Русская линия
Православие и Мир17.03.2007 

Умоляйте о милости Божией и жалейте друг друга

Игумен Никон (в миру Николай Николаевич Воробьев) родился в 1894 году в селе Микшино, Бежецкого уезда, Тверской губернии в большой крестьянской семье. С детских лет он отличался серьезностью, особой честностью, удивительной сердечностью, жалостью ко всем и ничем неутолимой жаждой истины, высшей правды, жаждой постижения смысла человеческого существования.

Воспитанный, как и большинство простых людей того времени, лишь во внешней, традиционной религиозности, неимевшей под собой твердой духовной основы и ясного понимания существа христианства, способной в лучшем случае воспитать в человеке только добрую нравственность, будущий подвижник очень скоро утратил свою детскую веру. С искренним горением ринулся он в изучение сначала наук, а затем философии, наивно веря, что там скрывается истина, но вскоре понял, что это не так. Позже он признавался: «Понял я, что как наука не дает ничего о Боге, о будущей жизни, так не даст ничего и философия. И совершенно ясен стал вывод, что надо обратиться к религии». Ничего кроме разочарования не дало ему и обучение в Петроградском Психо-Неврологическом институте: «Я увидел: психология изучает вовсе не человека, а „кожу“, — скорость процессов, апперцепции, память… Такая чепуха, что это тоже оттолкнуло меня».

Окончив первый курс, он вышел из института. Летом 1915 года наступил окончательный духовный кризис. Николай ощущал состояние полной безысходности. У него как молния промелькнула мысль о детских годах веры: а что, если действительно Бог существует? Должен же Он открыться? И вот неверующий молодой человек от всей глубины своего существа, почти в отчаянии, начал молить: «Господи, если Ты есть, то откройся мне! Я ищу Тебя не для каких-нибудь земных, корыстных целей. Мне одно только надо: есть Ты, или нет Тебя?» И Господь открылся. «Невозможно передать, — говорил батюшка, — то действие благодати, которое убеждает в существовании Бога с силой и очевидностью, не оставляющей ни малейшего сомнения у человека. Господь открывается так, как, скажем, после мрачной тучи вдруг просияет солнышко: ты уже не сомневаешься, солнце это или фонарь кто-нибудь зажег. Так Господь открылся мне, что я припал к земле со словами: «Господи, слава Тебе, благодарю Тебя! Даруй мне всю жизнь служить Тебе! Пусть все скорби, все страдания, какие есть на земле, сойдут на меня, даруй мне все пережить, только не отпасть от Тебя, не лишиться Тебя!»

С этого момента все в жизни Николая Воробьева радикальным образом переменилось. Ничего еще он не знал в то время о духовном пути, но припал со слезами ко Господу, и Господь Сам его повел. Впервые он знакомится с творениями святых отцов, впервые, по существу, с Евангелием. «Потом Господь дал мысль поступить в Московскую Духовную Академию (в 1917 году). Это много для меня значило».

Но через год занятия в Академии прекратились.

«Затем Господь устроил так, что я несколько лет мог пробыть один, в уединении»: в Сосновицах под Вышним Волочком он преподавал в школе математику, имея небольшое количество часов. Потом переехал в Москву и устроился псаломщиком в Борисоглебском храме.

Будучи уже 36 лет, после серьезнейшего испытания своих сил Николай Николаевич Воробьев принимает монашеский постриг с именем Никона. Еще через год отец Никон становился сначала иеродиаконом, а вскоре иеромонахом. В 1933 году 23 марта (в день пострига) он был арестован и сослан в сибирские лагеря сроком на пять лет. После освобождения, не имея возможности продолжать священнослужение, о. Никон несколько лет работал помощником врача в Вышнем Волочке где ему пришлось пройти еще один курс науки подвига и терпения.

Жена врача и ее сестра были убежденными атеистками. Ни словом, ни поведением отец Никон не выражал ни тени неприязни или осуждения, о чем свидетельствовали впоследствии сами сестры, которые под его влиянием оставили свою веру в атеизм и стали христианками. И главную роль в этом обращении сыграли не слова батюшки: их поразила его жизнь, его мужество, глубочайшее смирение и высокое благородство души.

Во время Великой Отечественной войны Русской Православной Церкви были возвращены многие храмы; появилась возможность вернуться к священнослужению. В 1944 году епископом Калужским Василием иеромонах Никон был назначен настоятелем Благовещенской церкви города Козельска, где и служил до 1948 года. Затем его переводят в Белев, потом в город Ефремов, далее в Смоленск, и наконец, в захудалый в то время приход в городе Гжатске, что расценивалось им как ссылка.

Первое время на новом месте приходилось претерпевать неимоверные бытовые и материальные трудности. Денег батюшка вообще никогда не имел, так как раздавал их почти немедленно после получения. Все его имущество за исключением самых необходимых вещей составляли одни лишь книги, в основном писания святых отцов Православной церкви.

В последний период жизни на долю тогда уже игумена Никона выпало множество различных скорбей, житейских неприятностей, суеты. «Но эта суета, — говорил он перед смертью, — дала мне возможность увидеть: ничего не можем мы сами сделать доброго». Здесь понял он, пережил, как он сам говорил, состояние начального смирения.

«Что же такое смирение? У меня к пониманию смирения был такой переход. Однажды мне пришла мысль, совершенно отчетливая и ясная: а что такое все наши дела, все наши молитвы, наше все? Надо взывать, как мытарь: «Боже, милостив буди мне, грешному!» Сердце вот тут-то у меня и поняло, поняло, что самое существенное — это милость Божия. Это было понято не умом, а сердцем. И вот с этих пор я стал обращать в себе эту мысль, жить этой мыслью, молиться этой мыслью, чтобы Господь не отнял, а развил ее. Это и есть начальное смирение (начальное, подчеркиваю), что мы сами — ничто, а творение Божие, мы — создание Божие только…

Человеку необходимо почувствовать не умом и не только сердцем, а всем своим существом, с головы до пят, непостижимую ни для человеков, ни для ангелов любовь Божию.

Все Господь делает для человека, для его радости, для его спасения, даже для его удовольствия. Все делает Господь, лишь бы это было в пользу, а не во вред человеку. Поэтому нечего бояться, нечего страшиться скорбей. Все Господь сделает, может избавить от всего… Понятно? Умом понятно, а сердцем еще далеко вам понять.

А чтобы понять сердцем, во-первых, обязательно надо молиться уединенной молитвой. Обязательно! А потом, жить по-евангельски, каяться в грехах. Ибо человек должен не только понять, но почувствовать, что мы мытари, что должно обращаться к Богу как мытарь. Не просто к этому придешь. А приходит человек многократным падением, нарушением заповедей Божиих. Раз пал, встал, покаялся. Опять пал. Опять встал. И в конце концов поймет, что погибает без Господа».

В связи с вопросом о духовной жизни о. Никон довольно часто в своих беседах подчеркивал, что духовность заключается не в духовных одеждах и не в словах о духовности, которыми любят иные щеголять, как модной одеждой. Многие книги, предупреждал он, написанные о духовности, многие рассказы о чудесах проникнуты совершенно антихристианским духом.

Очень злободневно звучат сегодня пророческие слова игумена Никона о духовных путях, вернее, беспутьях, современной России: «Хорошо, что у нас граница закрыта. Это великая милость Божия к нашему народу. Нас бы завалили (особенно Америка) дьявольской сатанинской сектантской литературой, а русские люди очень падки на все заграничное, и окончательно погибли бы».

Батюшка очень любил служить и служил собранно, сосредоточенно, от всей души, что чувствовалось всеми. Совершал богослужение просто, сдержанно, естественно. Не переносил артистизма или какой-либо вычурности в совершении богослужения, чтении, пении и «артистам» делал замечания. Он часто повторял: церковное пение — то, которое сосредоточивает ум, настраивает душу на молитву, помогает молиться или, по меньшей мере, не мешает молитве. Если же песнопение не создает подобного настроения в душе, то хотя бы и принадлежало самым прославленным композиторам, оно есть лишь игра «ветхих» чувств, плоти и крови.

Батюшка говорил, что российский народ так легко оставил веру после революции потому, что все его христианство состояло в исполнении почти исключительно внешних предписаний: заказать водосвятие, молебен, крестины, поставить свечу, подать поминание, не есть скоромного в пост. Христианство для народа превратилось в какой-то набор церковных обрядов и обычаев, народ почти ничего не знал о борьбе со страстями, ибо его редко кто и учил этому. Пастыри более пасли самих себя, чем паству. Поэтому-то, как только народу сказали, что обряды — это выдумка попов и обман, большинство легко перестало верить в Бога, ибо для него Бог, по существу, и был обряд, который должен дать хорошую жизнь. Если же обряд — обман, то и Сам Бог — выдумка.

О.Никон был строг по отношению к себе. Вставал всегда не позже шести часов, ложился около двенадцати. В неслужебные дни до самого завтрака, который бывал не ранее десяти часов, молился. Он никак не позволял сделать для себя какую-либо услугу, принести что-либо, убрать и т. д. С трудом, кряхтя, но делал сам, несмотря на то что был очень больным. Четыре года, проведенные в лагере, чрезвычайно подорвали его здоровье. Более всего он страдал от болезни сердца и ревматизма суставов рук и ног. Тем не менее он считал, что без крайней нужды пользоваться услугами другого человека нехорошо, грешно.

Пока у батюшки были силы, он много трудился физически. Трудился до пота, до полного изнеможения. Он насадил огромный сад в Вышнем Волочке, два сада в Козельске. В Гжатске не только насадил большой сад, но и даром снабжал из своего питомника всех желающих в городе яблонями, вишнями, грушами и т. п. Очень много он проводил строительных и ремонтных работ по храмам.

О.Никон не знал, что такое человекоугодие, и очень не любил людей льстивых и лукавых. Последним более всего от него обычно и доставалось. Он говорил, что льстит тот, кто сам жаждет получить похвалу, и самый отвратительный человек — лукавый. Бесноватых батюшка никогда не отчитывал, опасаясь дешевой народной молвы, которая всегда ищет чудотворцев, прозорливцев и т. д. Он говорил, что ничего не стоит стать «святым»: достаточно проползти на четвереньках вокруг храма, или со значительным видом говорить непонятные благочестивые речи, или начать давать просфоры, антидор, артос, святую воду с «рецептом» их применения при различных житейских скорбях.

«Народ в своем подавляющем большинстве, — скорбел батюшка, — совершенно не знает христианства и ищет не пути спасения, не вечной жизни, а тех, кто бы помог ему что-то «сделать», чтобы сразу избавиться от той или иной скорби». Приходящим к нему с подобным настроением людям он говорил: «Не хочешь скорбей — не греши, раскайся искренне в своих грехах и неправдах, не делай зла ближним ни делом, ни словом, ни даже мыслью, почаще храм посещай, молись, относись с милосердием к своим близким, соседям, тогда Господь и тебя помилует, и если полезно, то и от скорби освободит». Некоторые, естественно, уходили от батюшки недовольными: он не говорил, что нужно «сделать», чтобы коровка молочко давала или чтобы муж пить перестал, и не давал им ни просфоры, ни святой воды для этого.

Перед кончиной игумен Никон пережил последнее испытание — тяжелую болезнь. Более трех месяцев до смерти он не мог принимать никакой пищи кроме молока. Но при этом никогда не жаловался, всегда был спокоен, сосредоточен и большей частью даже с легкой улыбкой на лице. До самой смерти был в полном и ясном сознании и из последних сил наставлял окружающих. Завещал хранить веру всемерным исполнением заповедей и покаянием, всячески держаться учения епископа Игнатия (Брянчанинова), избегать особенно суеты, совершенно опустошающей душу и уводящей ее от Бога. Скорбящим у его постели он говорил: «Меня нечего жалеть. Надо благодарить Бога, что я уже окончил земной путь. Хотя я ничего не сделал за свою жизнь доброго, но искренне всегда стремился к Богу. Поэтому надеюсь всей душой на милость Божию. Не может Господь отринуть человека, который всегда всеми силами стремился к Нему. Мне вас жалко. Что-то вас еще ожидает? Живые будут завидовать мертвым».
Мирная кончина Игумена Никона (Воробьева) наступила 7 сентября 1963 года. Похоронен он в г. Гжатске (ныне Гагарин).

В сознании искренне ищущих своего спасения современных православных христиан игумен Никон по достоинству стал одним из великих учителей покаяния последних времен. «Вот мой завет умирающего: кайтесь, считайте себя, как мытарь, грешниками, умоляйте о милости Божией и жалейте друг друга».

Из писем игумена Никона (Воробьева) к духовным чадам:

— Живите мирно, почитайте друг друга большими и лучшими себя, учитесь смиряться перед людьми и друг другом, и перед Богом. Смиряться не наружно, а внутренне. А наружно будьте просты. Господь да хранит вас всех.

— Я сам не лезу никуда, а хотел бы всецело отдаться на волю Божию во всем, и в большом, и в малом. Советую и вам внедрять в сердце решимость отдаваться в волю Божию, не желать обязательного исполнения своей воли. Тогда будете спокойны и тверды. Если же добиваться своей воли, то всегда будешь в расстройстве… Спасайтесь, живите мирно, сознавайтесь в своей негодности для царствия Божия. Смиряйтесь друг перед другом. Жалейте друг друга. Господь да благословит вас и помилует.

— Надо все делать по силам. На телесное все силы убивают, а на душу остается несколько сонных минут. Разве так можно? Надо помнить слова Спасителя: Ищите прежде царствия Божия… и прочее. Эта заповедь, как «не убий», «не блуди» и пр. Нарушение этой заповеди часто больше вредит душе, чем случайное падение. Оно незаметно охлаждает душу, держит ее в нечувствии, а часто приводит к духовной смерти… Надо хоть один раз в сутки на несколько минут ставить себя на суд пред Господом, как будто мы умерли и в сороковой день стоим перед Господом и ждем изречения о нас, куда Господь пошлет нас. Представ мысленно пред Господом в ожидании суда, будем плакать и умолять милосердие Божие о помиловании нас, об отпущении нашего огромного неоплатного долга. Советую всем принять это в постоянное делание до смерти. Лучше вечером, а можно и в любое время, сосредоточиться всей душой и умолять Господа простить нас и помиловать; еще лучше несколько раз в день. Это заповедь Божия и Св. Отцов, позаботьтесь хоть несколько о душе своей. Все проходит, смерть за плечами, а мы совсем не думаем, с чем предстанем на суд и что о нас изречет Праведный Судия, знающий и помнящий всякое наше движение — самое тонкое — души и тела от юности до смерти. Что мы будем отвечать?

— Мира желаю вам, мира Божия, превосходящего всякое разумение и соединяющего человека с Богом. А чтобы этот мир осенил человека, надо самим потрудиться в стяжании мирного устроения души, в терпении недостатков друг друга, во всепрощении всяких обид всем…

Будем же смиряться друг пред другом и пред Господом и оплакивать свои неисцельные язвы, и по силе своей понуждать себя к любви друг ко другу. Тогда за смирение и терпение других и нас потерпит Господь по закону: в нюже меру мерите, возмерится вам. А если без борьбы будем отдаваться страстям, то, что ожидает нас, как не отвержение? Царство Божие есть царство мира, любви, радости, кротости и проч., а с противоположными качествами в царство Божие мы не будем допущены. Надо переламывать себя, оплакивать загнивание души своей и умолять, как прокаженный, чтобы Господь исцелил и очистил нас. Просите, и дастся вам, ищите и обрящете, толцыте и откроются вам двери покаяния, плача,

— «Ищите прежде всего царствия Божия и правды его». Своею ли силою человек обеспечивает себя? Если трудитесь в телесном, должны трудиться и в душевном… Надо и помолиться, и внимать себе, бороться с помыслами, не ссориться из-за пустяков, уступать друг другу, хотя бы и дело пострадало (потом выиграете во много раз больше), скорее мириться, открывать помыслы, чаще причащаться и прочее.

— Надо чаще призывать имя Божие, ставить себя пред лице Божие и просить терпения, когда станет слишком тяжело. Как змеи ядовитой нужно остерегаться ропота. Неблагоразумный разбойник ропотом и бранью не только усилил свои муки, но и погиб навеки, а благоразумный — сознанием, что достойное по делам приемлет, и страдания облегчил, и царствие Божие наследовал.

— Не было случая, чтобы Господь отказал когда-либо кающемуся в прощении. Только тогда Господь не прощает нам, когда мы сами не прощаем другим. Поэтому помиримся со всеми, чтобы Господь помирился с нами. Простим всем, чтобы и Господь нас простил. Старайтесь все делать и говорить как бы в присутствии Божием. Оно ведь так и есть…

— Господь хочет спасения каждому человеку. Но не каждый человек хочет спасения на деле. На словах все хотят спастись, а на деле отвергают спасение. Чем отвергают? Не грехами, ибо были великие грешники, как разбойники, как Мария Египетская и др. Они покаялись в своих грехах, и Господь простил их; таким образом они получили спасение. А погибает тот, кто грешит и не кается, а сам себя оправдывает в грехах. Это самое ужасное, самое гибельное…

— Враг будет стараться отнять мир, не давать просить прощения. А ты его не слушай. Побори его, призывая на помощь Господа Иисуса Христа, т. е. твори молитву Иисусову, пока не поборешь раздражения или гнева, или злопамятства. Не отступай от Господа, пока Он не простит тебя и пока не подаст мира душе твоей. Признак прощения Господом — мир в душе.

— Еще очень прошу тебя: не осуждай никого, а для этого старайся ни о ком не говорить ничего: ни худого, ни хорошего. Это самый легкий способ не быть осужденным на том свете. Ибо Спаситель Господь Иисус Христос обещал: «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены»

— Страх, даже ужас пред смертью есть следствие неправильного устроения. Пока Вы будете надеяться на свои дела и подвиги — Вы не сможете быть покойной. Ни один человек от создания мира не спасался своими делами. Нас спасает Господь. Ему мы и должны вверять себя и свою судьбу и здесь, и по смерти. А если вверяем себя Ему, то по силе своей должны и поступать так, как Он велит, т. е. понуждать себя к исполнению Его святых заповедей, а в нарушениях вольных и невольных искренне каяться. Если это устроение будет не в голове, а внедрится глубоко в сердце, то Вы будете покойны везде и всегда. Ваша душа в руках Господа. Кто может повредить ей?! Но это состояние не сразу дается. Будете искать — найдете.

— Если налагать на тело сверх его сил, то получите омрачение духа и еще худшее ослабление тела. Не требуйте от себя больше, чем можете. Надейтесь на милосердие Божие, а не на свои добродетели. Покаяние дано нашему времени взамен дел, коих не стало. Покаяние же рождает смирение и надежду на Бога, а не на себя, что есть гордость и прелесть.

— Не оправдывай себя и свои ошибки, а пред собой и пред Богом называй вещи своими именами, сознавай свои грехи, свое бессилие самому справиться с ними и с бесами, внушающими и толкающими на грех, плачь пред Богом о своем рабстве греху и дьяволу и проси, чтоб Господь освободил тебя от них. Апостол говорит, что Иисус Христос пришел на землю разрушить дело дьявола, освободить человечество от греха и рабства дьяволу. Если не можем не грешить, то будем, по крайней мере, плакать пред Богом о своей негодности, будем смиряться, перестанем осуждать других. Надо больше молиться и умолять Господа о прощении и помощи. Если человек и со слабыми силами, но непрестанно будет бороться со врагом, то Господь в свое время поможет ему, изведет его из-под власти дьявола. Мы должны показать свою верность Господу борьбой против греха, а если согрешили в чем-то — глубоким сердечным сокрушением.

— Кто любит Бога, тот захочет страдать ради Бога, и по мере роста любви будет возрастать желание все перенести, лишь бы не удалился от нас Господь, лишь бы быть ближе к Нему. А не любить Господа нельзя, если приблизимся к Нему, вернее, если Он к нам приблизится.

http://www.pravmir.ru/article_1561.html


Каталог Православное Христианство.Ру Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика