Незабытый юбилей

Патриарх из рода Симанских

На моем рабочем столе лежат черновые наброски статьи к 130-летию со дня рождения Патриарха Алексия I (Симанского). Размышляю, чему бы ее посвятить? То ли обстоятельствам жизни будущего Патриарха в блокадном Ленинграде, то ли отчаянным попыткам главы Церкви сопротивляться хрущевской политике, направленной на закрытие храмов и монастырей… Припоминаю, что в самом начале ноября с помпой, чуть ли не как государственная дата праздновалось 90-летие со дня восстановления патриаршества в России. Но при этом имени Патриарха Алексия I почти не звучало, да и каких-либо заметных публичных мероприятий в связи с его юбилейной датой что-то не припоминается. Может, назвать статью «Забытый юбилей»? Вдруг в окно кабинета врываются звуки молитв и церковных песнопений. Выйдя на Мясницкую, вижу импровизированную сцену, на ней — Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, столичный мэр, представители общественности. Неожиданно я стал свидетелем и участником знакового события — открытия мемориальной доски на доме N 46 по Мясницкой улице, где в 1877 году родился Сергей Симанский, будущий Предстоятель Русской Церкви, возглавлявший ее с 1944 по 1970 год.

Я вернулся в кабинет и понял, что хочу рассказать читателю о том, что остается, как правило, за рамками юбилейных статей: о годах жизни, которые предшествовали епископству Алексия Симанского.

Чтец, пономарь и алтарник

Род Симанских принадлежал к псковскому дворянству и был известен еще до XVII века. В Москве Симанские появились в середине XIX века, когда дед будущего Патриарха — Андрей Владимирович Симанский обосновался в Первопрестольной, где служил в Московском Сенатском архиве. Отец будущего Патриарха, Владимир Андреевич, родился 3 ноября 1853 года и был единственным ребенком в семье. Он успешно окончил Московский университет и впоследствии служил в различных государственных и церковных ведомствах.

В 1876 году Владимир Андреевич Симанский женился на Ольге Александровне Пороховщиковой. Молодая семья поселилась в бельэтаже дома Куманина на Мясницкой улице. Здесь 27 октября 1877 года родился их первенец — сын, которого нарекли именем Сергей, в честь Сергия Радонежского. Впоследствии у Симанских родились и другие дети — Анна (1878), Андрей (1882), Филарет (1885), Александр (1887).

Первоначальное образование Сергей получил в семье, где он обучался по программе начальных классов средних школ. В 1888 году на семейном совете решено было выпустить Сережу в свет — он был определен на учебу в Лазаревский институт восточных языков, а в 1891 году — в Императорский лицей памяти цесаревича Николая. Законоучителем в лицее был известный и уважаемый в Москве протоиерей Иоанн Соловьев. Он первым заметил особую набожность, благочестие и необыкновенную истовость Сережи и потому выбрал его из многих других для прислуживания за богослужениями в лицейском храме в качестве чтеца, пономаря и алтарника.

В 1896 году Сергей Симанский окончил гимназические классы лицея, получил аттестат зрелости, а вместе с ним и серебряную медаль. Юношу тянуло в Духовную академию, и об этом он поведал своему отцу. Однако Владимир Андреевич Симанский настоял на том, что, прежде чем поступать в академию, необходимо получить высшее светское образование. В 1896—1899 годах Сергей Симанский учился в Московском университете на юридическом факультете. Его научным руководителем стал профессор, граф Леонид Алексеевич Камаровский, заведовавший кафедрой международного права. По его совету Сергей избрал тему диссертации «Комбатанты и некомбатанты во время войны» (то есть сражающиеся и мирные жители в военное время), над которой ему пришлось немало и серьезно потрудиться.

По окончании в 1899 году университета и до августа 1900 года Сергей Симанский отбывал воинскую повинность в 7-м гренадерском Самогитском полку, откуда вышел в звании прапорщика. Теперь он мог наконец-то осуществить свою мечту о поступлении в Московскую духовную академию. Как окончивший Московский университет, он мог быть принят без экзаменов сразу на второй курс академии, но по совету ее тогдашнего ректора епископа Арсения (Стадницкого) решил пройти полный курс академического образования.

Монах

В конце декабря 1901 года Сергей Симанский подает на имя ректора прошение о пострижении в монашество и 9 февраля 1902 года в Гефсиманском скиту Троице-Сергиевой лавры епископ Арсений совершил над Сергеем Симанским чин пострижения и нарек его новым именем — Алексий, в честь святителя Алексия, митрополита Московского. Пять суток облаченный в монашеские одеяния, с мантией и клобуком находился Алексий почти безвыходно в скитском храме. 12 февраля в день святителя Алексия — первый день своего Ангела — новопостриженника навестили епископ Арсений, инспектор Академии архимандрит Евдоким (Мещерский) и отец Алексия — Владимир Андреевич Симанский. По возвращении в академию инок Алексий стал жить в отдельной комнате в ректорской квартире в Чертогах. Он неотлучно находился при всех службах епископа Арсения. Ректор с особенным вниманием относился к своему духовному чаду, подолгу беседуя с ним, направляя его научно-церковный интерес и богословские размышления.

Летние каникулы Алексий Симанский, как правило, проводил у бабушки в родовом имении Екатерининском, располагавшемся на берегу реки Великой, в Островском уезде Псковской губернии. Из рук епископа Волоколамского Евдокима (Мещерского), нового ректора академии, возглавившего ее в связи с переводом епископа Арсения в Псковскую епархию, 21 июня 1904 года молодой иеромонах Алексий получил диплом об окончании этого образовательного учреждения и присвоении степени кандидата богословия. Пока Учебный комитет Синода определял дальнейшую судьбу Алексия, он выехал по приглашению архиепископа Сергия (Ланина) в Ярославль для участия в традиционном объезде архиереем своей епархии. Во время путешествия по Волге, на одной из стоянок под Рыбинском, стало известно, что в ближайшем из сел находится Иоанн Кронштадтский. Алексий отправился к знаменитому старцу и пробыл при нем около недели. В эти дни был сделан групповой снимок всех, кто находился с отцом Иоанном. Впоследствии фотография как святыня хранилась Алексием и сопровождала его на всем многотрудном пути церковного служения.

В августе иеромонах Алексий был назначен на должность инспектора Псковской семинарии. Семинария была относительно небольшой, в ней училось около трехсот человек. Но хлопот и забот у инспектора было предостаточно: на нем лежала вся хозяйственная и воспитательная деятельность. Кроме того, Алексий преподавал в одном из классов семинарии историю и толкование Нового Завета.

Два года инспекторской службы пришлись на время первой русской революции, отголоски которой ощущались и в семинарии, где воспитанники выступали с политическими требованиями, устраивали забастовки и демонстрации. Ситуацию усугублял и обнаружившийся раскол среди преподавателей семинарии, которые подчас забывали о своих служебных обязанностях и в соответствии со своими политическими предпочтениями увлекались предвыборной борьбой и агитацией. Все же молодому инспектору удавалось сохранять в семинарии порядок и обеспечивать учебный процесс в стенах духовного заведения.

В сентябре 1906 года судьба Алексия Симанского резко изменилась: в Троицком кафедральном соборе Пскова он был возведен в сан архимандрита и одновременно ему было дано новое назначение с повышением по служебной лестнице — ректором в Тульскую духовную семинарию. Последующие пять лет (1906−1911) архимандрит Алексий прослужил под началом тульских архиереев: епископа Лаврентия (Некрасова) и епископа Парфения (Левицкого).

Для архимандрита Алексия годы работы в Туле были особенно плодотворными. Он окончательно сформировался как преподаватель и обогатился опытом общения с воспитанниками и с преподавательской корпорацией. Ему теперь ведомы были все особенности и тайны ректорской службы. Алексий много ездил по Тульской епархии, имел широкие знакомства среди духовенства и деловые связи в кругах тульской городской и губернской властных элит, активно участвовал в проведении епархиальных съездов духовенства. В Туле будущий Патриарх приобрел и первый опыт написания религиозно-назидательной литературы. В частности, к первой годовщине со дня смерти Иоанна Кронштадтского (1909) им была подготовлена брошюра о жизни и трудах горячо любимого пастыря и проповедника.

После того как в 1908 году Синод разрешил духовным лицам состоять в Союзе русского народа, более 30 епископов Русской Церкви, многие сотни приходских священников вступили в его ряды. Сильны были позиции монархических организаций и в Тульской губернии, а их представители заседали в Губернской думе. Новые политические веяния не обошли стороной и ректора Тульской семинарии. По настоянию правящего епископа Алексий принял на себя звание председателя местного отделения Союза русского народа и, таким образом, на короткий срок возглавил монархическое движение в губернии. Именно в этом качестве он вместе с епископом Парфением в августе 1909 года встречал императора Николая II во время его остановки в Туле по пути следования на отдых в Крым. Молодой архимандрит часто исполнял представительскую роль на всевозможных мероприятиях Союза, тогда как его организационными делами заправляли политические лидеры.

Цензор епархиальных ведомостей

За пять тульских лет Алексий лучше узнал Россию. В каникулярное время он стремился посетить наиболее значимые церковные центры. Побывал вместе со своими воспитанниками в Санкт-Петербурге, Москве, Курске, Орле, Белгороде, Пскове, Новгороде, Оптиной пустыни, Сарове и Дивееве. Как представитель духовно-учебного ведомства Алексий выезжал для участия в работе общероссийских пастырских курсов и монашеских съездов. В Туле его изредка посещали близкие ему люди — отец, мать, брат Филарет, который после окончания кадетского корпуса вдруг принял решение оставить военную карьеру и поступать в Московскую духовную академию. Иногда навещали его лицейские и университетские товарищи.

Но именно в эти годы архимандрит Алексий не раз переживал внутренний духовный кризис и не однажды был близок к тому, чтобы резко изменить течение своей, казалось бы, благополучной жизни. Хорошо знавший его товарищ обер-прокурора Святейшего Синода Алексей Петрович Рогович настойчиво советовал оставить педагогическую деятельность и ректорскую службу. Он предлагал Алексию отправиться на миссионерское служение в Америку или занять место настоятеля церкви при посольстве России либо в Константинополе, либо в Риме или даже принять место наместника Херсонесского монастыря.

Со своими внутренними сомнениями и терзаниями Алексий мог обращаться только к своему духовному наставнику — архиепископу Арсению. В одном из писем он писал: «Дела Семинарии меня по-прежнему тяготят, ибо я никогда не чувствовал расположения к педагогической деятельности, а теперь все больше и больше убеждаюсь, что, сколько ни трудись в нашей неустроенной и разнузданной школе, — ничего нельзя сделать, и это по временам повергает меня если не в отчаяние, то в глубокое уныние и отнимает последнюю энергию».

Подобного рода настроения явились отражением тех событий, что происходили не только в Тульской семинарии, но и в целом по всем духовно-образовательным заведениям Российской Церкви. Нелегально созванный всероссийский съезд представителей семинарий призывал к массовому неповиновению и забастовкам, к коренным преобразованиям в духовной школе. Все это нередко сопровождалось дебошами, демонстрациями, погромами. Неоднократно архимандрита Алексия навещало жандармское начальство, информируя о неблагонадежных лицах среди семинаристов, требуя разрешения на обыски и аресты, настаивая на отчислении активистов-бунтовщиков. Полиция вела наружное наблюдение за семинаристами, перлюстрировала переписку, засылала своих агентов в семинарию. Видя, что слова и убеждения не действуют на души и умы семинаристов, Алексий вынужден был идти на несвойственные ему и нелюбимые им «силовые меры»: сокращал рамки свободы учеников, брал письменные подписки с некоторых «горячих голов» в том, что они не будут допускать волнений и беспорядков под страхом увольнения и запрещения в дальнейшем поступать в духовные школы. При этом архимандрит Алексий понимал, что подобными мерами кризис духовного образования не преодолеть, а на коренные изменения не готова пойти церковная власть — отсюда и скепсис, и недовольство.

В самом конце 1910 года изменилось положение покровителя и духовного наставника Алексия Симанского архиепископа Арсения: его перевели на одну из самых обширных по территории и первой по числу храмов и часовен кафедр — Новгородскую. Будучи членом Государственного Совета, архиепископ Арсений активно участвовал в многообразных церковно-административных делах, заседал в Синоде и его учреждениях, возглавлял разработку реформ в духовно-учебных заведениях. Все это вынуждало его постоянно находиться в Санкт-Петербурге, и лишь изредка он мог наезжать в свою епархию.

В этих условиях Арсению нужен был надежный и верный помощник, человек, на которого он мог бы во всем положиться. Вполне естественно, что он искал возможность вернуть своего воспитанника под свой омофор, и по его настоянию в октябре 1911 г. Святейший Синод принял решение о переводе архимандрита Алексия Симанского на должность ректора Новгородской семинарии и настоятеля монастыря преподобного Антония Римлянина. С 1911 по 1913 год архимандрит Алексий состоял бессменным цензором Новгородских епархиальных ведомостей.

Епископ Тихвинский

Уже спустя год по приезде в Новгород многие видели в Алексии Симанском возможного викария епархии, непосредственного помощника архиепископа Арсения. Ожидания получили вполне конкретные очертания, когда в начале 1913 года освободилась вакансия второго викария. Архиепископ Арсений предложил Святейшему Синоду назначить на эту должность архимандрита Алексия, о чем в марте 1913 года последовал указ Синода «О бытии ректору Новгородской Духовной семинарии архимандриту Алексию епископом Тихвинским, вторым викарием Новгородской епархии».

По желанию архиепископа Арсения хиротония его ученика должна была проходить с особой торжественностью. Новгородский святитель пригласил Патриарха Антиохийского и всего Востока Григория IV (Ходдая), находившегося в тот год в России в связи с празднованием 300-летия Дома Романовых. С ним Арсений был знаком с 1900 года, когда, будучи ректором Московской духовной академии, посетил с паломнической поездкой Ближний Восток, и все последующие годы поддерживал с ним письменные сношения.

Антиохийский Патриарх прибыл в Новгород поздно ночью 25 апреля, а спустя два дня во Входо-Иерусалимском соборе Новгорода состоялось наречение архимандрита Алексия епископом Тихвинским. 28 апреля божественную литургию и чин посвящения в епископы в Софийском соборе Новгородского кремля совершали с Патриархом Григорием IV пять русских архиереев, двенадцать архимандритов, протоиереев и иереев.

Звучит архиерейская молитва «Призри с небесе, Боже», возглашаемая трижды: по-арабски, по-славянски и по-гречески. Нареченный склоняет колена перед собором епископов и на голову ему возлагается Евангелие и простираются руки архиереев.

Когда новый епископ встает с колен, лицо его залито слезами. Столь же растроганы были многие из духовенства и верующих, переполнивших старинный собор. В слезах и с просветленными лицами стояли родные Алексия, прибывшие на сей знаменательный акт: отец — Владимир Андреевич Симанский, брат Филарет, сестра Анна… Сбылись надежды его родных и близких.

Вряд ли в тот момент сам Алексий Симанский и его близкие знали, что у него впереди почти 60 лет архиерейства, из которых четверть века — в сане Патриарха, пришедшиеся на тяжкий и жестокий XX век.

Михаил Иванович Одинцов — доктор исторических наук, профессор, начальник отдела по защите свободы совести аппарата Уполномоченного по правам человека в РФ.

http://religion.ng.ru/history/2007−12−19/7_yubilei.html