 |
| Правая.Ru | Роман Неумоев | 08.06.2007 |
Роман Неумоев: Изначально рок-музыка и есть обращение к каждому слушателю конкретно. Эти параллели были проведены еще Николаем Мейнертом в свое время, когда рок-музыка оценивалась в 80-х годах как нечто новое, непонятное явление в нашей стране. Мейнерт еще тогда подчеркнул связь рок-музыки с лютеранской культурой. Эта связь с христианством, эта общность заключалась именно в обращении к каждому конкретному человеку. То есть, музыкант со сцены, посредством своих песен под гитару обращается отдельно к каждому слушателю в зале или при прослушивании кассеты. Это всегда — диалог личности и личности, диалог двух людей. Это — творец и его слушатель, который в данном случае выступает как сотворец. Но на самом деле общность, обнаруженная Мейнертом, имеет связь с христианской культурой вообще. И эта общность несколько лет назад обнаружилась между православием и рок-музыкой. Причем православная культура в известном смысле намного более христианская, чем лютеранская. Она ближе к изначальному христианству. Эта общность стала возможной и сразу же сработала, как только Русская Православная Церковь получила значительные степени свободы, некие степени самостоятельности. И эта общность тут же начала проявляться, причем, не только у меня. Нет никакой разницы между мной и скажем, Юлией Теуниковой или Ольгой Арефьевой, или любыми другими рок-музыкантами, которые сейчас включены в миссионерскую работу и часть своей творческой программы осуществляют как рок-миссионерскую деятельность.
— Можно ли в таком случае говорить о такой схеме рок-миссионерства: «ты — приемник, я — передатчик»? Насколько она вообще работоспособна?
— Творческий человек, автор-исполнитель — всегда передатчик. Слушатель, безусловно — всегда приемник. Только так и можно работать. Только так что-то получается. Творец является интересным и качественным передатчиком только в том случае, если у него есть «сообщение». Если он передает это сообщение — message, если оно вообще есть, то рок-музыка интересна. Если сообщения нет, то рок-музыка превращается в музыку эпигонскую, невразумительную и дилетантскую.
— Вопрос о технологиях. Возьмем, к примеру, метод Константина Кинчева. Огромные стадионы, великое имя. На твой взгляд, каковы особенности проповеди с точки зрения методики на огромном стадионе, где масса людей и небольшом полу-акустическом зале?
— Сразу оговорюсь: огромные залы Кинчева не являются частью какого-то метода. Потому что акустических концертов Константин Кинчев не дает, никаких камерных мероприятий не устраивает, а играет только большие «электрические» концерты. Разница ощутима — акустические концерты проигрывают в плане массовости, но зато на них возможен более живой и плотный диалог со слушателем. Это всегда носит характер творческих встреч. Как и артисты кино, которые сначала встречаются с публикой на экране, в огромных залах кинотеатров, а затем организуются более живые встречи, более плотное обсуждение для более узкой аудитории.
— Чего нельзя говорить со сцены на рок-миссионерском концерте? На что следует делать акцент?
— Это формируется не требованием каких-то концертов или концертной деятельности. Здесь работают общие правила уместности. Есть ситуация застолья — это одна ситуация, есть ситуация «электрического» концерта — это другая ситуация, есть ситуация концерта камерного — это ситуация третья. Все зависит от ума. Ясно, что в тусовке мы можем говорить о тех вещах, которые вряд ли покажутся уместными на пресс-конференции.
— На Ваших концертах всегда есть определенная группа людей, которая постоянно требует исполнения старых песен, которые мало соотносятся с форматом рок-миссионерского концерта. Понятно, что из-за этого ряд вещей Вам сейчас тяжело исполнять. С учетом того, что Ваше новое творчество уже обрело свою определенную гравитацию, уже начало конституироваться в серьезный системный фактор, как Вы сочетаете свои старые и новые песни?
— Мне часто задают такой вопрос: «Роман, как ты смотришь на то, что ты исполняешь на концерте какое-то количество вещей панковских вместе с вещами строго православными, выдержанными на строгих канонических моментах, не сложно ли это для тебя?» И второй момент: почему-то некоторые считают, что я теперь пою только какие-то «православные песни», что от своих старых вещей, написанных в 80-х годах, я отказался. Должен сказать, что я не вижу никакого противоречия между теми песнями и песнями, которые я исполняю сейчас.
— В чем же разница?
— Единственное, что в этих песнях существуют несколько отдельных ошибочных моментов, которые пришлось поправить — но это буквально два-три слова. И они тут же перестали быть диссонансными с новыми песнями, по своему смыслу и стилистике. С годами я стал строже относиться к себе. И много вещей, которые я когда-то позволял себе сказать, я сейчас говорить не буду. Мне 43 года и уровень моей ответственности, как я надеюсь, вырос. Тем не менее, нет никакой принципиально разницы между моим старым и новым творчеством. Но еще одна проблема исполнения старых песен заключается в том, что я не могу исполнять песни, которые сочинялись и имеют очень четкую фиксацию, как вещи сугубо «электрические» и которые исполнять сейчас в акустике мне чисто технически очень сложно. Эта проблема действительно имеет место быть. Больше никаких иных проблем не существует. Если у меня были бы возможности создать «электрические подложки» для песен 80-х годов, то я их бы с удовольствием включал их в свою программу. Но оттого, что народ просто хочет услышать старые песни «Инструкции по выживанию» на акустическом концерте, ничего не меняется — я им ничем помочь не могу. Для этого нужно делать «электрический» концерт. Но это совсем иной уровень и контекст. Хотя, совершенно не факт, что такие концерты не могут быть миссионерскими. Тот же Кинчев только такие концерты и делает. И о камерных выступлениях Шевчука слышно пока тоже очень немного. К тому же в плане денег такие концерты дают очень мало. Любой «электрический» концерт в финансовом плане дает рок-музыканту в сто раз больше, чем акустика. Не только Кинчев, но и Егор Летов, насколько я знаю, отказался от акустики в своем творчестве. Потому что для них смысла тратить свои силы и свое время нет. А я провожу эти концерты именно как творческие встречи, с участием священников, мне эта форма интересна. На акустическом концерте можно больше сказать, причем сказать более доходчиво и спокойно, чем на «электрических» концертах, где идет сплошной драйв. И я иду на эти вещи, хотя они с финансовой точки зрения менее выгодны. Я все-таки стараюсь финансовую сторону ставить на второй план, а не на первый.
— Наверное, Вы один из наиболее путешествующих миссионерских рок-музыкантов?
— Мы не можем пока так утверждать, потому что слишком мало информации о других музыкантах. Может выясниться, к примеру, что Ольга Арефьева путешествует гораздо больше меня и больше участвует в православных рок-мероприятиях.
— «Инструкция по выживанию» выступала с миссионерскими концертами в Красноярске, Белгороде, Екатеринбурге, во многих других местах. Опыт этих концертов показывает, что тенденции восприятия во всех этих епархиях разные. Но, несмотря на то, что в «Основах социальной концепции РПЦ» и других официальных документах Церкви задано совершенно конкретное направление по миссионерской работе с молодежью, не во всех епархиях это хорошо понимают. На Ваш взгляд, почему?
— Не во всех епархиях делают ставку в своей работе с молодежью на рок-музыку. Хотя во всех епархиях есть молодежные отделы. Но это — их сугубое дело. Это — их сугубая политика, потому что, может быть, в данном регионе делать ставку на миссионерские рок-концерты с их точки зрения будет бессмысленным. Потому что гораздо эффективный и более массовый характер могут носить другие мероприятия. Например, когда я разговаривал в Екатеринбургской епархии с заместителя руководителя молодежного отдела, то он мне сказал честно: «Мы вообще ни о каких рок-концертах не думали. Мы готовим деловые игры с участием молодежи, ориентированные на более активную молодежь, которую привлекают финансы, бизнес и менеджмент». Это — их поле деятельности. Наверное, каждому молодежному отделу в каждой конкретной епархии виднее, в каких формах им вести работу с молодежью и с какой именно молодежью. Я об этом судить не берусь, потому что я еду туда, где та форма деятельности, к которой я отношусь, возможна и актуальна. Если она там актуальна, значит, я там нужен. Если она не актуальна, то значит, что мое участие там не требуется. Епархий-то много. Есть традиционные «рок-н-ролльные регионы», где есть большой процент молодежи, которая слушает рок-музыку. Если мы хотим рассматривать ее как потенциальную паству Русской Православной Церкви, то этим нельзя пренебрегать. А есть и «не рок-н-ролльные регионы». Вот например, в городе Белгороде, на мой взгляд, гораздо больше батюшек, интересующихся рок-музыкой, чем молодежи, которая ходит на рок-концерты. Эта такая у них интересная местная особенность. Я в Белгороде был два раза, первый — несколько лет назад. И за все годы, мне ни разу не удалось провести там «электрический» концерт. Этого даже не предлагалось. Наверное, лучше тамошнюю молодежь не соблазнять электрической музыкой и устраивать камерные концерты. Там молодежь спокойная. Размеренная, ведущая в хорошем смысле слова сытый образ жизни. У них все хорошо и рок-н-ролл им, может быть и не особенно нужен. Сам концерт в Белгороде меня ничем не удивил. Публики было чуть больше, чем в прошлый раз — 50−60 человек.
— Но сам факт проведения таких концертов, как некая тенденция, которая есть в Церкви, о которой должны узнать и в других регионах, все же важнее?
— Важно, что мы продолжаем вести миссионерскую деятельность и выполнять благословение владыки Кирилла, встречу с которым мы определили как момент благословения, как особого задания для себя, как своего рода «творческого поручения». И мы будем это благословение выполнять, пока нам не будет сказано «хватит» или пока мы сами не увидим, что это больше не нужно.
— Что в Ваших ближайших творческих перспективах?
— Я пока ни о каких особых перспективах не думаю. Я живу сегодняшним днем. Вот сейчас мы закончили весенний гастрольный сезон и пока до осени ни о каких планах пока не думаем. Не говори «гоп!», пока не перепрыгнешь.
— На Ваш взгляд, каковы самые серьезные проблемы рок-миссии сегодня?
— Их очень много, все они разные и в разных епархиях, где мы делаем свои концерты. Самая серьезная проблема — отсутствие серьезного организационного опыта. Как правило, концерты организуются непрофессиональными инициаторами — работниками епархиальных отделов или без пяти минут батюшками — семинаристами, любящими рок-музыку. А это — как раз, которые не являют собой пример людей, знакомых с организацией концертов. Сама Церковь пока не обладает значительным опытом организации подобных мероприятий в чисто техническом смысле слова. Здесь могут быть небольшие проколы, проблемы, связанные с организацией правильной рекламы и т. п. Нужно понимать, что много народа на православно-патриотические мероприятия собирать не удается: молодежь в своей массе больше пойдет на какие-нибудь панк-рок-дискотеки, там, где есть для нее возможности для отдыха и релаксации в том смысле, в котором она этот отдых понимает. Тех же, кто пойдет что-то серьезное слушать, на сегодняшний день немного. И, скорей всего, их будет в будущем еще меньше. На такие мероприятия удается с трудом привлекать молодежь. В те годы, когда рок-музыка у нас была явлением, которое для молодежи составляло хоть какое-то значение, у нее не было выбора. Рок-концерт тогда зачастую был единственным местом, куда ей было интересно пойти. Сейчас это уже не так. Сегодня у молодежи есть огромный выбор, куда ей пойти, в какой клуб, на какую тусовку и на какое мероприятие. Но даже тогда, когда рок-музыка была совершенно особым явлением, мы тогда очень дотошно и глобально подходили к проблеме рекламы. Мы задействовали при проведении концертов телевидение, радио, афиши. То есть, все доступные каналы информации. На сегодняшний день организаторы миссионерских концертов почему-то не понимают этого. Ни радио, ни телевидение не используются. Максимум, на что удается уговорить организаторов — это напечатать 500 афиш. Говоришь поначалу им: «Давайте тысячу». Они отвечают: «Да надо ли столько? Многовато». А в нашем случае «многовато» никогда не бывает. Наоборот, всегда мало. Это как в анекдоте: «Много только камней в почках, а денег всегда мало». То же самое и в рекламе подобных концертов — она лишней не бывает. А тем более, в ситуации, когда народ очень тяжело собирать на подобные мероприятия. И, тем не менее, организаторы рассчитывают на какие-то слухи, распространяемые в среде знающих людей, в том числе и через Интернет… Очень тяжело бороться и убеждать людей в том, что если что-то делать, то уж делать всерьез.
— То есть, рекламная кампания рок-миссионерских концертов не должна быть спорадической?
— Она должна быть системной и что немаловажно — многоканальной. И если я говорю сейчас не впустую, то мне хочется обратиться к тем людям, которые в будущем будут организовывать подобные концерты: если вы не внемлите ко всему тому, о чем сейчас говорю я, то эффект будет очень плачевен, не говоря уже о финансовой стороне дела. Причем, плачевен как в плане массовости, так и в плане окупаемости.
— Что бы Вы хотели пожелать читателям Правой.Ру?
— Читателям Правой.Ру я желаю как можно больше читать и как можно меньше сидеть за телевизором. А также — поменьше спать и побольше бодрствовать во всех проявлениях этого слова!
