшим друзьям и соратникам он завещал различные предметы одежды и нек-рые суммы денег.
Сочинения (подлинные)
Лит. наследие свт. Григория включает слова, стихотворения и письма. В прозе, как и в стихах, он сочетал высокое риторическое мастерство с совершенством формы и стиля. Блж. Иероним Стридонский, перечисляя нек-рые его труды, называет свт. Григория одним из лучших ораторов и отмечает, что «стиль речи он унаследовал от Полемона» (Hieron. De vir. illustr. 117; ср.: Idem. Ep. 50 (рус. пер. 48). 1). Единственное полное собрание творений свт. Григория в Патрологии Ж. П. Миня (PG. 35−38) воспроизводит еditio princeps — издание бенедиктинцев конгрегации св. Мавра в Париже (Т. 1. 1778. Т. 2 не смог появиться вскоре из-за Французской революции и увидел свет лишь в 1842). Редакторы пользовались более ранним изданием Morel-Billy (1609), к-рый в свою очередь использовал базельское издание (1550) (см.: Gallay. 1957. P. 114−122; Misier. 1903).
Слова
До наст. времени дошло 45 слов свт. Григория, большая часть к-рых относится к к-польскому периоду его деятельности (379−381). В основном это произнесенные слова, записанные скорописцами и затем исправленные святителем. Аутентичность слов не подвергается сомнению. Исключение составляет 35-е слово, «В память мучеников и против ариан». Текстологический анализ (и, следов., установление наиболее надежного текста) слов свт. Григория усложняется тем, что они сохранились в огромном количестве рукописей — только греч. списков слов старше сер. XVI в. известно ок. 1500 (полный список всех таких списков см. в кн.: Mossay. 1981−1998), тогда как для текстологии слов самостоятельное значение имеют также и их многочисленные переводы на древние языки — лат. (9 слов в пер. Руфина Аквилейского 399−400 гг.), сир. (все слова), арм. (41 слово), араб. (30 слов), груз. (19 слов), копт. (1 слово и фрагменты), эфиоп. (1 слово), а также слав. (древнейшие рукописи содержат 13 слов; впосл. был переведен весь корпус; Ф. Томсон отказывал слав. переводам в каком-либо значении для текстологии слов в целом (Thomson. 1983), но А.-М. Бруни доказал, что эта позиция ошибочна (Бруни. 2004)).
Различные издания слов существуют с XVI в. (из старых изданий слов особое значение имеет выполненное парижскими бенедиктинцами A.-Б. Кайо и Ш. Клемансе (1778), поскольку именно оно воспроизведено в 35−36 томах PG), но попытка подготовки критического текста полного корпуса слов свт. Григория (а равно и др. произведений святителя) была впервые предпринята только в 1913—1930 гг. Л. Штернбахом, Я. Сайдаком, Т. Синко и С. Витковским (BZ. 1929−1930. Bd. 38. S. 269). Из-за II Мировой войны начатый этими польскими исследователями проект не был доведен до конца, но, тем не менее, представления о текстологии слов, содержащиеся в единственной существенной монографии, вышедшей в рамках этого проекта (Sinko. 1923), вплоть до кон. XX в. стали общепринятыми при критическом издании слов.
Для изучения истории бытования слов в рукописях большое значение имеет тот факт, что в рукописях они представлены как в виде собрания полного их корпуса, так и в виде выборочных коллекций, содержащих лишь часть слов. Основными типами таких выборочных коллекций являются литургическая коллекция, содержащая слова 1, 11, 14−16, 19, 21, 24, 38−45 (к-рые в визант. традиции читались за богослужением в определенные дни года) и коллекция «не читаемых [за богослужением] слов», содержащая остальные слова; кроме этих 2 и полной коллекций в рукописях также встречаются литургическая коллекция с прибавлением нек-рых из не читаемых слов, а также собрания нетипичного состава; во мн. рукописях слова сопровождаются комментариями.
Основные выводы, к к-рым пришел Т. Синко, состоят в том, что для текстологии слов значение имеет, во первых. только полная коллекция; во вторых, все рукописи этой коллекции следует соотносить с одной из 2 фамилий (N и M), для каждой из к-рых характерна своя последовательность слов и к-рые соответствуют 2 типам текста. Именно эти выводы лежат в основе критического издания слов в серии «Sources Chritiennes», подготовленном на материале 10 древнейших греч. рукописей полной коллекции, 6 из к-рых принадлежат к фамилии N, 4 — к фамилии M.
В наст. время текстологические выводы Т. Синко в целом опровергнуты (что, в частности, лишает определяющего значения тексты, вышедшие в серии «Sources Chritiennes»): как показала В. Сомер, рукописи полной коллекции слов принципиально не сводятся к 2 фамилиям, а тот или иной порядок слов не обязательно соответствует тому или иному типу текста (Somers. 1997); нельзя также брать за основу критического издания слов лишь полные их коллекции (Somers-[Auwers]. 2002).
Лучшие научные издания слов выходят в подсерии «Corpus Nazianzenum» (CN), организованной в раках серии «Corpus Christianorum. Series Graeca» Лувенским центром исследований Г. Б. (Centre d’Etudes sur Gregoire de Nazianze); к наст. времени число вышедших в серии CN томов (содержащих новейшие издания как греч. текста, так и древних переводов слов Г. Б., а также древних толкований слов и текстологических исследований) уже превысило три десятка, но работа еще далека от завершения.
I. Догматические
По содержанию большая часть слов имеет догматический характер, наиболее известные из них — «Пять слов о богословии», произнесенные летом 380 г. (см., напр.: Norris. 1991). Именно это сочинение снискало свт. Григорию имя «Богослов». Гипотеза Р. Вейенборга о непринадлежности этих слов свт. Григорию (Weijenborg. 1973) была опровергнута Д. Вендебург (Wendebourg. 1980.; ср.: Gallay. Introduction. 1978. P. 7).
Их датировка вызывает разногласия среди исследователей: T. Синко полагает, что они были произнесены летом 380 г.; С. Тильмон указывал 379 г. (Sinko. P. 27−31; Tillemont. Memoires. T. 9); Я. Шимусяк считает, что первые 4 произнесены Великим постом 380 г., еще до конфликта с Максимом-киником, а последнее слово о Св. Духе 2 месяцами позже — на Пятидесятницу 31 мая; подготовкой же к ним свт. Григорий был занят зимой 379/80 г. (Szymusiak. Pour une chronologie…); с этой датировкой не вполне согласен П. Галле: по его мнению, слова были произнесены между эпизодом с Максимом-киником и до вхождения имп. св. Феодосия в столицу, т. е. с июля по нояб. 380 г. (Gallay. Introduction. 1978. P. 13−14). Дж. МакГакин датирует слова летом 380 г.
В 27-м слове, «Против евномиан», составляющем введение к остальным, свт. Григорий рассуждает о том, каким должен быть истинный богослов: кто может богословствовать, перед кем, когда, в какой мере и о чем. В 28-м слове, «О богословии», говорится о Боге в Самом Себе, т. е. о сущности, природе и свойствах Бога. 29-е, «О Боге Сыне» (первое), содержит систематическое учение о Боге Сыне, направленное против арианства, посвящено единству Ипостасей Св. Троицы, в частности единству Отца и Сына. В 30-м, «О Боге Сыне» (втором), затрагивается вопрос о божественной и человеческой природах в воплотившемся Боге, а также перечисляются имена Сына, встречающиеся в Свящ. Писании. Наконец, в 31-м слове, «О Святом Духе», свт. Григорий, опровергая македониан (см. ст. Македоний I), доказывает Божественное достоинство Св. Духа и равенство Его двум др. Ипостасям Св. Троицы. «Пять слов» служат классическим изложением правосл. триадологии. В течение всей истории Византии они оставались наиболее авторитетным и широко читаемым сочинением на догматическую тему, а уже при жизни свт. Григория получили известность в качестве своего рода манифеста никейской веры. Написанные накануне II Вселенского Собора, они наряду с др. сочинениями великих каппадокийцев создали почву для полного разгрома арианства и окончательного торжества никейской партии на этом Соборе.
Эти темы затрагиваются также в 32-м и 20-м словах. В 32-м, «О соблюдении доброго порядка в собеседовании», свт. Григорий доказывает, что не каждому и не во всякое время следует богословствовать; в 20-м, «О догмате [Св. Троицы] и о поставлении епископов» (вероятно, это слово было написано при вступлении в управление правосл. общиной К-поля и, тем самым, имело характер исповедания веры нового епископа), особенно порицает тех, кто принимаются богословствовать, не изучив Свящ. Писания, не заботясь о нравственной чистоте (подразумевая жителей К-поля, имевших страсть к богословским спорам); в данном слове, произнесенном вскоре по прибытии в К-поль, свт. Григорий излагает классическое новоникейское учение о Св. Троице против Савеллия и Ария: говорит о равенстве Лиц Св. Троицы, выясняет понятие «начала» применительно к Сыну и говорит о вневременном рождении Сына.
II. Похвальные и надгробные
7-е слово под названием «Надгробное брату Кесарию» посвящено памяти безвременно скончавшегося брата, к-рого свт. Григорий особенно восхваляет за его любовь к наукам, в т. ч. естественным — геометрии, астрономии и математике: «Восток, Запад и все страны, где только впоследствии бывал Кесарий, служат знаменитыми памятниками его учености». В 8-м слове, «Надгробном сестре Горгонии», свт. Григорий говорит об аскетизме и глубоком благочестии сестры. В обоих сочинениях, а также в 18-м слове «Надгробном отцу», свт. Григорий неоднократно обращается с теплыми словами к родителям.
В 11-м слове, приветственном свт. Григорию Нисскому, автор говорит о любви к нему и о том, как следует совершать память мучеников. 13-е слово обращено к Евлалию, другу святителя, по случаю его хиротонии во епископа Доарского; 15-е (в рус. пер. 16) произнесено «На день мучеников Маккавеев». 21-е слово, «Похвальное Афанасию Великому», служит богатым источником сведений об этом старшем современнике свт. Григория. 24-е слово посвящено памяти сщмч. Киприана, еп. Карфагенского. Свт. Григорий обращается к философу Ирону (т. е. Максиму-кинику), вернувшемуся из изгнания, приводя его в пример как человека, сочетавшего в себе любовь к философии с христ. благочестием. Непревзойденным по силе и глубине является 43-е слово, «Надгробное Василию Великому», в к-ром свт. Григорий излагает самые сокровенные мысли — о своей любви к Афинам и к эллинской учености, об уединенной и безмолвной жизни, о догмате Св. Троицы. Восхваляя и прославляя святость умершего, свт. Григорий говорит о его человеческих качествах: это не идеализированный образ подвижника, но живой портрет, написанный реалистично и ярко.
III. На разные случаи, автобиографические и защитительные
Слова 1−3 объединены одной общей темой: в них свт. Григориq оправдывается в связи со своим удалением в Понт после пресвитерской хиротонии. В 3-м слове свт. Григориq учит о важности сана священника, каков должен быть епископ, излагает основы пастырства в христ. Церкви. Слово стало классическим трактатом о священстве, и впосл. свт. Иоанн Златоуст использовал его в качестве источника для своих «Шести слов о священстве». 6-е слово произнесено после окончания периода, на к-рый свт. Григориq дал обет молчания: оно посвящено возвращению в лоно Церкви группы назианзских монахов. В словах 9−10 свт. Григорий оправдывает свое бегство в уединение после епископской хиротонии: оба они произнесены в присутствии его отца и свт. Василия Великого. 12-е слово, обращенное к отцу, произнесено после того, как последний вручил свт. Григорию управление Назианзской епископией.
В 16-м слове (в рус. пер. 15), «Произнесенном в присутствии отца, который безмолствовал от скорби, после того как град опустошил поля», свт. Григорий утешает отца по случаю происшедшего стихийного бедствия, а в 17-м успокаивает жителей Назианза и разгневанного градоначальника. 19-е слово произнесено по случаю произведенной имп. Юлианом Отступником переписи населения. Свт. Григорий напоминает имп. Юлиану, своему «наилучшему другу и сверстнику, слушавшему с ним одних учителей и одни уроки» о той «переписи», к-рую совершит Бог при кончине мира, когда дела каждого, вписанные Богом в книгу жизни, будут объявлены и каждый понесет наказание за свои пороки. С. Пападопулос относит это слово ко времени после Рождества 374 г. произнесены в К-поле по поводу распри между православными и арианами: свт. Григорий призывает враждующие партии к миру и излагает никейское учение о Св. Троице. В 26-м слове он рассказывает о том, как Максим-киник хотел захватить К-польский престол. В словах 33−34 он оправдывается от обвинений, возводимых на него арианами, а в 36-м слове говорит о том, что он никогда не стремился занять К-польскую кафедру. 42-е слово, «Прощальное, произнесенное во время прибытия в Константинополь 150 епископов», является апологией свт. Григория, обращенной к отцам II Вселенского Собора: он отвергает возводимые на него обвинения, обращается с прощальными словами к пастве и основанному им храму Анастасии.
IV. Обличительные
2 трактата, «Обличительные на царя Юлиана», посвящены императору-отступнику. Трактаты были написаны уже после смерти Юлиана (26 июня 363), хотя начаты, вероятно, во время удаления свт. Григория из Назианза, вскоре по принятии им священного сана (Or. 5. 39; Bernardi. Introduction. 1983. P. 36), а закончены и опубликованы в кон. 364 — нач. 365 г. (Lugaresi L. Introduzione // Gregorio di Nazianzo. Contro Giuliano l’Apostata: Or. 4. Firenze, 1993. P. 45). Свт. Григорий выступал не столько против убеждений уже умершего Юлиана, сколько против волны языческой реакции, вызванной недолгим правлением Отступника. Свт. Григорий, по всей видимости, почти не был знаком с его сочинениями, в т. ч. направленными против христиан; его задачами было лишить Отступника ореола славы, к-рый мог соблазнить умеренных язычников; вразумить христиан, накликавших на себя эту напасть; отстоять право христиан на общую культуру и образование (Bernardi. Introduction. 1983. P. 48−66).
V. Праздничные слова и проповеди
Деятельность свт. Григория как проповедника началась со слова на Пасху (Or. 1), произнесенного вскоре после пресвитерской хиротонии, и завершилась словом на Пасху, написанным после оставления К-польской кафедры. 38-е Слово произнесено на Богоявление — праздник, когда одновременно совершалось воспоминание Рождества и Крещения Господня (а возможно, и на уже ставший самостоятельным праздник Рождества); 2 слова произнесены на Крещение (6 и 7 янв. 380): 39-е — «На святые светы» и 40-е; 41-е слово произнесено на Пятидесятницу, 44-е — на Неделю новую (Фомину). Проповеди свт. Григория, посвященные церковным праздникам, отличаются исключительным богатством богословского содержания, их влияние на историю правосл. богослужения нельзя переоценить.
К проповедям относится также 14-е слово, «О любви к бедным», в к-ром Г. Б. говорит о благотворительности и милосердии. 37-е слово (на Мф 19. 1) является единственной собственно экзегетической проповедью свт. Григория.
Поэтические произведения
I. Стихотворения. Сохранившееся поэтическое наследие святителя включает 408 стихотворений, большинство из к-рых относятся к последнему периоду его жизни. В соч. «О стихах своих» свт. Григорий объясняет причины, побудившие его на склоне лет заняться поэзией: желание связать собственное красноречие и научиться, заботясь о метре, немногими словами выражать многое; «горечь заповедей подсластить искусством», т. е. сделать чтение нравственных заповедей более приятным; противопоставить собственно христ. поэзию стихам еретиков; наконец, изнуряемый болезнью святитель находил в стихах утешение. Свт. Григорий писал архаическим языком, использовал традиц. для древнегреч. поэзии размеры, основанные на чередовании долгих и кратких слогов (гекзаметр, элегический дистих, ямб, ямбический триметр и пентаметр), нередко подражал Гомеру, Еврипиду и др. античным поэтам. В его стихах не обнаруживается влияния сир. поэтики, характерной, напр., для прп. Романа Сладкопевца (Musurillo. P. 46). Стихи свт. Григория посвящены различным аспектам христ. жизни, в них отражено большинство богословских тем, разбираемых в др. сочинениях святителя.
Критического издания поэтического корпуса свт. Григория не существует (за исключением нек-рых произведений). 1-е печатное издание небольшого числа стихотворений свт. Григория с параллельным лат. переводом осуществил Альд Мануций в Венеции в 1504 г. (лат. перевод сопровождался одним из первых в истории изданий фрагментов греч. текста НЗ: Ин 1. 1 — 6. 58). В дальнейшем стихотворения свт. Григория печатались в собраниях его творений. Так, во 2-м т. парижского издания Ж. де Билли (1630) было опубликовано 166 стихотворений Г. Б. В кон. XVII — нач. XVIII в. было найдено много новых, неизданных поэтических произведений свт. Григория. Важнейшие издания их отдельно от слов и писем были сделаны Я. Толлием (1696; 20 стихотворений) и Л. А. Муратори (1709; 222 эпитафии и эпиграммы). Полный корпус поэтических произведений свт. Григория (в количестве 408) впервые был издан во 2-м т. бенедиктинского издания А. Б. Кайо (1842) и воспроизведен в «Патрологии» Ж. П. Миня.
В этих последних изданиях корпус подразделяется на 2 книги: в 1-й содержатся «Богословские стихотворения» (Carmina theologica), разделенные в свою очередь на 38 догматических (Carmina dogmatica) и 40 нравственных (Carmina moralia). Среди догматических стихотворений выделяется цикл «Песнопения таинственные» (Carm. dogm. 1−5, 7−9) — своего рода краткий курс догматики, изложенный в поэтической форме и включающий стихотворения об основах богословия, о Сыне, о Св. Духе, о мире, о Промысле Божием, об ангелах, о душе, о пришествии Христа, о человеке и др. Отдельные стихотворения посвящены притчам и чудесам Иисуса Христа, числу канонических книг Свящ. Писания («О подлинных книгах богодухновенного Писания» — Carm. dogm. 12). Нравственные стихотворения раскрывают аскетическую проблематику, в них рассматриваются вопросы целомудрия, добровольной нищеты, борьбы со страстями, духовной и мирской жизни и т. д.
2-я книга содержит исторические стихотворения (Carmina historica) и разделена на 2 части: «Стихи о себе самом» (Carmina de se ipso) и «Стихи к другим» (Carmina quae spectant ad alios). Из автобиографических наиболее монументальная — поэма «О своей жизни» (De vita sua (Carm. de se ipso 11)), состоящая из 1949 стихов. Она является основным источником сведений о жизни Г. Б. от его рождения до удаления из К-поля и лучшей автобиографией, написанной в Византии в эту эпоху. К ней примыкает (в издании Миня) поэма «О себе самом и о епископах» (Carm. de se ipso 12). Традиц. взгляд на нее как на дополнение к поэме «О своей жизни» (Gregorio Nazianzeno. Fuga e autobiografia / Trad., introd., note a cura di L.Viscanti. R., 1987. (Testi patristici; 62)) в последнее время оспаривается: на основании того, что свт. Григорий не упоминает имени своего преемника, свт. Нектария, делается вывод о том, что произведение написано не позднее 9 июля 381 г.- дня последнего заседания, на к-ром председательствовал свт. Григорий. Кроме того, в поэме имеется четкое хронологическое указание, позволяющее датировать ее именно 381 г. (Carm. de se ipso 12 // PG. 37. Col. 1175).
Поэма «О своей жизни» датируется, напротив, началом 382 г. (C. Jungck). Впрочем, неупоминание имени Нектария не может служить достаточным основанием для утверждения, что поэма «О себе самом и о епископах» написана ранее ухода свт. Григория с К-польской кафедры (лучшим доказательством этого являются слова автора — Carm. de se ipso 12 // PG. 37. Col. 1167−1168). К числу автобиографических относятся также «Стихи о самом себе», «Плач о страданиях своей души», «Жалобы на свои страдания» и др. произведения.
II. Среди поэтических сочинений свт. Григория множество эпиграмм и афоризмов в традиц. эллинистическом стиле греч. антологий, напр. «Мысли, писанные одностишиями», «Двустишия», «Определения, слегка начертанные». В цикле «Надгробия» свт. Григорий помещает эпитафии родственникам, друзьям и самому себе. Значительная чать эпитафий представляет увещание девам о воздержании, а также картины смерти и погребения
III. Под именем свт. Григория сохранилась трагедия, известная под названием «Христос страждущий», — единственная религ. драма, сохранившаяся от визант. периода. Она представляет собой центон на тему страданий Христа, состоящий из 2602 ямбических стихов, почти половина к-рых заимствована из драм Еврипида, а также произведений Эсхила, Гомера и Ликофрона. Рукописная традиция единогласна в атрибуции трагедии свт. Григорию, однако наиболее ранняя известная науке рукопись датируется лишь XIII в.
Уникальность трагедии заключается в том, что это не памятник литургической поэзии, а произведение для театра (Tuilier A. Introduction // Gregoire de Nazianze. La passion du Christ: Tragedie. 1969. P. 40. (SC; 149)), античное по форме, но христ. по содержанию. Главным действующим лицом является Богородица; др. герои произведения — Христос, ангел, анонимный Богослов, Иосиф Аримафейский, Никодим, Мария Магдалина, юноша, сидящий при гробе, архиереи, стража, Понтий Пилат, хоры. Речь в произведении идет о последних днях, распятии, смерти, погребении и воскресении Христа. Один из лейтмотивов — тема сошествия Христа во ад сближает трагедию с рядом кондаков прп. Романа Сладкопевца. Аутентичность трагедии, впервые опубликованной в 1542 г., вызвала сомнения критиков уже к кон. XVI в. В 1588 г. Цезарь Бароний (Baronius C. Annales ecclesiastici. R., 1588. P. 323), не отвергая авторства свт. Григория, предположил, что автором трагедии мог быть и Аполлинарий Лаодикийский (старший или младший).
В 1593 г. Антонио Поссевино (Possevino A. Bibliotheca selecta. Pt. 2. R., 1593. P. 289, 300−301), а в 1613 г. кард. Роберт Беллармин (Bellarmino R. De scriptoribus ecclesiasticis. Coloniae, 1613. P. 73) отверг авторство свт. Григория. В XVII—XIX вв. мнение о псевдоэпиграфическом характере трагедии стало в науке общепринятым. В числе возможных авторов трагедии называли Григория I, патриарха Антиохийского (VI в.), Иоанна Цеца (XII в.), Феодора Продрома (XII в.), Константина Манасси (XII в.), а также неизвестного автора XI—XII вв. Наиболее вероятным временем создания трагедии считали XII в. Это мнение защищал, в частности, К. Крумбахер (Krumbacher. Geschichte. S. 746−749). Против датировки памятника XII в. свидетельствует тот факт, что liber tragediae свт. Григория упоминается в каталоге церковных книг восточносир. писателя рубежа XIII и XIV вв. Авдишо бар Брихи (Assemani. BO. T. 3 (1). 1725. P. 23−24). Поскольку сир. переводы сочинений свт. Григория относятся к V—VII вв., тогда как в последующие столетия переводы с греч. в восточно-сир. традиции практически не делались (сир. Церковь Востока полностью утратила контакт с Византией), трудно предположить, чтобы визант. произведение XI или XII в. было вскоре после появления на свет переведено на сир. язык. К тому же ряд внутренних данных свидетельствует в пользу авторства свт. Григория, в частности поэтический стиль, близкий стилю подлинных стихотворений святителя, также носивших подражательный характер.
Автором трагедии мог быть только человек, в совершенстве владевший техникой античного стихосложения. Свт. Григорий безусловно, принадлежал к их числу. Идея создания подобного рода произведения логически вытекала из стремления поставить античную поэзию на службу христианству: именно этим стремлением был движим свт. Григорий, когда создавал поэтические произведения. При публикации трагедии в серии «Sources Chritiennes» А. Тюилье подробно рассмотрел аргументы против авторства свт. Григория и пришел к выводу об их несостоятельности (Tuilier. Introduction. P. 11−18). Ученый обратил особое внимание на догматическое содержание трагедии и высказал убеждение в том, что ее автором был писатель кон. IV в., вовлеченный в борьбу против аполлинарианства, т. е. свт. Григорий. (Ibid. P. 71−72).
Письма
Cвт. Григорий вел обширную переписку с епископами, священниками, монахами, риторами, софистами, военачальниками, гос. чиновниками, представителями провинциальной знати. Он был, по-видимому, первым визант. автором, опубликовавшим собрание собственных писем. В одном из писем к Никовулу, внуку св. Горгонии, он, в частности, подчеркивает, что считает письма свт. Василия более важными, чем свои, а потому помещает их в начале собрания (Ep. 53). В др. послании, адресованном ему же, свт. Григорий излагает основные правила эпистолярного стиля: письмо должно быть кратким (в меру необходимости), ясным (приближаясь к разговорному слогу), приятным (не без украшений, не лишенное мыслей, пословиц, изречений, острот, замысловатых выражений) (Ep. 51). Письма свт. Григория вполне соответствуют этим требованиям: они отличаются ясностью и богатством мыслей, в них также соблюдается принцип лаконичности («в немногих слогах заключить многое» — Ep. 54). Лаконизм писем свт. Григория отмечал уже свт. Василий Великий (Basil. Magn. Ep. 19).
Всего под именем свт. Григория известно 249 писем, однако не все из них ему принадлежат. Письмо 241 принадлежит свт. Василию Великому (Basil. Magn. Ep. 196), 249 — свт. Григорию Нисскому (Greg. Nyss. Ep. 1), 243 подложно. Письма 42, 57, 65, 66, 245−248 входят в корпус писем свт. Василия Великого (Basil. Magn. Ep. 47, 321, 166, 167, 367, 169−172). Большая часть писем относится к последнему периоду жизни свт. Григория и адресована его друзьям и родственникам, значительная их часть носит автобиографический характер; среди писем имеются также ходатайства, просьбы, жалобы. Только немногие письма являются догматическими по содержанию: к ним относятся 2 письма к пресв. Кледонию (Ep. 101, 102), управлявшему нек-рое время Назианзской Церковью, написанные в 382 г. и направленные против апполлинарианства (в них свт. Григорий раскрывает учение о воплощении Сына Божия). В письме к Нектарию, преемнику свт. Григория на К-польской кафедре (Ep. 202), написанном, вероятно, в 387 г., свт. Григорий обращает внимание Нектария на оживление этой ереси и указывает на необходимость как церковного отлучения разделяющих эти мнения, так и гражданских мер против свободного распространения ими своего учения (это письмо цитирует Созомен — Sozom. Hist. eccl. VI 27). 10 марта 388 г. вышел эдикт имп. св. Феодосия против еретиков (CTh. XVI 5. 4), в частности, запрещавший аполлинарианам проводить собрания и иметь епископов.
Сохранилось «Завещание» Г. Б., в к-ром он распорядился имуществом и дал освобождение части своих рабов (см.: Martroye. Le Testament).
http://www.sedmitza.ru/index.html?sid=77&did=50 208&p_comment=belief&call_action=print1(sedmiza)
