 |
| Православие в Карелии | Ольга Сидловская | 03.03.2007 |
Изменилось ли с тех пор что-либо в нашей жизни? Увы, состояние, возможно, еще более усугубилось. Сегодня матерное слово проникло не только в постмодернистские тексты и политические романы, на экраны телевизоров и кино, но даже в детскую литературу. По крайней мере, у нас в Карелии.
Впрочем, еще в начале прошлого века архиепископ Никон обращал внимание своих читателей на то, что «Порок этот — как ни странно это сказать — довольно распространен и среди наших интеллигентов. Если не скверно-матерное, то «черное» слово получает даже право гражданства в самой печати…
С горечью писал Владыка о том, что «присущее очень многим сквернословие, особенно развито среди военных. Многие нижние чины, учителя новобранцев и ополченцев, унтер-офицеры и фельдфебели, на всяком слове сквернословят, как будто не могут обойтись без крепких слов. И даже пред глазами смерти не могут расстаться с пагубною привычкою. Уж не за то ли нас Господь наказывает на войне и не дает успеха, что весь воздух заражен сквернословием, как бы удушливым газом, и помощь Божия и благословение отгоняется таким, почти общим, грехом наших воинов? И не есть ли сквернословие измена русских людей православной вере и учению христианскому?»
Ну, чем не наши дни! Грязно ругаясь сами, взрослые заражают этим пороком и своих детей, калечат их юные души, пробуждают в них греховные страсти. Разве дети будут слушаться и уважать таких родителей! Не удивительно, что сегодня ругань из детских уст все чаще слышится на улице, в школе и дома. А затем с этой скверной привычкой языка молодежь приходит в армию. Вспоминая свою солдатскую службу, один молодой прихожанин петрозаводского храма рассказывал, как был поражен обыденному армейскому языку — «сплошные маты и ругань» и обещанию сослуживцев, что, в скором времени, и он привыкнет пить, курить и сквернословить. Не привык и не научился, однако! О том же писал на страницах «Сретения» и петрозаводский священник Леонид Леонтюк, побывавший на подводной лодке, — о пристрастии моряков и офицеров к матерному слову.
В тяжелые военные годы, перед революционной грозой Владыка Никон призывал русских людей, и в частности воинов, «оставить пагубную привычку, оскорбляющую Господа и отвращающую милость Его от нас». «Порок сквернословия, — писал он, — сквернит, и душу, и тело, отгоняет Ангела хранителя от человека, отнимает покров Матери Божией».
«Но уже и то хорошо, — увещевает Владыка, — если человек будет почаще упрекать себя за привычный порок: сознание во грехе — уже начало его исправления. Совесть верующего воина, ввиду постоянной опасности смерти, бывает особенно чутка. Офицеры должны бы прийти на помощь пастырям в борьбе с этим пороком. К сожалению, и сами они, многие из них, сквернословия за грех не считают. Надо помнить религиозную природу русской души: она не может жить без мистики, она черпает силы в мистических, религиозных настроениях, в молитве, в покаянии, в чистой совести. Она, слава Богу, чутка к требованиям совести. Она верует, что Бог помогает тем, кто помнит заповеди Божий, лишает благодатной помощи тех, кто оскорбляет Его грехом. Она смиренна по духу нашей матери-Церкви».
Пишет о распространении порока сквернословия в наши дни и архимандрит Рафаил (Карелин). Брань «загрязняет наши улицы и дома, так, как будто пробилась система канализации, и ее содержание льется под наши ноги. «Сквернословие, — говорит он, — это попытка низших душ уравнять себя с теми, которые выше их, а, с другой стороны, убить в себе собственное духовное достоинство, которое заключается в умении уважать другого человека». «Надо отметить, — продолжает отец Рафаил, — что сквернословие пытается унизить самое святое для человека, оплевать, втоптать в грязь, поэтому в скверной брани часто упоминается имя Бога, а еще чаще имя матери, которое дорого для каждого человека, кроме законченных подонков…Есть вид психического заболевания, когда человек мажет свое лицо собственными нечистотами и пожирает их. Таким видом сумасшествия, например, страдал известный писатель Ги де Мопассан, который от литературной грязи перешел к фекалофагии. Сквернословие чем-то напоминает это психическое заболевание. Человек освобождается от чувства стыда и видит в этом также свободу… Сквернослов, в сущности, обнажается перед всеми, как будто говорит: «Посмотрите, какой я герой, во мне не осталось даже капли стыда».
«В мистическом смысле сквернословие, — пишет архимандрит Рафаил, — это вид призывания темной силы. Человек, выругавшись всеми нецензурными словами, чувствует на какое-то время прилив энергии. Это и есть приближение к душе человека демонов. Через некоторое время у него появляется потребность опять посредством сквернословия включить себя в какую-то электрическую сеть. Даже когда нет поблизости людей, которых можно оскорбить, он произносит вслух самому себе скверную брань, не соображая, что это — формула призывания адской силы».
«Удушением своей собственной совести» называет порок сквернословия архимандрит Рафаил. Он напоминает о том, что слово — великий дар Божий человеку, словом человек отличается от других земных существ, которые могут общаться друг с другом только сигналами и знаками. Сам Христос назван Божественным Словом — Логосом…» и призывает не отдавать человеческое слово демону.
