 |
| Русский дом | Светлана Нефёдова | 29.11.2007 |
Надо прибавить шаг — успеть вокруг часовни прибрать: бутылки, окурки. И на Мурманке придётся минут пять простоять: в субботу поток машин без просвета, и всё мимо. Автобусы с паломниками, и тоже мимо — торопятся на литургию в Тихвин, Введено-Оятский, Александро-Свирский монастыри… В советские годы наше село постепенно превращалось в так называемый 101-й км Ленинграда. Когда впервые прочла о Путилове, с трудом представила себе, что на месте нескольких улочек с десятками невзрачных домов из серого железобетона прежде было обширное село, со своею промышленностью. По приказу Петра I собирали сюда со всей России мастеровых-камнетёсов, и для поддержания этого ремесла ломка известняка была предоставлена только им. 3 тыс. человек занимались этим, и именно их отправляли на строительные работы в Петербург, в Стрельню. По прорытому пленными шведами каналу сплавляли «путиловский» камень, на фундаменте которого строился Петербург.
…В часовне холодно. Она маленькая, но во время службы двери настежь: рейсовый из Питера будет, кто-нибудь да зайдёт. Заглянула женщина, поставила свечку, почему-то извинилась, ушла… Развернулся подъехавший автобус. Вместе с пылью ворвались городские запахи. Шумная толпа проследовала, не останавливаясь. И опять всё тихо, только голос священника, но уже не близко, не рядом, а где-то под куполом. «А сейчас отслужим панихиду», — говорит. Под иконой новомучеников и исповедников Российских весит список духовенства приходов Шлиссельбургского уезда, расстрелянных в годы репрессий. Доносится: «…убиенных протоиерея Николая, протоиерея Иакова, дьякона Иоанна…».
Первые аресты здесь начались 28 октября 1937 года. Забрали всех священников ближайших приходов. Руководителем мифической контрреволюционной организации объявили выбрали о. Иакова Чулкова (из Кобоны), а тех, кто приезжал хоть раз к нему погостить, — участниками. Отца Николая Чернова, священника из Путиловской церкви, в ОГПУ вызывали не один раз. О чём с ним там беседовали, он никогда не рассказывал. Только однажды, вернувшись с допроса, подошёл к старшей дочери и тихо сказал: «Дети, отрекитесь от меня, я от Бога никогда не отрекусь». Он собрал вещи и пошёл в ОГПУ сам. И стал мучеником.
Храм в честь Тихвинской иконы Божией Матери на Путиловской горе возвышался более двух с половиной веков. Когда-то он считался самым большим в губернии, приход — 5 тыс. человек. Разрушался храм, как и души людей, не сразу, не в один день, а постепенно: до войны уничтожили алтарь и сожгли иконы, в конце 70-х купола снесли, ещё позже кому-то приглянулась чугунная ограда…
«Кремль. И.В. Сталину.
Просим Вас, Иосиф Виссарионович, не отказать нам в просьбе. Председатель Путиловского сельсовета (фамилия) 9 июля на Тихвинскую пришёл в церковь с безобразием, всех верующих выгнал, всех толкал и бросал, и по щекам ударял старух — зачем, мол, ходят в церковь. Старухи кричали караул… Когда весь народ разошёлся, он затребовал председателя церковной двадцатки Сибирякову и сказал: «Если ты не уйдёшь из церкви, то я утоплю тебя в Ладожском озере.
…А 12 июля пришли в церковь несколько человек мужчин, начали громить церковь, рубить всё топором. И им на глазах всех верующих принесли ящик вина и закуску. Ужас разгрома невозможно описать. Хотели сразу же всё из церкви вывезти, как они говорили, на дрова. Но верующие оцепили кругом церковь и не дали этого сделать. В настоящее время у нас остался не разрушенным только один придел — маленькая пристроенная церковь.
Дорогой Иосиф Виссарионович, граждане очень Вас просят не дать закрыть хотя бы эту маленькую церковь. Нам уже не долго осталось жить. Мы жили и хотим умереть верующими, и поэтому убедительно просим не закрывать нашу церковь и разрешить взять священника в церковь.
Верующие с. Путилово. 28 подписей».
Ответа не последовало.
