 |
| Татьянин день | Надежда Зайцева | 23.11.2007 |
Всего было выслушано и обсуждено 8 докладов. Еще два участника не смогли выступить лично, но предоставили свои сообщения в письменной форме (проф. священник Иоанн Бэр из Свято-Владимирской семинарии, Нью-Йорк, «Брак и аскетизм», и доц. А. И. Шмаина-Великанова, РГГУ, «Предпосылки возникновения концепции брака в иудаизме: Книга пророка Осии и Книга Руфь»).
В первой части заседания секции прозвучали доклады преимущественно установочного характера: «Таинство брака: богословские аспекты» проф. прот. Владимира Воробьева (ПСТГУ) и «Брак в Новом Завете» проф. Ивана Желева (Софийский университет, Болгария).
Доклад о. Владимира был подготовлен Свято-Тихоновским университетом совместно с Синодальной Богословской комиссией и, таким образом, представляет собой, по словам председателя секции, «официальный доклад соборного уровня».
Во вступительной части доклада говорится об определениях таинства Брака, из которых очевидно, что «таинство Брака не заменяет собой брак как таковой, но служит его восполнением и освящением». Указывая на многочисленность отсылок к Ветхому Завету в православном чинопоследовании таинства Брака, докладчик счел необходимым сначала выявить основные богословские идеи ветхозаветного учения о браке. Затем им были рассмотрено новозаветное богословие брака и, наконец, место и роль таинства Брака в Церкви.
Суммируя ветхозаветные представления о браке, о. Владимир сделал заключение о том, что «ветхозаветное богословие брака понимало его как единство мужа и жены в любви — единство, прообразовывающее собой Завет Бога и Израиля». Однако ветхозаветный брак не был совершенен — ибо муж в нем был не просто главой, но «господином», «владельцем» жены, «принадлежащей» мужу. В Новом Завете сохраняется понимание брака как единства мужа и жены, даруемого и благословенного Богом. Но при этом утверждается не только единство супругов, но и абсолютная (кроме вины прелюбодеяния) нерасторжимость брака. В Новом Завете браку возвращается та святость, которая была утрачена из-за греха. Правильный христианский брак — это всегда брак «во Господе», в котором устраняются те несовершенства, которые были свойственны браку ветхозаветному.
Наряду с этим отмечается, что брак для христиан перестает быть единственной нормой для каждого верующего: девство занимает не менее значимое положение, чем брак. «Выражаясь антиномично, можно сказать, что девство выше брака, но достоинство брака не ниже, чем девства». Такое двойственное отношение к браку, заложенное в Новом Завете, сохраняется в дальнейшем, доходя порой у святых отцов до крайней категоричности.
Значимым моментом в христианском браке являются одобрение его Церковью и участие вступающих в брак в Евхаристии. «Участие в Евхаристии изначально было главным средством освящения христианского брака». В контексте этого обстоятельства в докладе прозвучало предложение о возвращении Причащения в чин венчания.
«Однако само по себе внешнее участие в Евхаристии еще не является гарантией церковности брака — необходимо свидетельство Церкви о том, что брак действительно заключен „во Господе“ <…> C течением времени Церковь сделала своими древние брачные средиземноморские церемонии, освятив и преобразив их, и они превратились в особый церковный чин бракосочетания». При этом необходимо отметить, что обручение было не менее значимым, чем венчание. Исторически, «чин обручения является одной из форм церковного благословения светского брака, а именно — освящением юридической стороны заключения брака. Поэтому расторжение церковного обручения приравнивается к расторжению брака».
Неотъемлемым элементом христианского брака является деторождение, в котором проявляется наше соработничество Богу.
Итак, брак представляет собой духовно-мистический союз любви, в котором исполняется замысел Бога о человеке, а чинопоследование венчания «может быть названо таинством, преображающим ветхую церемонию в новую — так же, как и дальнейшая супружеская жизнь преобразит ветхий брак в новый».
Проф. Иван Желев продолжил мысль первого доклада о новом характере и смысле, который брак приобретает в Новом Завете. Он подчеркнул абсолютный и нерушимый характер брака, его священность, а также естественность и возможность рассматривать брак не только как средство избежать блуда, но и помощь в спасении. Брак — это радость во Христе, единение и душевное, и телесное. Кроме того, профессор указал на новозаветное отношение к полигамии, отметив как симультанную, так и суксессивную ее недопустимость.
Доклад вызвал дискуссию по поводу отношения к смешанным бракам. Сперва были рассмотрены два вида смешанных браков у ап. Павла (когда один из супругов приходит ко Христу после заключения брака и когда изначально один из брачующихся христианин), причем профессор отметил, что брак помимо прочего является расширением миссионерской деятельности христианина. Затем внимание участников секции обратилось к современной ситуации, когда межконфессиональные браки происходят регулярно. В связи с этим встал вопрос не только о совершении таинства венчания, но и о том, как в дальнейшем воспитывать детей в подобных смешанных браках.
Вторая часть была посвящена представлениям восточных и западных отцов о таинстве Брака. Прозвучали доклады доц. П. Ю. Малкова (ПСТГУ) «Восточные отцы и учители Церкви о браке», А. Р. Фокина (ИФ РАН) «Западные отцы и учители Церкви о таинстве брака», доц. диакона Михаила Желтова (ЦНЦ «ПЭ», МДА, GCNUE) «История чинопоследования венчания в византийской традиции».
В первом докладе было отмечено, что, по святоотеческому учению, брак был установлен уже в раю, «как священный союз между мужчиной и женщиной». Также был поднят вопрос, «следует ли считать установление Брака лишь данным Богом людям средством для продолжения рода — причем только в предведении грядущего грехопадения Адама и Евы, или же состояние Брака имеет для людей самодостаточную ценность, будучи благом и святыней самим по себе» в контексте проблемы соотношения значения брака и девства, и выделяются две позиции по отношению к браку, условно говоря, «позитивная и негативная», т. е. исключительно как средство к продолжению рода после грехопадения либо как изначальное и абсолютно органичное таинство. И, наконец, в докладе представлена попытка дать ответ на вопрос, сохранятся ли браки в жизни Будущего века (уже ставившийся и в предыдущих докладах). Здесь наблюдается принципиальное различие между восточными и западными учителями Церкви; в отличие от католической традиции, восточные отцы рассматривают и эсхатологическую перспективу брака, его преображение и продолжение в жизни вечной.
А. Р. Фокин, говоря о взгляде западных отцов, выделил следующие основные моменты в их учении о браке: представление о браке как установленном Богом законе, существовавшем с самого начала бытия человека, его святости, подтверждаемой церковным благословением, молитвами и прочих священнодействиях, совершающимися над супругами священнослужителями, представление об особой благодати, получаемой супругами в таинстве брака, видение христианского брака как «нерасторжимого духовного союза и взаимного обязательства супругов, основанного на нераздельном единстве Христа и Церкви», и, наконец, указание на то, что обязательства супругов, данные в браке, столь же святы и постоянны, как обязательства служить Богу, данные в таинствах крещения или священства.
Доклад диак. Михаила Желтова о чинопоследовании венчания в византийской традиции основан на его статье «Брак и Евхаристия: История православного чина венчания», и представляет собой полемическое рассмотрение схемы византийского чина благословения брака, предложенной выдающимся богословом XX века прот. Иоанном Мейендорфом. Докладчик приводит сведения о таинстве брака из творений свтт. Григория Богослова, Иоанна Златоуста, подробного описания церемонии царского венчания брака Феофилакта Симокатты, византийских Евхологиев и др., на основании которых он приводит свою, более точную схему развития истории чинопоследования венчания, из которой видно, что особое чинопоследование Брака в Церкви складывается начиная с IV века, беря за основу значительную часть греко-римского обряда венчания. Будучи отдельным от литургии чинопоследованием, оно, тем не менее, не теряло связи с таинством Евхаристии, однако литургийные особенности начали проникать в чин венчания с XI века, лишь постепенно уподобляя его литургии. В заключение прозвучала мысль о том, что несмотря на ошибочность схемы о. Иоанна Мейендорфа, акцентирование им роли Евхаристии как центра и главной освящающей силы семейного союза христиан является абсолютно верным и особенно актуальным в наши дни.
Доклады заключительной части работы секции вызвали самый живой интерес у присутствовавших, ибо все они так или иначе касались актуальных вопросов, связанных с таинством брака.
«Вопрос о „совершителе“ таинства Брака на Востоке и Западе» был рассмотрен о. Владимиром Хулапом, священником Санкт-Петербургской епархии. Осветив постепенное изменение роли Церкви и священника в бракосочетании, о. Владимир указал на то, что развитие процедуры заключения брака пошло по разному пути на Западе и на Востоке. Если на Западе на первое место вышло взаимное согласие брачующихся (т. е. юридический аспект, являющийся прямым наследием римского права), то на Востоке развитие происходило «в контексте византийской „симфонии“ государства и Церкви», что привело к тесной связи брака со священническим благословением. Это постепенно привело и к различной расстановке акцентов в богословском осознании таинства Брака. В частности, на Западе «совершителями» Таинства оказываются супруги, а их договор приобретает сакраментальный характер. На Востоке же в качестве «совершителя» таинства Брака рассматривается священник. По католической логике, брак оказывается самым «индивидуалистическим» таинством, а его чинопоследование становится лишь «украшением», теряя свое трансцедентное измерение. Впрочем, в последнее время со стороны католиков наблюдаются попытки приблизиться к литургическому пониманию таинства Брака.
Кроме того, о. Владимир обратил внимание на ряд пастырских проблем в Православной Церкви, связанных со сферой церковного брака. Во-первых, это проблема соотношения брака церковного и брака гражданского и вопрос греховности последнего без первого, во-вторых, превращение таинства в красивый обряд, когда оно совершается над крещенными, но невоцерковленными людьми.
Острым и приглашающим к широкой дискуссии оказался доклад А. Г. Бондача (МДА, ТюмГУ) «Канонические аспекты таинства Брака». По словам самого докладчика, доклад скорее следовало бы озаглавить как «Церковно-правовые аспекты», ибо он затрагивает правовые системы как Русской Православной Церкви, так и Российской Федерации в их актуальном состоянии. Принципиальными для данной темы стали анализ соотношения граждански-правовой и церковной сторон брака (с рассмотрением т. н. «консенсуальной» и «реальной» концепций, в которых, соответственно, юридический и религиозный аспекты брака противопоставляются друг другу или нет) и вопрос границ правового регулирования брачных отношений церковным и гражданским законодательством. При этом было отмечено, что «при выработке рекомендаций по правотворчеству необходимо помнить, что далеко не все общественные отношения поддаются правовой регламентации». А в случае «систематизации действующего семейного права РПЦ не должны быть забыты нормы Семейного и Гражданского кодексов РФ».
Также докладчиком были рассмотрены некоторые частные вопросы, такие как возможность «заочного» венчания, желательность разделения обручения и венчания во времени, фактические брачные отношения (т. е. сожительство), причем утверждалось, что в свете указанных в докладе исторических фактов «Церкви следует более взвешенно относиться к современному фактическому браку, избегая однозначного осуждения состоящих в нем лиц». В докладе был также представлен, но не озвучен раздел «Основания прекращения брака» (которому был посвящен следующий, заключительный доклад в секции).
Здесь следует отметить, что неоднозначная реакция на этот и другие доклады заключительной части работы секции была вызвана во многом тем, что, по справедливому замечанию одного из участников конференции, «в завершающих выступлениях неоднократно звучала мысль о том, что церковь должна поступиться общепринятыми представлениями о греховности/негреховности внебрачного сожительства. Причем ссылка делалась на римско-византийское право и даже церковную древность».
Последним в секции стал доклад «Развод и повторные браки христиан: богословские аспекты», подготовленный Е. В. Беляковой (ИРИ РАН). Задача этого доклада — «выяснить место развода в церковном законодательстве». При том что для христиан идея нерасторжимости брака изначально была определяющей, жизненная реальность знает случаи прекращения брака. В докладе прослежена история отношения ко второбрачию в Церкви, в частности развитие чина венчания для второбрачных. Затем автор доклада коснулась темы расширения поводов к разводу, которая особенно остро встала к XX веку (и, в частности, рассматривалась на Соборе 1917−1918 гг.), и в рамках которой до сих пор остается неразрешенным вопрос о соотношении здесь гражданского и церковного суда. В заключение автор доклада ставит открытый вопрос о развитии отношения Церкви к браку и разводу: «Церковь стоит сегодня перед выбором: найти способы подготовки к церковному браку и его поддержки или принять, что развод является атрибутом не только гражданского, но и современного церковного брака. Но в последнем случае он перестает быть церковным».
В ходе дискуссии, вызванной этим ёмким и смелым докладом, высказывались предложения о необходимости воспитания не только вступающих в брак пар, но и венчающих священников. При этом было подчеркнуто, что ответственность за таинства, в том числе и за таинство Брака, лежит на всей Церкви.
