 |
| Правая.Ru | Илья Бражников | 30.05.2007 |
17 мая, в день Вознесения Господня в Храме Христа Спасителя состоялся последний символический шаг — подписание Акта о воссоединении, и прошло первое совместное Богослужение первоиерархов РПЦ и РПЦЗ. 19 (6) мая 2007 года, в день рождения последнего Российского Императора, Царя-Мученика Николая Второго, состоялось не менее важное в символическом плане освещение храма и совместное богослужение иерархов РПЦ и РПЦЗ на Бутовском полигоне, где в 1937−38 гг. были казнены сотни новомучеников и исповедников. Этот храм был заложен Святейшим Патриархом три года назад в присутствии митрополита Лавра во время торжественного визита последнего в Россию.
Однако, чтобы всё это стало возможным, в течение 7 лет шла напряженная и очень не простая работа.
Устроители Русской Церкви Заграницей (митрополиты Антоний Храповицкий и Анастасий Грибановский) всегда подчеркивали ее временный характер — до устранения безбожной власти в России. Теперь уже известно, что безбожная власть начала самоустраняться ровно через 70 лет после своего прихода: указом Политбюро от 8 ноября (!) 1987 года, который был исполнен уже 17 ноября, все сохранившиеся монастырские постройки Оптиной пустыни были возвращены Русской Православной Церкви. Почти сразу началось восстановление монастыря, и менее чем через год в Оптиной возобновилось богослужение. Это был первый подобный прецедент: советская власть всё время своего существования вела последовательную войну с монастырями как центрами Православия. Принимавшие это решение в дни 70-летия Октябрьской революции члены Политбюро скорее всего даже не подозревали ни о масштабах последствий этого решения, ни о символизме чисел. Между тем, невидимая рука уже выводила Церковь из 70-летнего Вавилонского плена.
Иногда история разворачивается стремительно, иногда словно бы замедляет свой ход. В нашем случае понадобилось ещё долгих 20 лет для того, чтобы факт изменения отношений между Православной Церковью и правящей в России властью принял форму Акта о каноническом общении двух частей Русской Церкви.
До Второй мировой войны на разделение Церкви по обе стороны железного занавеса смотрели преимущественно как на трагическое и временное. Вызванное войной восстановление Московского Патриархата и открытие православных храмов на территории СССР питали самые широкие иллюзии и надежды. Однако, начавшаяся вслед за «горячей» Холодная война с ее периодическими странными «оттепелями», окончательно заморозила разделение русского православного народа. Либерализация политического режима в СССР сопровождалась новым закрытием храмов, осквернением святынь да ещё и новой бедой — участием Русской Православной Церкви в экуменическом движении, что и стало третьим пунктом главного обвинения, предъявляемого «зарубежниками» Московскому Патриархату — причем предъявляемого до сих пор. (Первыми двумя были, как известно, непочитание новомучеников и так наз. «сергианство» — соглашательство с безбожной властью).
Нет ничего удивительного в том, что в эпоху Холодной войны Запад использовал свободную часть Русской Церкви против СССР, ведь требования Зарубежной Церкви были совершенно справедливыми и находили отзвук в душах верующих по обе стороны границы. В 1965 году третий первоиерарх РПЦЗ митрополит Филарет (Вознесенский) обнародовал свое послание, которое содержало в себе известные «16 пунктов», объяснявшие, почему и до каких пор РПЦЗ будет непримирима к РПЦ. Некоторые пункты касались «сергианства» — Московская Патриархия, по мнению владыки, должна была исправить вину митрополита Сергия и признать факт существующих в настоящем и прошлом гонений на Церковь, священники и иерархи МП должны были прекратить агитацию за советскую власть. В других пунктах говорилось о закрытых, оскверненных храмах. Факт разрушения и осквернения храмов должен быть Церковью признан, разрушенные святыни восстановлены, конкретно упоминалась недавно (к моменту выступления) разгромленная Почаевская лавра. Остальные пункты преимущественно касались нарушаемых в СССР прав священнослужителей, мирян — родителей и детей. Особо была упомянута «свобода творчества»: «Доколе не будет дана свобода мысли, слова, действия, и выбора не только каждому верующему, но и каждому гражданину Советского Союза, в первую голову, писателям и людям творческой мысли, с которыми безбожная власть ведет сейчас особенно ожесточенную борьбу недопустимыми средствами». Если остальные пункты все же касались жизни верующих и Церкви, то это требование было уже чисто политическим. Как, собственно, и всё противостояние в целом приняло в годы войны остро-политический характер.
В 1991 году власть, официально провозглашавшая безбожие, пала. Тогда же, поскольку главное условие основателей РПЦЗ было соблюдено, святейший Патриарх Алексий сделал первое предложение о воссоединении — но не был услышан. В РПЦЗ временно возобладал другой подход: прийти в отравленную советизмом страну с неким подобием апостольской миссии, создать сеть параллельных приходов. Однако, как справедливо отметил церковный публицист Кирилл Фролов: «Вместо ревнителей православия в эту „сеть“ за редким исключением пошли лица, ищущие заграничных контактов, поссорившиеся со своими епископами или „профессиональные диссиденты“, для которых борьба с Московским Патриархатом превратилась в самоцель… С 1990 года в России начали открываться „параллельные“ приходы. Это вылилось в итоге в проблемы для всего русского православия: воспользовавшись поддержкой русских эмигрантов, „перебежчики“ ушли и от Зарубежной Церкви, организовав совсем уж экзотические „сверхправославные“ группы, состоящие из десятка человек, считающих себя последними православными на планете Земля».
А вот что пишет об этой же ситуации видный современный богослов протоиерей Валентин Асмус: «У традиционно мыслящих православных русских — а это подавляющее большинство наших верующих — Русская Зарубежная Церковь пользовалась самым высоким авторитетом, но все стало меняться, когда в 1990 г. она начала открывать приходы, а затем и епархии в России. Это было решение неправильное принципиально, и к тому же эта деятельность на территории России сопровождалась множеством ошибок. В Зарубежную Церковь потянулись люди только что обращенные в веру, не имеющие никаких корней ни в церковной, ни в национальной традиции. С каким омерзительным высокомерием они обличали „Московскую Патриархию“, объединяя в этом понятии священноначалие, которого они не знали и знать не могли, и многомиллионный церковный народ, все наше священство и монашество. Кроме незрелых неофитов, в Зарубежную Церковь пошли корыстолюбцы и карьеристы, матерые воспитанники советской системы, вроде Валентина Суздальского. К сожалению, раскол, который учинил сей последний внутри Зарубежной Церкви, был инспирирован ею самою в лице виднейшего ее деятеля, известного канониста епископа Григория (Граббе), проявившего себя в качестве настоящего идеолога раскола. Канонические изъяны в воззрениях епиcкопа Григория — это, увы, не его только личное достояние. У многих зарубежных клириков и мирян есть сознание полной самодостаточности Русской Зарубежной Церкви и даже ее уникальности в отношении догматической и канонической верности Православию. При таком мировоззрении совершенно утрачивается вселенский масштаб Православия. Как сильно это отличается от истинного Православия, от устоев самой Зарубежной Церкви при Митрополитах Антонии и Анастасии!»
К концу 90-х, после запрещения в служении скандального митрополита Валентина Русанцова, всем здравомыслящим православным людям стало понятно, что положение нужно менять, и допущенные отступления от канонов, когда на территории одной епархии могли находиться приходы двух русских церквей, не связанных между собой молитвенным и евхаристическим общением, необходимо исправлять. Но если со стороны Московской Патриархии, как мы видели, линия на воссоединение была твердо заявлена с самого начала патриаршества Алексия II, то РПЦЗ, возглавляемая с 1986 г. митрополитом Виталием (Устиновым), пока не собиралась идти навстречу.
Воистину историческим и переломным стал Архиерейский Собор Русской Православной Церкви 2000 года, на котором был канонизирован сонм новомучеников и исповедников Российских, во главе со святыми Царственными Страстотерпцами. С тех пор словно невидимая рука Государя стала направлять процесс воссоединения. И потому, конечно же, глубоко неслучайно то, что первая служба уже единой Русской Поместной Церкви состоялась в день его рождения. Собор 2000 года устранял все препятствия: помимо канонизации Государя, признания новомучениками многих противников церковной линии митрополита Сергия, на нем была одобрена Социальная Концепция РПЦ, в которой есть специальный пункт о том, что Церковь может отказать в доверии государственной власти, если ее действия будут носить откровенно богоборческий характер. Это важное положение было признано Зарубежной церковью как отказ от пресловутого «сергианства».
Однако, все эти зримые перемены не могли сподвигнуть зарубежную часть Русской Церкви на ответные шаги, пока ею руководил митрополит Виталий, сама биография которого, как зеркало, отражала историю XX века. Митрополит Виталий, в миру Ростислав Петрович Устинов, родился в Санкт-Петербурге в 1910 году в семье офицера Черноморского флота и дочери жандармского генерала. В 1920 году, во время гражданской войны в России, был определен в корпус, основанный в Феодосии генералом Врангелем. При отступлении Белой армии и в связи с этим эвакуации корпуса, молодой Ростислав попал в Константинополь, а оттуда переехал в Югославию, где учился в кадетском корпусе в Белой Армии. Затем были Константинополь и Париж. Военная служба, потом решение уйти из мира. В 1938 году он поступил в монастырь преподобного Иова Почаевского на Карпатах. Там в 1939 году трудник Ростислав был пострижен в рясофор с именем Виталия, а через год — в малую схиму. Вскоре ему придется покинуть обитель ввиду приближавшейся Красной Армии. После — миссия среди пленных и беженцев и десятилетия служения в разных точках Русского рассеяния. В 1986 г., когда в СССР был объявлен курс на «ускорение», митрополит Виталий стал четвёртым первоиерархом РПЦЗ.
Если вдуматься, все политические катаклизмы минувшего столетия с их подчас прямо противоположным содержанием и смыслом, неизменно приводили к новым разделениям Русского народа: так было и в 1917−20, и в 1941−45, и в 1991−93 гг.
Но трагический ХХ век завершился. Вместе с ним с 10 июля 2001 г. отправился на покой и Владыка Виталий. Обязанности первоиерарха РПЦЗ стал исполнять архиепископ Лавр, о котором было известно, что он является сторонником постепенного сближения РПЦЗ с Русской Православной Церковью. Бывая в России, он неофициально встречался и собеседовал с высшими иерархами Московского Патриархата, в том числе с Патриархом Алексием. Поэтому в преддверии внеочередного архиерейского Собора РПЦЗ, 6 октября 2001 г. Синод Русской Православной Церкви принял обращение к собратьям за границей, в котором выражалась надежда на «упразднение горестного разделения чад Матери-Церкви, в рассеянии сущих, со своими единоверными братьями в России». В послании говорилось, что изменения в жизни Церкви и российского общества свидетельствуют о том, что «ныне упразднились все те исторические причины», которые спровоцировали разделение. «Кровью сотен тысяч мучеников и исповедников был омыт лик Земли русской, и наша страна выстрадала свое исцеление от тяжкой болезни». Свидетельствуя о церковном возрождении в России, ярким проявлением которого стало «прославление в лике святых великого сонма Новомучеников и Исповедников Российских, в том числе Царственных Страстотерпцев», Священный Синод констатировал: «Однако лишь тогда станет полной наша радость, когда получит исцеление рана пагубного раскола в теле Церкви Русской. Печалью исполнены наши сердца оттого, что мы с вами, братия, православно исповедуя единую веру, не можем причаститься от единой Чаши и продолжаем находиться в плену исторически изжитого разделения».
25 октября Владыка Лавр был выбран первоиерархом РПЦЗ, митрополит Виталий, присутствовавший на Соборе, поздравил его, но сразу вслед за этим началась почти детективная история. Митрополит Виталий был едва ли не похищен прямо с заседания и увезен в канадский скит в Мансонвилле. 28 октября от его имени было распространено заявление, в котором отрицается решение Архиерейского Собора РПЦЗ об избрании Первоиерархом митрополита Лавра. В ответном официальном заявлении, которое сделала канцелярия Архиерейского Синода РПЦЗ, сообщается: «В результате многолетних наблюдений, а также событий, предшествоваших Архиерейскому Собору, епископы Русской Православной Церкви Заграницей пришли к выводу, что личный секретарь митрополита Виталия, игнорируя его мнение, использует свое влияние на престарелого митрополита, которое равным образом губительно для него и опасно для всей Церкви». За 11 лет пребывания при первоиерархе РПЦЗ Людмила Роснянская «постепенно сделала его полностью психологически зависимым от своих услуг». Для этой цели она, пользуясь болезненным состоянием митрополита Виталия, давала ему даже «сильнодействующие наркотические вещества». Никакие уговоры архиереев удалить от себя эту женщину не действовали.
«Утром третьего дня Собора митрополит Виталий пришел в зал и приветствовал новоизбранного митрополита Лавра. Он также сказал, что передает ему всю полноту власти Первоиерарха и приносит свои искренние поздравления; он выразил уверенность в том, что все члены Архиерейского Собора примут это с верой и сохранят свою верность и в будущем. Митрополит Лавр поблагодарил митрополита Виталия за теплые слова и его прежнее служение, одновременно испрашивая его содействия и поддержки в делах управления. Митрополит Виталий заверил, что будет счастлив оказывать такую помощь».
Затем неожиданно около Синодального дома появилась Людмила Роснянская в сопровождении нескольких священников и светских лиц. Она потребовала «выдать» митрополита Виталия и для этой цели вызвала полицию. Полицейские, переговорив с митрополитом Виталием, заявили, что «он находится в хорошем состоянии и не был подвергнут никакому стеснению или принуждению». Они сообщили митрополиту Виталию, что его секретарь стоит на улице и желает видеть его. «Митрополит, испуганный появлением полицейских, захотел увидеться с Людмилой Роснянской. Попытки архиереев убедить его не делать этого не увенчались успехом».
Выйдя на улицу, митрополит был встречен вышеупомянутой группой людей. Они «убедили митрополита немедленно покинуть Синод, не позволив даже собрать свои вещи, хотя он был в одном подряснике». Полицейские, которые наблюдали за происходящим, выразили мнение, что «бывший секретарь Людмила Роснянская воспользовалась возбужденным состоянием митрополита и настояла на его отъезде».
«Люди, которые содействовали отъезду митрополита Виталия из Синодального дома перед интронизацией нового Митрополита и соборного согласия епископов, — говорится далее в заявлении Синода, — используют это для распространения провокационных слухов и вовлечения митрополита Виталия, помимо его воли, в раскольнические действия».
Так начался последний «большой» раскол в РПЦЗ. Кончина митрополита Виталия, последовавшая пять лет спустя, буквально через две недели после одобрения Архиерейским Синодом Акта о каноническом общении с Московским Патриархатом, была, как и многое в этой истории, символичной и лишила раскольников возможности прикрываться именем и авторитетом бывшего предстоятеля РПЦЗ. Совершенно очевидно, что здесь не обошлось без участия соответствующих служб США — страны, в которой проходил Собор и устами главы Госдепа которой Московский Патриархат после падения коммунизма объявлен главной угрозой демократии в России. То есть, налицо пресловутое «сергианство» — только с обратным знаком.
Избрание митрополита Лавра промыслительным образом совпало с визитом в США недавно избранного на свой первый срок президента России Владимира Путина. И Путин, хотя его положение главы «светского государства» никак к этому не обязывало, и со стороны это выглядело как непреднамеренный шаг, передал главе Русской Православной Церкви Заграницей приглашение посетить Россию. Именно политическая воля нашего Президента, как бы вживую свидетельствовавшая о том, что «сергианство» — не более чем ушедший в прошлое миф, сыграла во многом решающую роль. По свидетельствам многих прихожан зарубежной церкви, они вдруг увидели, что на свете есть современное государство, которое возглавляет православный президент. В России можно услышать немало упреков в недостаточной православности ее руководства, однако, из-за границы, из стран «реальной» демократии всё видится несколько иначе.
Похоже, что часть руководства и мирян РПЦЗ этим приглашением словно была застигнута врасплох. Секретарь Архиерейского Синода РПЦЗ в Нью-Йорке викарный епископ Гавриил озвучил линию «постепенства», суть которой в том, что объединяться, конечно, надо, но не нужно с этим торопиться. Вопрос слишком серьезен. Пусть пройдет год, два, пять лет. Не стоит вообще говорить о конкретных сроках. Разговоры о якобы скором объединении с Московским Патриархатом владыка Гавриил назвал «преждевременными». «Вопрос о поездке в Москву для переговоров по этой проблеме главы РПЦЗ митрополита Лавра не обсуждается, прежде его надо согласовать на уровне Синода». Дескать, приглашение главе РПЦЗ посетить Россию не было официальным: это был «просто вежливый ответ на приглашение посетить наши храмы». Поначалу складывалось впечатление, что линия «постепенства» возобладает, поскольку для многих живущих в зарубежье людей, ничего не знающих о том, что происходит в России, позиция владыки Гавриила казалась убедительной и обоснованной.
«Постепенство» фактически на время заморозило начавшееся потепление в отношениях РПЦ и РПЦЗ. Созданные решением обоих Синодов в 2000 г. комиссии по объединению работали формально. Ясно, что в таком режиме они могли обсуждать проблемы «сергианства» и экуменизма вплоть до Второго пришествия без каких-либо видимых результатов.
Потребовалось повторное приглашение Владимира Путина, которое уже никак нельзя было назвать «неофициальным» и проигнорировать. 24 сентября 2003 г. президент, находясь в генеральном консульстве России в Нью-Йорке, заявил, что придает большое значение диалогу с Русской Православной Церкви Заграницей, и от своего имени и от имени Патриарха Московского и всея Руси Алексия пригласил главу Зарубежной Церкви Митрополита Лавра посетить Россию. Это приглашение и стало историческим прорывом.
Уже в ноябре того же года начался визит официальной делегации Русской Православной Церкви Заграницей в Россию. В состав делегации, которую возглавили архиепископ Берлинский и Германский Марк (пламенный сторонник и активный участник воссоединения), вошли также архиепископ Сиднейский и Австралийско-Новозеландский Иларион, епископ Сан-Францисский и Западно-Американский Кирилл, а также протоиереи Николай Артемов и Петр Холодный. Их задачей была подготовка официального визита митрополита Лавра, который состоялся в мае 2004 года и оказался очень успешным. Между Святейшим Патриархом и митрополитом Лавром сложились тёплые братские отношения. Делегация зарубежной Церкви побывала, помимо Москвы, в Сергиеве Посаде, Курске, Дивееве, Екатеринбурге и Алапаевске. Везде им оказывали торжественный и в то же время радушный прием, везде была возможность помолиться у святынь. После поездки по России делегацию ждали приемы у Патриарха и Президента. На последнем Путин произнес важные слова, фактически объясняющие, почему глава России вообще проявил такое участие в этом церковном вопросе, находящемся, казалось бы, вне сферы его компетенции. Он сказал: «Для нас процесс сближения двух частей Русской Православной Церкви значит большее, нежели просто решение внутрицерковной проблемы. Это символ возрождения России и единства русского народа».
Фактически 17 мая 2007 года, в день Вознесения Господня, состоялось впервые за долгие десятилетия (если не века) торжество симфонии Церкви и государства. А на малом отрезке истории предпринята, безусловно, героическая попытка остановить апостасию, собрать воедино в Духе рассеянных по всему свету русских людей. Все последние десятилетия (а на самом деле — века), как уже отмечалось выше, прошли для России под знаком разделения. А нам известно: «всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Матф. 12: 25). Мир привык к русскому разделению и, похоже, уже не ждёт от нас ничего. Неуспех в деле объединения только лишний раз продемонстрировал бы миру, что русские больше ни на что, кроме раздоров, не способны.
Однако пастыри Русской Церкви думают и видят иначе. Накануне поездки в Россию митрополит Лавр дал интервью газете «Русский Вестник», в котором выразил твёрдую надежду: «И вот, когда рухнут между людьми все выдуманныя преграды — недоверия, подозрительности, наговоров, клеветы, когда все люди доброй или воли объединят свои усилия, тогда, верю, сбудутся пророчества преп. Серафима Саровскаго и святителя Иоанна Шанхайскаго и Сан-Францисскаго — восстанет Святая Русь, хотя бы на короткое время! Думаю, что воссоединение двух частей Русской Церкви ускорит полное и окончательное возрождение России, Православная Россия займет положенное ей место в семье народов и быть может даже восстановит и политическое, и нравственное равновесие во всем мире».
Затем была поездка. Затем интенсивная работа встречных комиссий. Участие делегации Зарубежной церкви в перезахоронении праха И. Ильина и А. Деникина. Подготовка к IV Всезарубежному Собору, на котором совершенно определённые силы готовились сорвать дело объединения. Положительное решение Собора. Затем — уже упомянутый Архиерейский Синод РПЦЗ. И наконец, в ноябре 2006 г. публикуется Акт о каноническом общении. Оставалось лишь торжественное подписание Акта. Теперь произошло и это.
Разумеется, подписание Акта не будет означать автоматического единства всех русских и, может быть, даже породит какие-то новые разделения. Многие будут приуменьшать значение этого события, ссылаясь на то, что «не вся» зарубежная Церковь пошла на воссоединение, ещё на какие-то детали и обстоятельства. На самом деле тут всё просто: есть те, кто хочет в новом веке быть вместе с Россией и есть те, кто не хочет этого. Одним мы раскрываем братские объятия, другим говорим: идите с миром!
Но всё же, смею сказать, не это важно. Важно, что случилось настоящее чудо. В мире, где по причине умножения беззакония, охладевает любовь, явлен пример настоящей евангельской любви и единения. Разрубленное на куски тело Русского народа, пролежавшее 80 лет в обмороке, в красном сне, внезапно начало срастаться. Задан иной вектор истории. Связь с предками восстановлена. Протянута ещё одна нить по ту сторону рокового рубежа — в Царскую Россию. Трудно разглядеть сегодня все последствия этого эпохального события. Ясно одно: мы уже не будем такими, как раньше. Причащаясь из одной Чаши, мы все изменимся. И мы теперь уже не уйдем просто так из истории.
