 |
| Правая.Ru | Илья Хаськович | 23.05.2007 |
Западный законодатель во все века исходил из того, что, если не ограничить человека четко изложенными предписаниями с прилагающимся к ним списком наказаний за нарушения, то люди вскоре просто поубивают друг друга. Поэтому для законопослушность является на Западе высшей добродетелью, а любое нарушение юридических норм перестает быть частным нарушением, а превращается в покушение на основы мироустройства.
Нельзя сказать, чтобы так было всегда, но основы такого подхода, в общем-то, заложены уже в римском праве. Понятно, что с развитием западной цивилизации этот процесс только набирал силу, даже христианство тут не слишком помогло. Напротив феодальное средневековое общество буквально основано на сложнейшей системе юридической организации. Даже уставы монашеских и рыцарских орденов представляют собой огромные фолианты, в которых детально регламентировано всё что касается их жизни и отношений с окружающим миром. Кроме так сказать «официального законодательства» существовало еще множество дополнительных форм регламентации жизни, в том числе частной, как-то, рыцарские законы чести и цеховые правила у ремесленников из которых потом выросла вся современная корпоративная культура Запада. В основе всего этого, конечно, лежит глубинный страх оставить человека наедине с собой и Промыслом Божиим, не огражденного никакими предписаниями и указаниями.
На доведении этого подхода до его логического предела, кстати построены все западные антиутопии ХХ века, например, знаменитый роман Джорджа Оруэлла «1984» описывающие общество тотального контроля и регламентации поведения. Нашей интеллигенции казалось, что эти книги написаны как злая карикатура на советское общество, однако из авторов гораздо больше волновал тот ужас полной власти правил и предписаний к которому неумолимо идет «свободный мир».
Но неправильно будет и заявить, что СССР тут совсем не при чем. В момент своего появления Советский Союз был вершиной западной цивилизации и самым радикальным ее проектом. Именно отсюда происходит пресловутая «забюрократизованность советской жизни» над которой так любили в поздние брежневские и так боялись в позднесталинские времена наши интеллигенты. Однако гораздоинтереснее здесь противоречие практически сразу же возникшее между советским проектом и русской почвой на которой он осуществлялся.
Вообще вся эта бюрократизация русской жизни, возникшая еще в петровские времена, явилась как раз следствием европеизации России. Но до революции всё это, по большому счету, касалось лишь верхних слоев русского общества. Огромная крестьянская масса продолжала жить так, как завещали предки, да как Бог судит.
В принципе, для русского человека фраза о том, что «закон есть закон» самым справедливым образом ничего не объясняет. В основе его представлений о жизни лежит мысль о невозможности четкой её регламентации и принципиальной несводимости к набору инструкций. Жизнь, ведь, в конечном счете, управляется совсем не теми законами, которые человек изобрел сам для себя.
Будем откровенны русские люди — ревизионисты, любой закон условен и возможность, а также способ его применения зависит от конкретной жизненной ситуации. Отсюда и «закон, что дышло как повернул так и вышло» и более позднее и отрефлектированное «суровость закона в России компенсируется необязательностью его исполнения».
Поэтому советская жизнь и выглядела несколько странно. Огромный и мощный государственный аппарат пытался загнать себя и всё население страны в жесткие рамки многочисленных инструкций, предписаний, законов и подзаконных актов, а люди при этом не то чтобы даже сопротивлялось, а попросту никак не могли заставить себя отнестись к этим усилиям с достаточной степенью серьезности. Пока у власти был соответствующий задор и силы ей, с помощью мощнейшего идеологического давления и жестоких репрессий, более или менее удавалось загонять стихию народной жизни в свои рамки (на чем, пожалуй, и войну выиграли), однако, как только этот прессинг, после смерти Сталина немного ослаб, всё довольно быстро стало разваливаться, а русский человек вернулся к своему стихийному пассивному анархизму.
Закончилось это всё дикой вольницей первой половины 90-х, поскольку долгие усилия по вытравливанию из русских людей представления о Высшем законе («Но есть и Божий суд наперсники разврата») принесли свои плоды и они забыли про него, а законы человеческие за обязательные для себя так и не признали.
Нынешняя относительная стабилизация положения достигнута, прежде всего за счет новой прививки вестернизации, внесения элементов буржуазности в жизнь русского обывателя. И за счет всеобщего понимания того, что, если дикая вольница в самой радикальной форме продлится еще какое-то время жить станет элементарно невозможно.
Видимо после всего, что произошло с Россией за в ХХ веке по-другому было, и еще какое-то время будет, нельзя. Во всяком случае, до тех пор пока по Милости Божьей, может быть не подрастет новое поколение русских людей, которые будут знать что есть Высший Суд и уповать на Того, Кто есть Источник всякой Справедливости.
