О чем разговор? Часть 1

Всякий человек да будет скор на слышание,
медлен на слова, медлен на гнев.
Иак. 1, 19

Считается — и справедливо, в общем, считается, — что наличие дискуссионных обсуждений — признак добрый. Но нередко дискуссии и в светской, и в научной среде оставляют по себе не самое доброе воспоминание. И хотелось бы подумать над тем, почему это происходит и можно ли этого избежать.

Начну очень издалека. Через несколько лет после революции в стране процвели так называемые рабфаки, то есть рабочие факультеты, целью которых было давать образование, что называется, с нуля и тем самым предоставлять возможность социально активным участвовать в жизни страны, что означало пробиться в начальники. И вот однажды в Петербурге руководство рабфака получило гневное заявление от учащихся (проще говоря — донос) с требованием убрать «старого саботажника», преподающего русский язык, и дать вместо него преподавателя, который все знает, а то у этого что ни спросишь, он отвечает, что-де мол «здесь возможны два мнения», «это не очень понятно», «это не исследовано до конца» и т. д. «Старым саботажником» был академик Лев Владимирович Щерба, языковая интуиция которого вызывала почтительное изумление лингвистов еще на протяжении многих десятков лет, так что расхожим местом в языковедческих работах были слова «даже такой тонкий лингвист, как Щерба…». Но для тех, кто хотел быстренько получить свод полных (и окончательных, чего в науке быть не может) знаний, это, разумеется, не годилось.

Этот выразительный эпизод позволяет задуматься о том, чего же люди ожидают от того, что можно было бы обозначить, как разговор, беседа, и что научно называется межличностным языковым общением, частные случаи которого — и преподавание, и дискуссия, и вообще любой обмен мнениями.

Вроде бы люди говорят (и слушают), чтобы найти истину. Но это в идеале, а реально наше падшее сознание диктует нам веру (а это чаще всего именно вера, ибо фактическими данными не подкрепляется) в то, что мы-то истину знаем, во всяком случае, знаем, какова она должна быть, и наше дело — либо убедиться в том, что собеседник придерживается нашей же точки зрения, и тем самым в ней укрепиться, либо опровергнуть его. Так что налицо некоторое недопонимание сущности и цели общения.

И хотя в научных диспутах и в богословских спорах речь идет о разных истинах: научная истина относительна и видоизменяется в ходе развития науки; христианам же преподается в Откровении Сам Христос — это и есть наша Истина, она абсолютна, но до конца непостижима, но и в том, и в другом случае представлен один и тот же тип недопонимания. Да, ошибки в ведении дискуссий в том и другом случае одинаковы, и это ясный пример падшести мира, его поврежденности, которая требует от нас сугубо осторожного рассмотрения всех вещей, поскольку и вера наша слаба и несовершенна, и разум нуждается в благодатном преображении. Вот и попробуем со всей возможной осторожностью порассуждать о некоторых досадных ошибках и погрешностях.

Прежде всего — слышание

Обратившись к словам святого апостола Иакова, вынесенным в эпиграф, мы увидим, что Брат Господень на первое место в правилах словесного общения ставит слышание. Мы более или менее хорошо понимаем, почему глухие от рождения дети не умеют говорить — они не слышат речь. Но с более высокими аспектами слышания происходит то же самое, а об этом уже мало кто задумывается. Между тем тот, кто не слышит собеседника, точнее, не дает себе труда вслушиваться в его слова, чтобы как можно более полно их понять, просто не знает, о чем тот говорит, и, возражая ему, противопоставляет не мнение мнению, а себя — другому человеку. К сожалению, большинство дискуссий мало-помалу сводится к тому, что человек или группа людей настаивают на своем личном превосходстве над другим человеком или группой. До истины ли тут!

От всего от этого (и еще от ряда других вещей) происходит множество неприятностей, которые и настораживают нас: а христианское ли дело дискуссия? — Безусловно да, и в этом убеждают нас творения отцов, значительная часть которых выстроена в форме если не диалога (имеющего дискуссионный характер), то апологии, то есть текста, впрямую обращенного к читателю, который при этом рассматривается скорее как слушатель; содержание этого текста отстаивает то или иное воззрение путем опровержения воззрения, ему противоречащего. Святитель Григорий, папа Римский (VI век), называется Двоесловом именно потому, что был великим мастером полемического диалога (Двоеслов по-гречески «Диалогист»). Есть и еще одно важное соображение: всякое учение должно обсуждаться, иначе оно умирает. Христианское учение обсуждается тысячелетиями как людьми, его придерживающимися, так и явными или неявными противниками. И живет.

Нельзя не сказать здесь и о пользе сомнения. Относительно нередки случаи, когда человек, что называется, отходит от веры именно потому, что не позволял себе в ней усомниться; при таком отношении всякий вопрос о вере будет для него катастрофой, потому что ответить он не сумеет, ибо никогда не задавал таких вопросов ни своему духовнику, ни себе самому, — и Господа не вопрошал, почитая это недостойным. Он, конечно, может возненавидеть того, кто нарушает его внутреннюю окостенелость, «обличить» его, резко прекратить с ним общение и т. д., — но будет ли это душеполезно? Сомнительно. А может и сам роковым образом поколебаться в вере, и это уже несомненно нанесет вред его душе.

Спрашивается, как же быть с тем неоспоримым фактом, что мы живем в падшем мире, и несколько выше об этом упоминалось. Так, может быть, всякая дискуссия заранее обречена на вырождение в самости? Думается, что и в этой ситуации, как и буквально во всех других случаях, составляющих течение нашей жизни, нужно твердо помнить о словах Христа: мужайтесь, Я победил мир (Ин. 16, 33). Если мы вступаем в дискуссию, радея о Господе и молясь о духе мирном, ничего дурного мы не сделаем.

Так что о плодотворности и необходимости дискуссии мы больше говорить не будем, отметим только, что обсуждение полезно и живительно при соблюдении определенных условий. О главном мы уже сказали, о других и пойдет речь.

Когда дискуссия неполезна

Отметив, что дискуссия полезна, мы еще не ответили на следующий вопрос: всегда ли она необходима? Прямо скажем, не всегда; как минимум в двух случаях она, мягко говоря, неполезна. И оба эти случая объединяются, опять-таки, немощью падшего сознания, которое не в силах признать, что «лично я» — не обязательно носитель истины в последней инстанции.

Между тем о первом из этих случаев говорит апостол Павел: Немощного в вере принимайте без споров о мнениях (Рим. 14, 1). А у нас очень популярна идея, что мы, именно мы должны каждого довести до высокого уровня понимания веры (то есть имеется в виду — до своего, но вслух говорить об этом не принято). И сделать это пытаются не любовью о Господе, а путем горячих и категорических опровержений всего, что данный немощный думает. Но даже если мы сто раз правы, а он тысячекратно неправ (а это бывает далеко не всегда), результат будет плачевен, потому что святой апостол, великий, непревзойденный проповедник и миссионер, очень хорошо знал людей. Так что немощного в вере лучше принимать с терпением, порождаемым любовью, и придерживаться замечательного правила: разъяснять что-либо только в качестве ответа на его вопрос — здесь есть шанс быть услышанным. Само собой, при этом необходимо, чтобы ответ был компетентным; кажется, это имеет в виду апостол Иаков, когда замечает: не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению (Иак. 3, 1).

Семейные отношения

Второй случай встречается гораздо чаще: это «дискуссии» в семье. Как правило, инициаторами выступают женщины, желающие духовно руководить мужьями. Впору уже давать разъяснение, что просьба апостола Павла к коринфянкам помолчать в церкви может распространяться и на церковь домашнюю. Достаточно много говорилось о том, что религиозность мужчин и женщин — разная, и здесь не может быть никаких разговоров о чьем-то превосходстве. Дерзну сравнить интересы женщин в церкви с интересами маленьких школьниц: они с любовью и прилежанием надписывают тетрадки, делают аккуратные и затейливые обложки к учебникам, придумывают красивые закладки… В общем, отрада учительницы. Им гораздо чаще нравится быть послушными — ради того, чтобы похвалили. У мальчиков более критичный взгляд на процесс обучения; им хочется знать, какие из предъявляемых им требований главные, какие — второстепенные. И воспитательной возни с ними гораздо больше. Но как это ни удивительно, в младших классах блистают девочки, а в старших — все-таки мальчики. Так что женщина, считающая, что ее муж менее религиозен, чем она, в конце концов может и ошибаться, а даже если это и так, то бесконечные споры и неумелые проповеди вряд ли подвигнут его на путь духовного совершенствования. Вот если она будет всегда доброй, чуткой, приветливой, да еще и хорошей хозяйкой, то предоставит мужу возможность самостоятельно сделать вывод, что ее вера помогает ей быть хорошей женой и матерью. А не мешает.

Одного батюшку как-то прямо спросили о том, что волнует многих женщин: может, можно все-таки духовно поруководить мужем, если жена его явно (для себя!) превосходит в духовном развитии? Ответ был прост: нет, никогда; участие жены в жизни мужа в таком случае одно — молитва; делать же в семье нужно то, чего он требует. Хорошо бы помнить о том, что и пост может быть только добровольным, поэтому не следует насильно или хитростью «постить» мужа, и молитва, келейная или церковная, — дело добровольное («Невольник не богомольник», — такова народная мудрость), и супружеское воздержание возможно только по обоюдному соглашению, иначе оно рассматривается как уклонение от обязанностей, налагаемых браком. И какая уж тут дискуссия.

Поучительный случай приводится в воспоминаниях духовной дочери великого старца преподобного Алексия Мечева. Муж этой женщины был человеком нецерковным, отец Алексий же всегда передавал ему приветы и поклоны и на попытки благочестивой жены жаловаться отвечал одно: «Ваня хороший». А как-то передал для него просфору. Когда женщина пришла из храма, муж уже обедал, причем ел мясной суп. Поблагодарил за просфору и тут же с удовольствием съел, на что потрясенная жена при первой возможности пожаловалась отцу Алексию. Кроткий старец очень разгневался и закричал: «Вот ты и постись, раз ты такая благочестивая, а мы с Ваней будем просфоры с мясным супом есть!», — при том, что сам с незапамятных времен воздерживался от мяса.

Журинская Марина Андреевна Выпускница филфака МГУ, диплом по хеттологии. Около 20 лет работала в Институте языкознания, в секторе общего языкознания. Специализация — общая типология, общая грамматика, грамматическая семантика. В течение 10 лет была главным менеджером группы «Языки мира». Кандидат филологических наук, имеет более 100 публикаций на лингвистические темы. Переводчик с немецкого (лингвистические работы, а также Гадамер и Швейцер). С 1994 года издатель и редактор православного журнала «Альфа и Омега». Член редколлегии сборника «Богословские труды». Известна как ученый и как публицист, пишущий о серьезнейших вопросах церковной действительности.

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=4345&Itemid=3