 |
| Русский вестник | Алексей Чичкин | 27.09.2007 |
Отец автора этих строк А. А. Чичкин, пианист, был знаком с Асафьевым, в 1945—1953 гг. работал директором студии звукозаписи Московской консерватории им. П. И. Чайковского. Он готовил клавиры (т. е. фортепианные переложения) некоторых сочинений Б. В. Асафьева. Но в конце 1950-х последовало «распоряжение»: издаваться эти клавиры не будут…
Швыдковщина
Мы вспоминаем Асафьева главным образом как автора всемирно известного балета «Бахчисарайский фонтан», многих историко-публицистических книг и статей о русской, славянской, западноевропейской музыкальной культуре. Но они давно не переиздаются в бывшем СССР: последние издания упомянутых асафьевских работ датированы серединой 1970-х годов, а партитуры и клавиры почти всех опер и балетов Асафьева, как и его фортепианные и симфонические произведения, последний раз публиковались в СССР… в 1952—1954 годах! Более того, бесследно исчезли из асафьевского архива первоначальный вариант оперы «Минин и Пожарский» (1938 г.), либретто которой подготовлено Михаилом Булгаковым: кстати, в изданных в 1960−80-е годы произведениях Булгакова тоже нет текста этого либретто. Канули в архивное небытие и другие асафьевские произведения, причем после кончины автора — бесследно.Похоже, делалось это для того, чтобы лишить советскую и русскую музыкальную культуру высокопрофессиональных и одновременно патриотических произведений.
Между тем огромный архив музыкально-поэтического фольклора восточных и южных славян — его фортепианные, симфонические переложения, созданные Асафьевым в 1930-х-1940-х годах, были реализованы при его жизни лишь частично. По мнению композитора и пианиста Игоря Стравинского, «формирование эстетических принципов послевоенной музыкальной культуры славянства было одной из основных задач творчества, да и всей жизни Бориса Асафьева. Эту задачу он выполнил с честью». Даже в неимоверно трудных условиях блокадного Ленинграда Асафьев сочинял фортепианные, симфонические произведения, оперы и балеты, досконально обрабатывал не только русский, белорусский, украинский, но и болгарский, югославский, чехословацкий музыкальный фольклор. Осенью 1940 года Б. В. Асафьев впервые побывал в Полесье и Волыни, где, по его словам, «собрал столь значительный музыкально-поэтический и исторический материал, работа с которым наверняка воплотится в произведения различного жанра, но, скажу прямо, — общеславянского характера».
Борис Асафьев неоднократно выступал с лекциями в белорусских и украинских музыкальных учебных заведениях, часто встречался с композиторами, поэтами, вокалистами, хореографами, историками Белоруссии и Украины, а также Чехословакии, Югославии, Болгарии, Польши. Асафьевские произведения — оперы «1812 год», «Минин и Пожарский», «Под Москвой в сорок первом», как и опера «Славянская красавица» (по мотивам русских былин), балеты «Кавказский пленник», «Ночь перед Рождеством», «Суламифь» (по одноименным произведениям М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя и А. И. Куприна), «Милица» (о югославских партизанах) и «Пламя Парижа» дольше всего продержались на белорусской и украинской сценах — вплоть до конца 1970-х годов, хотя в РСФСР и других республиках такие постановки «сошли» с подмостков в середине — второй половине 1960-х. Главная причина забвенья, похоже, политическая: по архивным документам, планировалось создать в первой половине 1950-х «Конфедерацию славянских народов и государств», но послесталинское руководство СССР отказалось от такой идеи и, что называется, спускало на тормозах общеславянскую пропаганду и тему во всех формах советского искусства. Упомянутые же творения Асафьева, по мнению известного белорусского композитора и вокалиста Владимира Мулявина, «объединяли музыкальное творчество славян и его историю с эстетикой в мощный культурно-межнациональный, но этнически единый пласт, способствуя единению славянских народов».
Асафьев в 1947-м сделал предварительные (рабочие) варианты оперно-хореографического спектакля «Полесье», по форме напоминающего аналогичные произведения Рихарда Вагнера, переименованного в «Белорусский рубеж» в 1948 году. Эта работа отражает едва ли не всю новейшую историю Белоруссии: сопротивление белорусов жесткой и едва ли не бессрочной католической экспансии, воссоздание единой Белоруссии в 1939 году, героическая оборона Бреста, Витебска и Орши в 1941-м, партизанское движение Белоруссии, знаменитая операция Красной Армии «Багратион» в 1944 году (позволившая освободить от фашистов почти всю Беларусь), братское единение русского, белорусского и украинского народов в Великую Отечественную. Первые репетиции состоялись в 1948−49 годах в Минске, Витебске, Москве, Смоленске. В одном из писем знаменитой балерине Галине Улановой в 1948-м Асафьев откровенно признался: «Давно пора создать нечто вроде многожанрового — к примеру, оперно-хореографического эпоса об истории, этнической и культурной общности славянских народов. Главные первичные источники этой темы я нахожу и в русской „глубинке“, и в Белоруссии. В дальнейшем надеюсь собрать необходимый материал в Болгарии и Югославии. Мой „югославянский“ балет „Милица“ или некоторые его фрагменты могут стать одним из сюжетов общеславянской трансформации „Белорусского рубежа“. Возможно, новое произведение назову „Славянский рубеж“. Надо бы успеть — сколько времени мне еще отпущено?..»
Увы, замысел не осуществился: Борис Владимирович, избранный в феврале 1948-го председателем Союза советских композиторов, ушел из жизни от второго инсульта в ночь на 19 января 1949 года. Как показало расследование, на квартиру к Асафьеву — он был членом ЦК ВКП (б) с 1948 года — на улице Горького, находившуюся в «сталинском» доме вблизи Кремля, «Скорая помощь» с лечащим его с 1948 года врачом ехала почему-то почти один час. Поэтому помощь, как утверждали впоследствии не только врачи, но и следователи, уже не требовалась…
Следствие, по имеющимся данным, было инициировано Сталиным и завершилось арестом с последующей ссылкой врачей не только той «Скорой…», но других медиков, лечивших Б. В. Асафьева в 1947—1949 годах. Так или иначе, но в феврале 1948 года, когда «темы советского патриотизма и славянского братства, выраженные в классических традициях русского и советского многонационального искусства» (по словам А. А. Жданова — тогдашнего преемника И. В. Сталина), были провозглашены руководством СССР главными в советском искусстве, Асафьева объявили главным воплотителем этих направлений и назначили председателем Союза советских композиторов. Одновременно подвергались резкой критике и различным санкциям (хотя и не арестам…) за «преклонение перед примитивным буржуазным модернизмом» известные композиторы и пианисты — Мурадели (руководитель Союза композиторов СССР до 1948 г.), Шостакович, Прокофьев, Меерович, Мясковский, Шебалин. Как отмечал Тихон Хренников, преемник Асафьева на посту руководителя Союза советских композиторов, «нетрудно предположить, что у Асафьева, приближенного к высшему советскому руководству, в том числе к Сталину, было немало завистников и откровенных врагов. Полагаю, что многие были довольны его кончиной или хотели её…».
Но фрагмент его письма из блокадного Ленинграда — Асафьев отказался от эвакуации — композитору Дмитрию Кабалевскому 12 января 1943-го едва ли нуждается в комментариях: «Вот какие мои рукописи лежат пока в одном экземпляре, написанные большей частью карандашом: „…Чехословацкое музыкальное возрождение“: периодизация и история чешской и словацкой музыки последних десятилетий, т. е. со времени провозглашения Чехословакии до ее фашистской оккупации (именно по этой книге в Чехословакии с 1945 до 1961 г. изучали историю нацио-нальной музыки 1918_1939 годов! — Прим. А. Ч.);…"Взаимодействие русской и южнославянской музыки» с введением «Народное музицирование Югославии по запискам и письмам русских путешественников» (эта книга издана в СССР в 1947 году, а, например, в «титовской» Югославии ее трижды переиздавали! Упомянутый же асафьевский балет «Милица» оставался на югославской сцене вплоть до распада СФРЮ! — Прим. А. Ч.)….Жить бы еще и работать! Но опять упадок сил, головные боли, изводящая лихорадка. Знаете, рабочий клавир (фортепианный вариант. — Прим. А. Ч.) «Милицы» закончен 30 сентября прошлого года — в день кровоизлияния в мозг…".
Как отмечал в своих воспоминаниях заслуженный работник культуры России и Белоруссии Виктор Киселёв, «Борис Владимирович был человеком энциклопедических знаний. Я полагаю, что музыковеды многих стран, даже те, кто не был учениками Асафьева, обязаны ему результатами своих исследований, своих сценических успехов и обязаны с глубокой благодарностью вспоминать о своем общении с этим выдающимся человеком».
