 |
| Правая.Ru | Дмитрий Данилов | 15.01.2008 |
Нет, определенно что-то нехорошее происходит с «новогодними праздниками». Настолько нехорошее, что от старого детского восторга перед Новым годом не осталось и следа. Вместо полузабытых ощущений чуда, сказки и растущего дня — максимальное опреснение чувств, стандартизация праздничного ритма и праздничных ожиданий в тупой нитевидный пульс столь же праздничного безвременья. Что-то нехорошее происходит именно с новогодним временем, которое искажается до того, что его уже даже не стоит красть метафизическому черту из «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Оно уже и так до предела расхищено, а то, что не расхищено — наполнено мрачной энергией темных дионисийских сил, причем настолько темных, что большинство «товарищей празднующих» даже не осознают, куда именно уходит их время. Время и пространство Нового года вытеснены куда-то не в свое время, где, как в «Лангольерах» Стивена Кинга, нет людей, а все реальные ощущения оказываются предельно обедненными перед надвигающейся атакой темных сущностей.
Сколько не вспоминаю свое советское детство — время перед Новым годом было выстроено в режиме волнительного ожидания Праздника и проходило в каких-то приятных хлопотах, приготовлениях, в которых участвовал мир взрослых. Помню, как стоял вместе с родителями в очереди за мандаринами — само стояние в этой очереди, где никто не толкался, все шутили и оживленно разговаривали, было сродни маленькому празднику. Да, елки, как и сейчас, ставили на городских площадях и перед ДК, как минимум, за две недели. Да, витрины магазинов и окна домов начинали украшать тоже где-то с середины декабря. Но при этом все очень точно знали истинное время праздника. Все знали, когда праздник начинается, и когда заканчивается. Все помнили, что 31 декабря — это рабочий день, а 2 января — пора выходить снова на работу.
Но теперь совсем иные времена. Теперь в редком учреждении накануне новогодних праздников сотрудники не переспрашивают: «Когда выходим в следующем году?». И точно так же можно услышать похожий вопрос относительно доновогоднего времени, наподобие: «А 29-го мы уже не работаем?». У людей совершенно пропало чувство времени праздника, осязание его реальных границ. В итоге праздник стал постепенно возвышаться над временем и происходило это обычно по причине гуманного снисхождения к «человеческому, слишком человеческому». Сначала, ближе к концу Советского Союза решили добавить к новогоднему празднеству еще и 2 января. Мол, не все еще от Нового Года отошли. Да и какие из людей работники 2 января? Опухшие от посталкогольного недосыпа. К тому же и довод «по-советски» был действительно весом: мол, какая после всего этого производительность труда на 2 января? Кстати, в 2005 году, когда Госдума, повинуясь зову «куршавельского лобби», ввела современную «пьяную неделю» с 31 декабря по 7 января, довод превратить 31 декабря в нерабочий день был абсолютно тот же: мол, какие работники из сотрудников 31-го числа? Всё равно все пьют. Но из многих работники уже никакие не только 31- декабря, но и 30-го и 29, и 28-го. А если посмотреть, сколько в предновогодние дни в одной только Москве можно встретить пьяных людей, пустых бутылок, мусора и, извините за чересчур витальное наблюдение, облеванных вестибюлей и платформ метро, то можно прийти в тихий ужас только от осознания того, что все это начинается в начале 20-х чисел декабря. Плюс еще многие наши сограждане активно начали «отмечать» и католическое рождество. В конце концов, производительности труда, если говорить советским языком, не стало вовсе. Если раньше «опухшие» приходили 2 января, то затем они стали приходить 3 января, а теперь — не раньше 9−10 января. Для определенного контингента людей изменились только даты, но никак не степень «опухания», которая в силу длительности «празднеств», подмявших плавно отныне и православное Рождество, только увеличивается. Морально Новый год для очень многих заканчивается где-то к Татьянину дню, пожирая весь первый месяц года.
Из-за Рождества к Новому году вообще должны быть особые счеты. Для меня новогоднее безумие окончательно выродилось в триумф вневременного Мордора над светом Рождественской звезды. Рождественский пост в самые строгие дни проходит на жутком вакхическом фоне всеобщего безумия, из-за чего невыносимо устаешь чисто психологически. Улицы российских городов напоминают среднее арифметическое между Бейрутом, Багдадом и Сектором Газа, когда канонада китайской пиротехники (кстати, уже 2−3 года как официально запрещенной к продаже в самом Китае), стихает только к самому утру, а издевательство теле-клоунов из тель-авизора, занявших весь предновогодний прайм-тайм, достигает вообще невиданного апогея. Но в эту новогоднюю ночь кривляющиеся смехачи были цветочками на фоне того, что представил отечественному зрителю телеканал НТВ. Новогодний «огонек» в эфире НТВ под красноречивым названием «Пожар в джунглях» действительно оказался с «огоньком», попахивающим к тому же геенской серой. «Пожар в джунглях» продемонстрировал столь изощренную смесь сцен с полуобнаженными дивами и самцами, вступающими в свальный грех, не исключая откровенно гомосексуальных сцен, что впору этот «пожар» тушить водами очередного потопа, если не серным и огненным дождем.
Вызывающее педерастическое шоу вызвало даже не столько духовный, сколько чисто онтологический протест со стороны представителей традиционных конфессий. Сегодня стало известно, что представители Русской Православной Церкви, традиционного ислама и иудаизма выразили резкое недовольство по поводу демонстрации на НТВ новогоднего огонька «Пожар в джунглях». «На российском телевидении пошлость отвоевывает все больше и больше пространства. Если раньше это было каким-то исключением, то сейчас это уже становится правилом. А видов такой пошлости наше телевидение предоставило весь спектр», — заявил журналистам в понедельник руководитель пресс-службы Московской патриархии протоиерей Владимир Вигилянский. По его словам, сегодня пошлость на телеэкране характерна не только для новогодних программ, «но и для простых будней, когда родители находятся на работе, а ребенок включает телевизор и видит обнаженное тело, постельные сцены, плоские шутки, грубость, ненормативную лексику, кровь, насилие, издевательство над святыми вещами». Вигилянский выразил сожаление, что в России нет такого органа, в который люди могли бы пожаловаться на содержание телепрограмм. «Это еще раз говорит о необходимости создания в стране Общественного совета по телевидению, где могли бы разбираться подобного рода жалобы», — заключил отец Владимир.
Вместе с тем, «новогодние праздники», занявшие в этом году аж 10 дней, по самым скромным подсчетам обойдутся России в 600−700 млрд. рублей, что представляет собой более 2% от валового внутреннего продукта страны. И все это даже несмотря на то, что к Новому году население в 1,5−2 раза увеличивает товарооборот в стране за счет неимоверного количества купленных подарков и продуктов. Но это же тяжело бьет по потребителю — в новогодние каникулы, значительная часть производства и бизнес прекращают работу, а по истечении долгожданных выходных требуется некоторое время, чтобы войти в былой рабочий ритм. Важно еще и то, что «новогодние праздники» — дни для большинства тружеников неоплачиваемые, что на следующий месяц очень отражаются на бюджете семей, так как есть нужно и детей кормить каждый день. В итоге средний работник возвращается на работу эмоционально усталый от излишних торжеств, к тому же часто безденежный и злой.
Специалисты уже подсчитали, что при стандартной рабочей неделе в 40 часов, в 2007 году российские работники должны были отработать 1986 часов. Но при этом отдых в минувшем году продолжался 116 дней, т. е., можно считать нерабочим примерно каждый третий день минувшего года. А если учесть, что в этом году нас ожидает еще три периода, которые вполне можно назвать мини-каникулами, то перспектива тотальной карнавализации смысла российской жизни при одновременной девальвации труда как архетипической жизненной ценности, выглядит еще безотрадней. Еще в прошлом году правительство Фрадкова позаботилось о том, чтобы перенести некоторые «праздники» и «упорядочить» календарь. При этом часть из них «потерялась». В частности, 23 февраля и 8 марта, которые в этом году приходятся на субботние дни, не переносятся — статус праздничных дней плавно совместился с выходными. В мае нас ждет две сложные недели, из которых мы 6 дней (с перерывом) отдыхаем и 5 дней работаем. Итак, 1, 2 и 3 мая — выходные дни. Рабочая неделя начинается в воскресенье 4 мая и заканчивается в четверг, 8 мая. Дальше снова три дня отдыха — 9, 10 и 11 мая. Самые продолжительные каникулы, которые идут подряд, ожидают нас в июне. 12, 13, 14 и 15 июня — выходные дни, но за 13 июня придется поработать 7 июня в субботу. В ноябре будем отдыхать 2, 3 и 4 числа, при этом суббота 1 ноября — рабочая.
Итог один: ломаный цикл праздников и цикл рабочих дней в России окончательно разрывает в обмирщенном сознании большинства русских людей ценностные связи между Праздником и Трудом, в результате чего и первое и второе становятся взаимно ущербными. Когда праздничный день начинает «гулять» по календарю, выпадая на выходные дни, которые потом следует отработать в одну из ближайших суббот или, что особенно тяжко для православных людей, — в одно из воскресений, внутренний смысл его теряется, становится всего лишь «красной датой» без иных опознавательных знаков. Логика этих переносов тоже не совсем понятна, она существует вне реальных человеческих потребностей. Несмотря на то, что наши люди давно просили «пьяную неделю» заменить на «дачную неделю», перенести новогодние праздники на первую майскую декаду, «куршавельское лобби» настояло на своем, чтобы легитимировать свои привычки красиво потусоваться в Альпах или на каких-нибудь Карибах. Наплевать куршавеллерам, что большинство простых граждан в России отчаянно нуждаются в сколько-нибудь продолжительном цикле выходных дней в начале мая не для тусовок, а для труда на земле, необходимого цикла садово-огородных работ. «Тусовки», правда, в чем-то носят необходимый характер постпасхальных каникул, поэтому огульно осуждать их тоже нельзя. Осуждать же нужно навязанное всей стране тотальное новогоднее пьянство во время, когда огромному большинству людей просто нечем себя занять, потому что выбраться на новогодние праздники куда-то на более-менее серьезный отдых далеко не всем по карману.
И все же следует задуматься: чем сильнее празднуется Новый год, тем меньше у празднующих людей должно по идее оставаться ощущения несоизмеримости повода празднования с его масштабами. Любопытно, что с советских времен со школьной скамьи почему-то всех учили, что «Новый Год» нужно писать с большой буквы, сакрализируя еще больше его ритуальную символику. Особенно это стало очевидно, когда в ельцинские времена государство реабилитировало Рождество как праздник, пусть и негосударственный, но зато как общенациональный выходной день. Если Новый год до этого мог частично брать на себя светлые функции полузапретного Рождества, то после окончательной реабилитации Рождества как общенационального Праздника, новогодняя светлая мистика окончательно десакрализуется. После этого Новый год превращается в Праздник Имени Самого Себя, в Праздник-Самоцель. И с чем люди поздравляют друг друга, возлагая столько мистических надежд? В чем осталась мистика? В смене календарной даты? Но это же, в конце концов, смешно.
Но у Нового года есть еще одна темная сторона. Этот праздник не просто освящает Дни Всероссийского Беснования во время рождественского поста, он, словно лангольеры Стивена Кинга пожирает время и бытие празднующих. Не зря ведь наше дорогое государство выделило целых 10 дней для тотального дионисийского безумия. Это безумие захватывает, как Мордор, в поле своей темной гравитации и соседние светлые дни. Нужно признать, что Рождество Христово уже воспринимается обмирщенным сознанием как обязательный и даже необходимый довесок новогодней вакханалии, легитимирующий последнюю. Вдумайтесь, как кощунственно и зловеще звучит современный поздравительный «новодел»: «С Новым годом и Рождеством!» Не Рождество Спасителя сакрализует окружающее время, а наоборот — Новый Год сакрализует Рождество, придавая ему «свой смысл», продлевая за его счет собственное безвременье. В итоге мироощущение человека переворачивается с ног на голову. Когда же наступает действительно законное время для веселья — Святки, большинство людей, для которых праздники уже закончились, с кислой мордой возвращаются в свои конторы. Старый Новый Год и даже Крещение Господне для такой кислой морды — любопытный, но будний день, послевкусие от новогоднего торжества небытия. К слову сказать, такое же небытие стремится распространиться и на другие дни года, как например, 8 марта, подчиняющее соседние дни недели. К этому дню в наше время начинают подстраивать «праздничные» телепрограммы чуть ли не за неделю.
И у этого небытия есть долгая история и традиции. Восходит оно к дням римских сатурналий, праздновавшихся с 17 по 23 декабря — в то время, когда приходили к концу земледельческие работы и все стремились к отдыху и веселью в связи с окончанием жатвы. Любопытно, что во время сатурналий время как бы останавливалось, что подтверждается данными астрономии — именно в этот период день не растет и не уменьшается, как бы «встает». В эти дни общественные дела приостанавливались, школьники освобождались от занятий, преступников возбранялось наказывать, рабы и хозяева менялись местами, все славили божество Сатурна и предавались тотальной вакханалии. Но мало кто помнит, что за внешней солнечной радостью сатурналии символизировали еще и темный аспект Сатурна — зимнее солнцестояние как смерть старого года в то время, как новый год еще не родился. Именно в эти дни происходила не только астрономическая, но и реальная приостановка течения времени — в цикле официальных 7 дней существовали 12 дней и ночей, часть времени просто выпадала из календаря. В эти двенадцать ночей сатурналий на землю возвращались мертвые и могли опознать в человеке свою жертву (а если посмотреть на произошедший за «пьяную неделю» эффект домино из взрывов бытового газа в домах в Казани, Железноводске и Новокуйбышевске, то поневоле задумаешься о том, что смерть старается забрать свою жатву в это время оптом). Этим периодом, пока не пришел Новый Царь, правил Повелитель Хаоса. Что это, как не указание на подлинную, демоническую суть новогодней вакханалии, восходящей к древнейшим языческим культам? Что это, как не пропажа времени календаря, подчинение его нормального хода ритму демонического самозабвения?
Но в том-то и закавыка, что в этом ритме Рождение Нового Царя как бы подчинено Ветхому Мраку; оно как бы отсутствует вне связи с ним. Рождество Царя — как бы отражение Твари, отражение и детище Нового года, в то время, как в реальности все как раз наоборот: годовой круг и Новый год — следствие, а не причина Рождества Нового Солнца. Поэтому, если самозабвенно восхвалять Темного Сатурна, стремящегося отражением Причины подчинить в сердцах людей Причину отражения, то Причина рано или поздно поставит весь мир по местам предельно жестко. И тогда самое страшное будет, когда Темный Сатурн вместе со своими преданными лангольерами придет за своими бессознательными адептами, внезапно обретшими всю ясность сознания.
