Отвести Смуту от Русской земли

К этому стремился первый патриарх Московский и всея Руси Иов

С патриарха Иова начинается активное участие высших иерархов Церкви в делах государственных (церковные владыки стали постоянными членами Земских соборов и участниками еженедельных пятничных заседаний царёвой Думы). Патриаршая Церковь стала тем бастионом русскости, который сумел устоять среди исторических бурь. Как бы ни относиться к мечте о русской теократии, нельзя не признать, что во многом именно благодаря высокому общественному и государственному авторитету первосвятителя Русской Церкви была спасена национальная идентичность в Смутное время и восстановлено народное единство при первых Романовых.

Голос исторической совести

Одна из наиболее философских книг Библии, чей напряжённый драматический ритм не может оставить равнодушным ни верующего, ни атеиста, рассказывает о судьбе Иова — невинного страдальца, мужественно переносящего все испытания и посрамляющего Сатану своим терпением и верой. Общечеловеческое звучание этой книги Св. Писания прорывается сквозь архаичность языка и загадочность образов (кстати, вероятно сам Иов не принадлежал к Израилю, он жил в земле Уц, в Едоме). Трудно не увидеть глубокого символического смысла в том, что первому патриарху Московскому и всея Руси довелось носить имя Иова. Так же, как и библейский праведник, русский святитель обладал всеми благами своего священного сана и государственного положения, затем потерял всё, включая здоровье, но не утратил веру. Ещё при жизни он вновь обрёл почёт и уважение народа, а по смерти стал почитаться в лике Московских чудотворцев.

На первый взгляд, служение Иова контрастирует с огненным призванием митрополита Филиппа, или непоколебимой твёрдостью патриарха Гермогена. Церковные историки называют его «добродушным"… Однако не случайно мощи всех трёх пострадавших за веру и Отечество святителей были перенесены в Москву и торжественно поставлены в Успенском соборе практически одновременно, при последнем «дораскольном» патриархе Иосифе. Их подвиг воспринимался современниками как нечто единое, соборное. В час испытаний каждый из святителей становился не просто церковным пастырем, но — голосом -выразителем исторической совести нации. С Иовом, кроме всего прочего, были связаны воспоминания об успокоении державы, о надеждах и действительных достижениях времён царя Феодора Иоанновича и первых лет царствования Бориса Годунова.

В истории созидания России личность Иова неотделима от обретения главой Русской Церкви высокого титула Патриарха.

Это было не только закрепление церковной самостоятельности, но и признание статуса России — преемницы Ромейской (Византийской) империи. После Крещения, принятого от греков, Русь была церковной провинцией Византии. Поместная (национальная) Церковь возглавлялась митрополитами, которых посвящали в сан в Константинополе. Учреждение Патриаршества стало венцом и завершением многовекового процесса, начавшегося ещё с поставления в 1051 году собором епископов по инициативе Ярослава Мудрого первого главы Русской Церкви родом из русских — митрополита Иллариона. Фактически, автокефалия («самовозглавление») Православной Церкви в Московской Руси восходит к 1440-м годам, когда на Москве не была принята заключённая византийским духовенством Флорентийская уния — соглашение, согласно которому православные должны были признать верховенство папы римского. По повелению великого князя Василия II подписавший унию грек-митрополит Исидор был низложен, как изменник православию. Собор русских пастырей 5 декабря 1448 года возвёл на престол митрополита святителя Иону. Большинство церковного народа клонившейся к закату Византии также не приняло унию. Церковные отношения между Москвой и Царьградом вскоре были восстановлены…

После падения Константинополя под ударами турок (1453 год) окончательно установился следующий статус русского митрополита: он избирался и ставился собором русских епископов в самой России и считался «честию выше всех православных митрополитов» в иных странах. Но, всё же, предстоятель Церкви в стране, остававшейся единственной защитницей православия во всем мире, не был по своему титулу (а значит, и по «чести», которой придавалось средневековым сознанием весьма большое значение!) равен патриархам, занимавшим древние кафедры — Константинопольскую, Александрийскую, Антиохийскую, Иерусалимскую.

На стыке эпох и династий

После смерти Иоанна Грозного в 1584 году на престол взошёл его сын Феодор Иоаннович, последний царствовавший Рюрикович. Источники представляют этого царя набожным, благочестивым, однако слабовольным. Некоторые позднейшие авторы пошли дальше и записали сына Грозного в слабоумные. В наш век всеобщего «активизма» похвалы удостаиваются скорее политики деятельные, чем богомольные. Однако для Московии той эпохи Феодор был близок к идеалу государя. В его пору обескровленные опричниной аристократические группировки на время поутихли и отложили выяснение отношений. Наш современник, историк В. Маландин так пишет об эпохе Феодора Иоанновича: «Новый курс на успокоение и умиротворение государства выразился, в первую очередь, в амнистии осужденных Иваном Грозным. Всё 14-летнее царствование Федора Ивановича было временем относительно спокойного и поступательного развития Русского государства». Политика Московии при Феодоре вовсе не строилась на началах «непротивленчества». Любивший набожного царя патриарх Иов вскоре после кончины Феодора Иоанновича составил его житие, в котором описываются важнейшие события царствования: усмирение Казанского края, вторичное покорение Сибири, отражение нашествия крымцев от стен Москвы, двукратная война со шведами. Между прочим, Феодор Иоаннович лично предводительствовал войсками, фактически установившими сегодняшние северо-западные рубежи России — тогда были взяты Ям (ныне Кингисепп), Ивангород, Копорье.

Неограниченным доверием царя пользовался брат его жены Ирины Борис Феодорович Годунов (на рисунке). Это была яркая, неординарная личность, исторические коллизии вокруг которой по своему накалу достигают шекспировского драматизма.

Чёрным пятном на образе Годунова лежит гибель царевича Дмитрия, который мог бы наследовать престол после Феодора и продолжить род варяжских князей на Руси…

Однако то, что мы знаем о Годунове-правителе, а затем — самодержавном царе, рисует нам облик умного, дальновидного политика; подлинного «государственного менеджера», не уклонявшегося от разрешения сложных социальных и геополитических вопросов. Противоречивая характеристика Годунова в трудах дореволюционных авторов во многом объясняется тем вызовом монархическому традиционализму, который представляло собой всенародное избрание Бориса Феодоровича. Историк М.В. Толстой писал: «Если бы он родился на престоле, то заслужил имя одного из лучших венценосцев в мире; но рождённый подданным, с необузданною страстию к господству, он не мог одолеть искушений там, где зло казалось для него выгодою, и проклятие веков заглушает в истории добрую славу Борисову. Блистая умом в делах внутренней и внешней политики, всегда осторожный и миролюбивый, Борис спокойно благоустроял Русское царство, старался казаться беспристрастным, но всегда готов был жертвовать теми, которых считал своими врагами, не затрудняясь ни знатностию их, ни важными заслугами государственными».

Так, Годунов жестоко расправился с участниками боярского заговора, которые порешили «бить челом» царю Феодору, чтобы он развёлся с «неплодною» своей женой Ириною. В числе тех, кто пытался таким образом положить конец всевластию боярина Бориса, был тогдашний митрополит Дионисий — энергичный, смелый деятель с высоким представлением о достоинстве Церкви. Первосвятитель был лишён престола и заточен в монастырь, а на кафедру вместо него возведён любимец и «доброхот» Бориса — ростовский архиепископ Иов.

От Старицы до Москвы

Биография Иова до поставления представляет нам типичный жизненный путь церковного деятеля старой Московии. Он родился в городе Старице, где родители его числились среди посадских людей, получил монастырское образование (обители тогда были практически единственными центрами просвещения на Руси). Затем — послушничество, монашеский постриг… Царь Иоанн Васильевич, посетивший Старицу, узнал и отметил Иова и велел произвести его в сан архимандрита. Скоро из скромной Старицкой обители Иов был перемещён в столицу, став настоятелем вначале Симонова, а затем царского Новоспасского монастыря. Следующим этапом восхождения Иова было посвящение в архиерейский сан — вначале он стал епископом Коломенским, затем — ростовским архиепископом.

Чем объясняется этот достаточно быстрый рост Иова по степеням церковной карьеры? Почему практически во всех источниках московский святитель оценивается положительно, несмотря на его близость к непопулярному в народе Годунову? В неспокойный век Иов являл собой своего рода «полюс позитива» — уравновешенный, склонный решать все вопросы миром, но твёрдый в отстаивании принципов, Иов был по своей личности и характеру как бы живой альтернативой надвигавшейся Смуте. К сожалению, современники не смогли разглядеть эту альтернативу. Биограф сообщает об Иове, что он был «собою весьма благообразен», «прекрасен в пении и во чтении»; имел необыкновенную память — знал наизусть всю Псалтирь, Евангелие, Деяния и Послания апостольские, не заглядывая в книги, мог вести службу. При этом был великий постник и никогда не пил вина, а только воду. В жестокое время, обладая большой не только церковной, но и светской властью, он «никого никогда не обличал и не оскорблял, всех миловал и прощал». Обладая значительными средствами, как пастырь Церкви, он употреблял имевшиеся богатства не для собственной корысти, а для щедрой милостыни. Иов не искал высокого сана, но нёс его бремя достойно. В своей духовной грамоте, написанной в 1604 году, он пишет: «Но один Бог ведает, сколько предавался я рыданию и слезам с того времени, как возложен был на меня сан святительства, ибо я чувствовал мои немощи, сознавал, что не имею довольно для того духовных сил».

Ещё когда Иов занимал Коломенскую кафедру, между Москвой и православным Востоком начались переговоры об учреждении патриаршества.

Летом 1586 года в Россию прибыл за милостыней Антиохийский патриарх Иоаким. Царь Феодор Иоаннович, согласно летописному сказанию, посоветовавшись с царицею и боярами, изложил своим приближенным своё желание об учреждении патриаршества. Это был редкий случай, когда царь сам выступал с инициативой — но сама мечта о русском патриаршем престоле уже давно вызрела между «книжными» людьми в России. Шурин и конюший царский Борис Годунов был направлен для переговоров об этом с Иоакимом. Архиерей, занимавший одну из древнейших кафедр (именно в Антиохии последователи Иисуса из Назарета стали называться «христианами», из Антиохийской церкви происходил и первый митрополит Киевский, крестивший Русь при Владимире — святой Михаил), согласился хлопотать о патриаршестве на Руси перед Цареградским патриархом и другими восточными святителями. Однако в бывшем Константинополе, ставшем Стамбулом, не слишком сочувственно отнеслись к просьбе Москвы (хотя принципиальных возражений не последовало). Дело затягивалось…

Неожиданно решение вопроса было ускорено одним историческим обстоятельством. Султан, не в первый раз нарушив обещание Мехмета II не вмешиваться в дела христиан, низверг константинопольского патриарха Феолипта и на его место возвёл в третий раз Иеремию II, прежде находившегося в заточении. Новый патриарх нашёл всё церковное достояние разграбленным. Для сбора средств на восстановление патриархии Иеремия отправился проторенным другими восточными архиереями путём — на Русь. Это был первый за 600 лет визит в русскую землю первого по чести православного патриарха.

Иеремию приняли роскошно и через некоторое время предложили остаться на Руси и занять патриарший престол — только с пребыванием не в Москве, а во Владимире. На московской кафедре оставался бы Иов. Измученный проблемами выживания под властью турок, Иеремия был готов поселиться в северной стране, но жизнь не в столице его никак не устраивала: «Только мне во Владимире быть невозможно, потому что патриарх при государе всегда. А то что за патриаршество, если жить не при государе? Тому статься никак невозможно». Тогда у Иеремии просили лично благословить и поставить Русского патриарха.

23 января 1589 года состоялись выборы патриарха и двух митрополитов из трёх кандидатов. Фактически, это было переутверждение святителей в новом сане: оставшись на своих кафедрах, они получили новые титулы. Через три дня, 26 января, в Успенском соборе совершилось торжественное возведение Иова в сан патриарха. На другой день, при встрече в патриарших палатах, Иеремия захотел первый просить себе благословения у новопоставленного Московского патриарха, сказав: «Во всей подсолнечной один благочестивый царь, а впредь что Бог изволит; здесь подобает быть Вселенскому патриарху, а в старом Цареграде за наше согрешение вера христианская изгоняется от неверных турок». Традиционно в христианском мире насчитывалось пять патриарших престолов: в Риме, Константинополе, Александрии, Антиохии, Иерусалиме. После «великой схизмы», церковного раскола 1054 года, воспринимаемого в православном мире как отпадение римского архиерея в ересь, единство и целостность сакрального «пятивластия» была нарушена. Русский патриарх восстановил полноту этой священной «пентархии».

На патриаршем престоле

Для Иова начались годы созидательных трудов. Годы его патриаршества известны открытием новых епархий, мерами по укреплению нравственности и «благочиния» в духовенстве (для надзора за священниками были учреждены «поповские старосты»); установлением новых церковных праздников (в честь Василия Блаженного, Иосифа Волоцкого, святителей Московских Петра, Алексия, Ионы, в честь Казанских чудотворцев…). Важно отметить, что в Московии конца XVI века благочестие народа и сохранение моральных устоев рассматривалось верховной властью как важнейший государственный ресурс. Поэтому Феодор Иоаннович и патриарх были едины в своем стремлении поддержать не только церковную, но и мирскую составляющие нравственной жизни, укрепить духовное просвещение — особенно в недавно присоединённых к Руси землях: Казани, Сибири, Карелии. При патриархе Иове была оказана помощь единоверной Грузии: по просьбе царя Александра, искавшего покровительства Москвы, в Иверскую землю «для исправления православной веры» направили четырёх «учительных людей» и трёх иконописцев. В обширном послании собору Грузинской церкви Иов проявляет себя как одного из образованнейших книжников своего времени; по отношению к закавказским собратьям московский патриарх выступает как ревностный наставник: «Знаем вас изначала Божиею благодатию христианами, но не ведаем, откуда возникли у вас соблазны, так что ныне вы не во всем держите христианскую веру и в немногом разделяетесь от нас. Внимайте же прилежно, в чем состоит истинная благочестивая христианская вера».

Тяжелейшим испытанием для авторитета патриарха — ревнителя правды и закона — стало дело об убиении царевича Димитрия (1591 год).

Как известно, народная молва обвинила в этом преступлении Бориса, расчищавшего себе путь к престолу. Вердикт патриарха, вынесенный после изучения следственного дела, был таков: «царевичу Димитрию смерть учинилась Божиим судом» (т.е. случайно), расправа над его убийцами была учинена напрасно, «изменою». Поверив фальсифицированным свидетельствам, Иов отвёл подозрение от Годунова. Через несколько лет, после смерти бездетного Феодора (1598 год), Иов, всегда стремившийся к миру и стабильности в государстве, сыграл решающую роль в избрании Бориса Годунова на царство. Это был первый в истории России пример возведения на престол государя и начала новой династии по воле всей земли, по решению великого Земского собора. В дни, когда Борис, колеблясь, отвергал соборное решение, патриарх был готов пойти на крайнюю меру: отлучить его от церкви, а самому сложить с себя святительский сан и во всех храмах запретить богослужение…

Летописное предание повествует, что во время венчания на царство новый царь поклялся посвятить всю свою жизнь благу России. Во время богослужения он воззвал громогласно: «Отче, великий патриарх Иов! Бог мне свидетель, что в моем царстве не будет ни сирого, ни бедного», и, сжав ворот своей рубашки, прибавил: «Отдам и сию последнюю народу"… Воодушевление после обретения землёй царя скоро истаяло. Первые годы XVII века принесли Русской земле страшный голод. Вскоре стали распространяться слухи о том, что царевич Димитрий жив и скоро явится, чтобы занять прародительский престол. Подозрительность Бориса росла, царь всё чаще карал вельмож по наветам. Иов не мог ничего сделать, так как Борис делался всё более строптив и не хотел видеть «обличника» себе.

Когда началось нашествие на Русь из польских переделов самозванца Лжедмитрия, Иов был одним из первых, кто разглядел в событиях не только политическую авантюру и международную интригу, но иезуитское покушение на православное ядро русской духовности.

Когда многие размышляли о том, как бы сделать прагматический выбор, патриарх твёрдо и убеждённо говорил в своих грамотах и увещеваниях о том, что «вор» хочет «превратить Русскую землю в латинскую ересь». Но народ и бояре всё меньше были склонны слушать пастыря…

13 апреля 1605 года Борис Годунов внезапно скончался. В атмосфере ширившейся измены и всеобщего клятвопреступления Иов ещё сумел благодаря своему авторитету привести Москву и всю страну к присяге его сыну Феодору Борисовичу. Но уже 3 июня к находившемуся в Туле самозванцу была направлена повинная грамота от жителей Москвы с приглашением на царство. Примечательно, что отправлено это позорное послание было только с боярами, а не с митрополитами и архиепископами, как требовал Лжедмитрий. Самозванец понимал, что пока в Москве священнодействует патриарх, его воцарение не сможет совершиться. Он писал, что тогда только вступит в столицу, когда враги его будут истреблены до последнего. И тогда его сторонники в Москве решили низвергнуть патриарха: они ворвались в Успенский собор прямо во время литургии, схватили первосвятителя, таскали его по церкви, выволокли на Лобное место… Затем клевреты самозванца отправили Иова, одетого в простую рясу инока, в изгнание в город Старицу, в Успенский монастырь.

«…И после смерти слава»

Грамота Лжедмитрия повелевала держать узника «в озлоблении скорбнем». Но благодаря настоятелю Дионисию заточение Иова не было тяжким… Когда в конце 1606 года наступил некоторый просвет в горестных событиях Смуты, и многие надеялись, что пришло время очищения земли, воцарившийся по низвержении самозванца Василий Шуйский, посоветовавшись с новым патриархом Гермогеном и всем освященным собором, решил вызвать в Москву Иова, чтобы бывший патриарх простил и разрешил всех православных за совершенные ими нарушения крестного целования и измены. Иов, уже дряхлый и больной, решился «для государева и земского великого дела» ехать в столицу. 20 февраля 1607 года в Успенском соборе состоялся символический чин всенародного покаяния. «Отшельник, вызванный почти из гроба примирить Россию с небом» (по словам М.В. Толстого) в облике простого инока стоял у патриаршего места, рядом с Гермогеном. В глубокой тишине всеобщего безмолвия и внимания Иову поднесли бумагу, которую затем с амвона прочитал патриарший архидиакон. В грамоте народ православный исповедовался бывшему патриарху в грехах своих клятвопреступлений и ослушаний и просил прощения и благословения. Затем была прочитана разрешительная грамота, составленная от лица Гермогена и Иова. Красноречиво описав все вероломства, не исключая и данной Лжедмитрию присяги, Иов именем небесного милосердия объявил народу прощение. Со слезами радости люди бросались к ногам Иова, целовали его руку, а старец убеждал всех никогда больше не преступать крестного целования…

Вскоре, 19 июня 1607 года, Иов скончался, не увидев повторения предательств и мерзостей московских, появления нового Лжедмитрия и очередного витка Смуты.

После окончательного избывания нестроений и мятежей, и на пороге новых испытаний «бунташного» века, весной 1652 года, состоялось торжественное перенесение мощей Иова из Старицы в Московский Успенский собор. Едва ли не всё население Москвы встречало некогда изгнанного святителя — толпа была настолько велика, что гроб патриарха лишь с трудом продвигался к храму. Среди встречавших особенно был счастлив старец-патриарх Иосиф, сказавший молодому царю Алексею Михайловичу: «Вот-де смотри, государь, каково хорошо за правду стоять: и после смерти слава».

Вероятно, самая точная оценка Иова принадлежит великому историку Церкви митрополиту Макарию (Булгакову): «…Если патриарх Иов столько содействовал избранию на царский престол Бориса Годунова, то ведь и по общему сознанию Борис был самый способнейший и достойнейший из всех соискателей престола, и от Бориса более, чем от всякого другого, можно было ожидать блага для государства. Если Борис запятнал потом свое царствование разными тайными злодеяниями, то ниоткуда не видно, чтобы Иов как-нибудь в них участвовал и даже знал об них… Да и каким бы ни казался Борис на престоле, патриарх более других обязан был помнить, что Борис — законный царь и помазанник Божий, которому должно повиноваться… Всеми мерами, которые находились в его власти, Иов старался предотвратить от своего отечества те страшные бедствия, какие нес ему Лжедимитрий. И если не имел успеха, если даже лишился своего святительского престола за свою непоколебимую ревность о правде и благе отечества, при всем том вполне заслужил имя истинного патриота».

http://stoletie.ru/zodchiy/70 328 125 404.html