Дневник крестного хода

30 июня начался многодневный крестный ход из Саратова в Вавилов Дол. Для тех, кто не смог принять участие в крестном ходе, мы публикуем этот своеобразный дневник, чтобы наши читатели смогли хотя бы мысленно пройти несколько километров вместе с паломниками.

День первый

Субботнее утро. Завершилась Божественная литургия в храме во имя Георгия Победоносца в поселке Солнечном на окраине Саратова. Возле храма — множество людей, среди которых сразу отличишь паломников. И не только по большим сумкам и рюкзакам. Есть в их взглядах что-то особенное, какая-то детская радость, хотя многие идут в Вавилов Дол не в первый раз и знают, что это — не приятное путешествие и не туристический поход, а трудный, молитвенный путь. Не каждому по силам преодолеть три с половиной сотни километров пешком, идти под солнцем и дождем, ночевать под открытым небом. Но если знать — зачем ты идешь, все эти испытания кажутся вполне преодолимыми. И ответ на вопрос: «В чем смысл крестного хода?» — у каждого свой:

— Для меня это прежде всего покаяние.

— Главное — это соборная молитва. Она очень сильная.

— Спасение. Душу свою спасти.

— Это большая радость от того, что мы все вместе идем крестным ходом. Но главное — любовь, это чувство, которое должно быть между настоящими христианами.

И на прощание — слова тем, кто остается:

— Молитесь за нас, и мы за вас молиться будем!

День третий

Догонять участников крестного хода в Вавилов Дол я отправился уже на машине. За 60 километров от Саратова в селе Елшанка около источника святой великомученицы Параскевы расположился на службу и на ночлег их палаточный городок. Мы спешили к ним по автостраде, по дороге коротая время за рассуждениями физико-математического характера, почему облака сверху кучерявые, а снизу плоские. Ответа так и не нашли, то ли потому, что с физикой у нас туговато, то ли потому, что приехали.

Оставив машину на пригорке, я спустился к совсем крошечной часовенке у родника, где настоятель Елшанского храма во имя Новомучеников и исповедников Российских иеромонах Никита (Сергеев) по-апостольски, без иконостаса служил вечерю. Иконостас ставить было все равно негде, места еле-еле хватило на престол, батюшку и два десятка прихожан. Остальные молились на улице, не забывая отмахиваться между делом от назойливых комаров, прилетевших на источник, видимо, совсем не с паломническими целями.

— Знают, кого кусать, — смеются люди, пришедшие за водой, — с плохой кровью да с дурными мыслями к святой Параскеве Пятнице мало кто ходит.

Сам я, если честно, в подобных крестных ходах не участвовал ни разу -все не получается, не дает Господь, видно. И чтобы узнать хоть что-то, первым делом стал расспрашивать молодых участников хода: что да как. Все-таки три дня уже прошло, должны пообвыкнуть, впечатления начать собирать. Но на вопросы ребята отвечали почему-то весьма скупо, ссылаясь на то, что это еще только начало пути и рассказывать о чем-то еще не время. Ну не время, так не время. Обещали в конце — значит, в конце и расскажут. И отправился я в лагерь на поиски более разговорчивых паломников. Кто-то недоверчиво смотрел вслед, кто-то смеялся и отшучивался, мол, нам бы только ногами работать, голова уже не работает — понятно, кому охота гордыню тешить, с любопытными корреспондентами общаться, не любит наш народ огласки своей духовной жизни, и слава Богу, с одной стороны. С другой стороны, такими темпами я рисковал узнать что-то об участниках шествия, только к ним присоединившись — вариант идеальный, но, к сожалению, трудно осуществимый.

Наконец, приветливая улыбка иеромонаха Дорофея (Баранова), клирика саратовского храма в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали», который, собственно, и привез меня в Елшанку, настроила народ на более доверительный лад, и получить несколько ответов все-таки удалось.

Первым собеседником стал Алексей, прихожанин храма «Утоли моя печали». Поскольку я и сам туда хожу, мне подумалось, что с «земляком» общаться будет значительно проще, чем с незнакомцами, пусть и единоверными, и не ошибся.

Оказалось, что пойти долгим крестным ходом Алексея подвигла дочь Анна: «Она сейчас сессию сдает и не может сама идти крестным ходом. Жена работает, а у меня 15 дней отпуск, вот и пошел».

— То есть, можно сказать, подвиг за ближних своих?

— Можно и так сказать. Да и своих грехов хватает, за 46 лет накопилось.

— А как вообще идется?

— Тяжело, ноги сбил в кровь, я пешком-то не привык.

— А как отношения в коллективе?

— Всякое, конечно, бывает, все же живые люди. Но православные — они и есть православные. Каждое утро встаешь: 8−10 человек молятся. Сегодня — в чистом поле. Я и сам стоял, молился со всеми.

— Еще раз пойдете в Вавилов Дол?

— Даст Бог — пойду. Это не тот случай, когда первый блин комом.

Тут мой собеседник стал собираться на службу, а я пошел дальше — собирать впечатления. Было немного неловко, все — с иконами на груди, а я — с микрофоном, но что поделаешь — работа такая. Может быть, еще и поэтому не каждый был готов к разговору: «Матушка, здравствуйте, как вам эти три дня крестного хода дались? Что запомнилось?».- «Это очень личное».- «А дело-то же, вроде, общее?».- «Извините, простите…».

Кто-то наоборот, улыбаясь, делился историями:

— Я иду в первый раз. Ноги болят, в воду опустила — полегчало. А мужчина какой-то и говорит: «Вот такие, как вы, и портят воду». Я ему: «Мы, вообще-то, с крестного хода», а он мне в ответ: «Вот, я из-за вашего крестного хода на полчаса в дороге задержался». Мы ведь и правда, когда идем, дорогу в узких местах иногда перегораживаем, а машины за нами едут. Водители к этому по-разному относятся, кто-то сердится, кто-то нет.

— А как настроение у вас?

— Все три дня — замечательное. Идешь по трассе, в одном месте асфальт срезали до грунта, благодать — по земле идти. И отношения внутри коллектива отличные…

А вот невесть откуда взявшийся черно-белый кот отвечать на мои вопросы вообще отказался. Только терся о ноги и урчал, как маленький трактор. Говорят, этот кот — местный старожил, живет при часовне: воистину, всякое дыхание хвалит Господа!

Прогулявшись в палаточный лагерь, я понял, что если однажды не сподоблюсь пройти вместе с крестным ходом по этому маршруту, то не почувствую той благодати, единства, хорошей, светлой романтики ночей под открытым небом… И единство — не только внутри коллектива. Как сказала мне Ирина, прихожанка Свято-Никольского мужского монастыря, самое интересное — это то, что одни идут, а другие им помогают. Ведь крестный ход — это не только те, кто идет, но и те, кто проявляет заботу, готовит пищу, разбивает лагерь, совершает службы. Ощущается забота и любовь ото всех.

— А чего лично Вы хотите от этого хода? — задал я свой привычный вопрос.

— Много чему хотелось бы научиться. И своей душе помочь спастись, и душам ближних…

Действительно, может быть, только православным известна та радость, когда молитва совершается за других, а не только за себя. Это счастье единения со всем миром невозможно испытать вне Христова Тела, вне Его любви и благодати, вне Церкви… С такими мыслями и ехал я по дороге домой. Жалко было уезжать… А облака плыли по небу, розовые, желтые, с синевою и без синевы, плоские снизу и пушистые на макушках. Кто их знает, почему они такие разные? Как и мы. Хотя все под одним небом ходим.

День восьмой

Раньше я представлял себе соединение двух крестных ходов в один, как слияние двух рек. Когда и волны уже одинаковые, и неизвестно, какая рыба откуда родом, и вообще от осознания тихой грандиозности происходящего не находится слов на его описание… Но получилось даже еще лучше.

Рано утром мы приехали из Саратова в Свято-Троицкий храм г. Балакова и ожидали приезда Епископа Саратовского и Вольского Лонгина. На газоне за церковью вперемежку с дорожными сумками стояла различная обувь, а ее хозяева босиком ходили и сидели на траве неподалеку. По иконам на груди было не трудно узнать в них участников крестного хода. Все они были местные — пришедшие накануне саратовские паломники отдыхали в гостинице, волей-неволей изменив своим привычным походным палаткам.

Господь укрепил, до Балакова те, кто вышел из Саратова, дошли все тем же составом. Прямо во дворе ставили и накрывали длинные столы для общей трапезы после службы. Неподалеку виднелась и полевая кухня, похожая на сильно закопченную бочку с квасом. Хотя кваса в тот день особо никому не хотелось — прохладный ветер и небо в тучах совершенно не вызывали жажды.

Наконец, прибыл Владыка Лонгин, и храм наполнился светом, песнопениями и запахом ладана. Каждый, кто был на архиерейской службе, помнит особый молитвенный настрой души в это время. Кажется, что действительно находишься на небе, не на земле, и время, переплетаясь с клубами кадильного дыма, уже не идет равномерно, а клубится, переливается то быстрее, то медленнее, неподвластное собственным законам, и молиться так легко-легко…

Началось Причастие. Удивило немного, как люди, стоящие ближе к священнику с Чашей, отворачивались от него, чтобы, толкаясь и протискиваясь сквозь толпу, пройти вперед, к такой же Чаше в руках Владыки. Странное отношение к Телу и Крови Христовым. Разве Причастие у епископа благодатнее Причастия у обычного священника?.. Потом была проповедь о новомучениках и исповедниках Российских и совместная трапеза под открытым небом. После нее мне удалось поговорить с паломниками, только еще начинающими свой путь в Вавилов Дол.

— Матушка, вы из Балакова? — спросил я женщину с двумя девочками в целлофановых накидках от дождя.

— Из Балакова, но вообще-то я неместная. У меня тут мать живет, поэтому я и приехала ее навестить, специально к крестному ходу. Вот, внуков привезла.

— Вы откуда сами?

— Из Санкт-Петербурга, с прихода Димитрия Солунского, я в третий раз уже приезжаю.

— А меня батюшка благословил! — с восторгом в глазах рассказала Валентина из балаковского храма во имя святых мучеников Космы и Дамиана.- Я три года собиралась пойти, но меня не пускали. А теперь меня Бог сюда направил, я поэтому не идти буду, а лететь!

— А вы откуда? — обратился я к другим паломникам.

— Эти из храма Рождества Христова, а мы — из храма Иоанна Богослова, но какая разница, все мы одним миром мазанные.

Чуть позже, прямо к молебну, пошел дождик. Но всем было все равно. Вышли из храма с хоругвями, иконами, свечами, раскрыв зонты, накинув плащи или же вообще, просто укрывшись молитвой. Впереди шли Владыка и духовенство, а за ними — людское море с песнопениями и радостью в глазах. Кто-то, завидя нас, крестился, кто-то фотографировал, водители автомобилей в основном не понимали, что происходит, а одна пожарная машина так лихо затормозила прямо перед нами, что ее развернуло, открылась задняя дверь, и оттуда, разматываясь на ходу, вывалился на дорогу пожарный шланг. «Сейчас водой нас разгонять будут», — рассмеялись батюшки.

На ближайшей площади молебен окончился чтением Евангелия и кроплением святой водой всех присутствующих на молитве. Нам пора была уезжать домой, паломникам — идти дальше под пение тропарей, песнь Богородице и шум дождя… Но когда через час мы снова встретились с ними уже в центре города, мне показалось, что мы под крышей машины вымокли сильнее, чем они под ливнем… Чудеса!

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=4209&Itemid=5