Спас на крови: чудо — как норма

Седьмое покушение

ЭТО было седьмое покушение на государя. Александра предупреждали об опасности, но царь все-таки поехал в Манеж на традиционный воскресный парад. На обратном пути на Екатерининском канале в карету попала бомба, которую метнул народоволец Рысаков. Когда император вышел из кареты, к нему приблизился другой террорист Гриневицкий и бросил бомбу так, чтобы были убиты оба. Александру оторвало ноги, некоторое время он и Гриневицкий, также смертельно раненный, находились почти рядом на снегу. Через час с небольшим Александр Второй скончался в Зимнем дворце.

Место убийства в тот же день оградили забором, поставили часового, а петербуржцы стали приносить цветы. Через месяц с небольшим здесь возвели деревянную часовню. В этом же 1881 году объявили конкурс на сооружение собора. Однако его итогами новый император Александр Третий остался неудовлетворен: «Проекты хотя и очень хорошо составлены, но желательно, чтобы храм был построен в чисто русском вкусе». Вновь объявили конкурс, и вот тогда победителем стал проект архитектора Парланда и архимандрита Троице-Сергиевой пустыни Игнатия. Когда началось строительство, часовню перенесли на Конюшенную площадь, сохранив внутри место трагической гибели императора: вынули булыжники и плиты набережной, часть решетки.

Сооружение храма продолжалось двадцать четыре года, торжественное освящение произошло 19 августа 1907 года, уже при Николае Втором, внуке «царя-освободителя». Немых свидетелей убийства — камни и решетку — вернули на набережную, они оказались внутри храма, в особом приделе, который выступает в канал.

Из города Таращи

ХРАМ построили в основном на средства государственной казны, смета была колоссальной — 4 миллиона 606 тысяч 756 рублей. Один миллион выделила царская семья, около 600 тысяч составили пожертвования от граждан России. На фасаде колокольни можно видеть 134 мозаичных герба губерний и городов, участвовавших в сборе средств. Но сегодня многие названия звучат загадочно: Калишская, Келецкая, Ломжинская, Петроковская, Плоцкая, Радомская, Седлецкая, Сувалкская губернии… И городов таких мы не знаем: Богородск, Васильков, Крестцы, Липовец, Таращи…

Храм строился по последнему слову техники, и художники здесь работали первоклассные: Васнецов, Нестеров, Ряпушкин. По площади мозаик — 7 тысяч квадратных метров — ему нет равных в Европе.

Имя террориста

ИНТЕРЕСНО, что храм имел особый статус — он был мемориальным и содержался на средства государства. Службы проходили лишь по особым дням, вход был по пригласительным билетам от императорского двора. Горожане могли молиться на широком мосту перед фасадом собора, обращенным к каналу, — перед тем самым приделом, внутри которого сохранялось место убийства. Снаружи тогда, как и сейчас, — мозаичное распятие, на котором Спаситель изображен с открытыми глазами (такое в петербургских церквах встречается исключительно редко, это византийская традиция). Мост достигал такой ширины, что на нем помещались до трехсот человек. В пятидесятых годах его разобрали, соседний же мост носил имя Гриневицкого! Сейчас это 2-й Конюшенный мост.

Интересно, что этот мост и находящийся невдалеке трехколенный облюбовали молодожены. Машины с кольцами подъезжают одна за другой, компании фотографируются, кричат «Горько!», пьют шампанское, оставляя за собой кучи пустых бутылок и мусора.

Взрыв не прогремел

ПОСЛЕ революции три раза принимались решения правительства о взрыве памятника, «не представляющего ни исторической, ни художественной ценности». Как-то все уже было готово, даже саперы пришли, но случилось это… 22 июня 1941 года. Саперов отозвали на фронт.

В 1961 году выяснилось, что храм могли разрушить фашисты, и что его в буквальном смысле слова спасло чудо. При обследовании купола верхолазы увидели, что в его бетонной толще… торчит артиллерийский снаряд. 160-килограммовый монстр «продремал» почти двадцать лет, его извлекли, вывезли на полигон и взорвали.

Афонские святые

ПОСЛЕ войны в соборе хранились декорации Малого оперного театра, здание не ремонтировалось, не отапливалось и приходило во все большее запустение. Только в 1970 году храм, наконец, признали историко-художественным памятником и взяли под охрану государства. Собор обнесли строительными лесами, реставрация растянулась больше чем на 20 лет. Поколения петербуржцев привыкли видеть Спас в серой «паутине» лесов, даже в песне Александра Розенбаума есть строка: «Мечтаю снять леса со Спаса на крови».

Конца реставрации не видно, многое приходится воссоздавать заново. Когда-то иконостас украшало двенадцать мозаичных икон «Афонские святые». Сохранилось только четыре, и то обезображенные, в образ Святого Диамида даже стреляли. Об утраченных не было известно ничего! Случайно в архивах Стекольного завода обнаружили финансово-отчетные документы: кому сколько уплачено, каким мастерам, за какую работу. Так выяснили хотя бы имена святых. Оказалось, все это воины-великомученики, за исключением целителя Пантелеимона. Потом удалось найти картоны с некоторыми изображениями, другие воссоздавались по росписям одного из афонских монастырей. В XIX веке эти 12 образов из смальты делали 12 мозаичистов, и у каждого было по два помощника. Петербургский реставратор Игорь Лаврененко один делает работу 36 человек! За свою мозаику он получил золотую медаль международной выставки «Denkmal — 2006» в Германии. Российские мастера впервые отмечены этой наградой. Игорь рассказывает: «Над первой мозаикой святого Пантелеимона я работал 9 месяцев, это как ребенка родить. И в моей жизни начали происходить чудеса. Сейчас к чуду я отношусь как к норме — для верующего это естественный ход событий».

http://spb.aif.ru/issues/730/18₀₁