 |
| Радонеж | Людмила Чувыкина | 23.02.2007 |
Наше знакомство с матушкой Людмила Чувыкиной, матерью пятерых детей, преподавателем Перервинской семинарии, состоялось в редкие для нее дни отпуска. Вместе со своим супругом — протоиереем Владимиром Чувыкиным, ректором этой Семинарии и тремя младшими детьми они паломничали к дальним от столицы монастырям и благодаря счастливой встрече у нас была возможность неторопливо беседовать, размышлять о многих сторонах семейной жизни, о причинах разногласий и споров, о умении сделать правильный выбор…
Почему Золушка стала принцессой
— Чтобы правильно создать семью, семинаристу, будущему священнику, нужно быть особенно внимательным, ведь разводиться и жениться второй раз ему не положено. Вы говорите об этом со своими воспитанниками?Бывает так: он семинарист, у него высшее богословское образование, но ему не хватает общей эрудиции, а его избранница высокообразованна. Проходит время, и они начинают укорять друг друга.
Бывало и наоборот: выпускник семинарии с двумя высшими светскими образованиями женился на девушке только закончившей среднюю школу. В начале все замечательно, пока не подросли дети. Потом происходит отчуждение. А начиналось с того, что он ее укорял: молчи, что ты можешь еще сказать. Вначале в кругу семьи, затем в присутствии гостей, которые в беседе спрашивали хозяйку дома, что она думает о обсуждаемом вопросе. Муж, не стесняясь, говорил: да не спрашивайте ее, она далека от этого. Дальше — больше. И все, развод. Сколько таких духовных семей распалось.
Поэтому всегда предупреждаю и семинаристов и своих детей, что должен быть одинаковый уровень, а лучше, чтобы мужчина был чуть-чуть повыше. Они должны дополнить, должны что-то влить в друг друга, а если этого нет, то нечем склеить семью.
— Вы стараетесь влиять на своих детей в вопросе выбора спутника или спутницы жизни?
— Это происходит естественно. Вечером, за чашкой чая что-нибудь обсуждаем, часто это тема брака: как у кого сложилась семья, почему бывают трения. Мой сын Роман как-то сказал: мам, я видел много семей, но не видел в них счастья. От чего это? Строили на чем? Только на влюбленности. Влюбился и все. А что дальше? Влюбленность заканчивается свадебным платьем. Это красиво, но дальше-то начинается жизнь.
Все в детстве читали сказку о Золушке и мечтали быть такой же принцессой.
Но как Золушка стала принцессой, какой путь у нее был? Сколько испытаний, скорбей она перенесла. И с каким смирением… Как она отказывалась от всего. А мы — нет, мы хотим забыть про ту Золушку у печки в саже. А сразу — во дворец. Примите меня, какая есть. Никто не хочет смиряться, никто не хочет этого креста, а он неизбежен, он должен быть. Если его не было до свадьбы, он будет в процессе жизни. Он всегда будет.
— Счастливый брак — это предрасположенность характера, или ломание себя?
— Не думаю, чтобы счастливый брак был предрасположенностью. Сколько мне приходилось видеть счастливых браков, все преодолевали в себе какие-то негативные стороны, ломали себя и притирались. Каждый вступает из разных семей, разных ситуаций. У одного мама хорошо готовила, у другого нет. Молодой муж удивляется: моя мама всегда пироги пекла, почему ты не умеешь? И жене нужно преодолеть себя, и — научиться. Сколько семей только из-за этих пирогов трещали по швам!
Мужчина в меньшей степень сдается на эту притирку, он пытается утвердиться. Он глава семьи и требует, чтобы его выслушали, поддержали, приняли его сторону. А у женщин сейчас очень много амбиций: а почему я? Счастье в семейной жизни рождается только тогда, когда женщина смиряется, терпит, пытается подладиться под мужа, ублажить его, помочь ему выйти из трудной ситуации, когда он в скорби, когда ему тяжело, когда у него неприятности. Если жена нежная, добрая, чувствует мужа, он всегда будет ценить ее.
Большинство студентов семинарии говорят: мне не нужна жена-домохозяйка, мне нужна подруга меня понимающая, когда приду со службы уставший, чтобы она не наваливала груз забот, а дала отдохнуть, прийти в себя. У священника особый крест. Многие матушки не понимают и священника, которого «выжали» прихожане, «выжимают» дальше. Из-за этого рушатся семьи.
Стараюсь объяснять будущими матушками. Проходит несколько месяцев после замужества, встречаю их и слышу вопль: я не готова к такой жизни, почему его нет до ночи, почему он все время занят.
Своих детей настолько напугала замужеством и женитьбой, что сын четыре года встречался со своей невестой. Только потом сказал: мам, я вроде бы созрел, но ты мне столько всего говорила, что я просто боюсь. Зато, — отвечаю, ты мне уже не скажешь, что я тебя не предупреждала, в любой сложной ситуации тебе будет легче, потому что ты предварительно был к этому готов, и она не будет казаться такой страшной.
— В чем самый большой крест матушки?
— Она, как правило, воспитывает детей одна. Она всегда остается одной. С детьми одна, дома — одна. Даже в храме не может постоять и помолиться рядом с мужем, только в редкие дни отпуска. У всех праздник, а у матушки праздников не бывает. Батюшка в праздники загружен еще больше. Священники, умудренные опытом, говорят: это ее дети, это она их воспитала. Я был только при них, когда мне было их воспитывать. Помню, как московский священник Валериан Кречетов сокрушался: я детей не воспитывал, матушка их воспитала. Это — самое трудное.
Многие не готовы к такой жизни. Они видели священника в окружении прихожан, все благословение берут, все величают. Они не видели его в семье, они не видели что там, за стенами дома.
Но если у мужа и жены есть духовник, с которым они могут советоваться, то не так трудно. Объединяет общая семейная молитва. Вечерние часы: ужин, беседа, совместное правило скрашивают жизнь, и забываешь все тяжести. Необходимо и детей приучать к общей молитве. В семье священника не может быть так, чтобы батюшка один служил, а семья — это приложение. Семья не состоится, если будет оставлять без внимания его тяготы, скорби, переживания.
— Расскажите, как вы познакомились, как родилась ваша собственная семья,?
— В 1973 году паломничали с подругами, не смогли взять билеты до Пюхтицкого монастыря в Эстонию, а в Вильнюс были билеты, и мы случайно приехали на праздник Виленских мучеников. И сразу нас взяли на кухню помогать при архиерейской трапезе. В монастырь приехала группа иподиаконов Патриарха Пимена, мы их знали в лицо, потому что часто бывали на патриарших службах. Нас попросили спеть Литургию, которая служилась при закрытых дверях о усопших. Потом мы поняли: совершалась служба о новомучениках. У матушки, которая заказала службу, был большой помяник, и она время от времени просила совершить Литургию. Мы пришли петь, пришли иподиаконы. Там на клиросе и познакомились.
Потом часто виделись на патриарших службах. Я училась в медицинском училище рядом с Елоховским собором, ходила туда молиться. После службы иподиаконы выходят из храма, мы выходим. И так до метро вместе, из метро вместе.
Когда батюшка обратился к своему духовнику архимандриту Спиридону (Лукичу), за благословением на женитьбу, для того это было большой неожиданностью, и он в свою очередь задал вопрос своему духовнику архиепископу Гермогену (Голубеву), ныне прославленноу священноисповеднику, благословлять на брак или нет.
Владыка долго молился и потом сказал, что есть Божие благословение на этот брак. Полтора года мы встречались, несколько раз гостили у о. Спиридона.
Интересной была моя «проверка» на звание матушки. При о. Спиридоне жили две старенькие монахини, которых он знал еще до ссылки. После ссылки купили половину домика в Житомире и вместе жили. Отец Спиридон пригласил нас приехать к нему на лето познакомиться, оставил меня с матушками, а сам забрал моего будущего супруга и они уехали в Пензу, где когда-то о. Спиридон был секретарем епархии. Мы вставали в 6 часов, читали правило, потом я уходила на службу, матушки вычитывали дома обедницу.
Однажды пришла со службы и матушка мне говорит: скоро вернуться наши путешественники, будем делать генеральную уборку, стирать. Начала убирать, а поскольку я выросла в многодетной семье, для меня дело обычное. Матушка несколько раз заходила, смотрела, но мне даже в голову не пришло, что это проверка. Потом начала стирку. Нужно было перестирать целую гору льняного белья. Матушка сказала: о. Спиридон не благословляет стирать в машинке, а только вручную, потому что быстро изнашивается. Стираю это белье, натираю кровавые мозоли, потом прячу руки, чтобы их никто не видел. Перестирала, перекипятила.
Наутро все высохло, матушка дала мне скалку, показала, как ею пользоваться. Потом сложила все и говорит: завтра батюшка приезжает, будем обед готовить. Сварили борщ, потом стали лепить вареники. А для меня, вареники — это что-то связанное с вареньем. Матушка говорит: вот тебе вода, мука, замешивай тесто. Я видела, как мама замешивала тесто на домашнюю лапшу, замесила крутое тесто; матушка ничего не сказала.
Батюшка приезжает, садимся за стол. Поели борщ, подает матушка вареники, а батюшка спрашивает: матушка, что у тебя такие жесткие вареники? И тогда она раскрывает секрет: молодая хозяйка готовила. Тогда только поняла, что это была проверка, и, конечно, смутилась. Настолько подействовал на меня этот укор. Но, в общем, я получила хорошую оценку и матушка Серафима сказала: хозяйка будет хорошая. Потом уже я научилась делать вареники!
— Есть ли люди, которым не дано пережить радости супружества, материнства, как говорят от роду, или это только личный выбор?
— Кому-то действительно не суждено быть женой, матерью. Иногда ребенка вымаливают, ездят на Афон, у старцев просят. И потом замечаешь, как им трудно с ним как все не клеится и думаешь, не случайно… На все нужно смотреть как на Промысел Божий. Возлагайте свое упование на Бога, пусть Она Сам управляет.
Я знала людей, которые до 93-летнего возраста прожили как брат и сестра. Когда монастыри разогнали, они жили в скитах, потом скитались как странники, им было благословение жить в девстве. Это образ жизни, подвиг Матери Божией. Среди святых было немало таких подвижников, которые жили в браке как брат и сестра. А для чего? Чтобы была поддержка, потому что одному действительно тягостно. И скорбно и тяжело. А когда рядом такой же молитвенник, полегче, кроме того — защита от мира. И никто не соблазнится.
Они повстречали друг друга, и с ее стороны никакой симпатии не было, она по благословению пошла замуж, а с его стороны была большая привязанность к ней. Они сохранили чистоту, живя в восьмиметровой комнате в центре Москвы. Никто о их подвиге не знал, кроме меня. Они приняли меня двенадцатилетней и воспитывали, я им действительно была свет в окне, утешение. Родственников у них никого не было. Досмотрела их и похоронила.
— У вас было счастливое детство и счастливая семья?
— У меня было очень трудное детство. Семья была многодетной. Мои родители по настоящему воцерковились в возрасте 30 лет. К тому времени мне было 5 лет. Мама пришла к вере после того, как папа переболел инсультом и умирал. Во сне она увили монахиню, которая привела ее в храм, показала икону и объяснила, что нужно отслужить молебен перед этой иконой и поить папу святой водой и после того как он выздоровеет, нужно обязательно повенчаться. Мама сделала все, как было сказано во сне, и папа выздоровел. Причем, без последствий. Тогда инсульта еще не лечили, это был 60й год. И после этого мама резко изменила образ жизни, внешне стала как монахиня. Она выбросила из дома, все свои украшения, сняла ковры, одела мужские ботинки, темную одежду. Забросила весь дом и стала ездить только по монастырям. Папа не поддерживал ее никаким образом, родственники от нее все отреклись. Научить некому — 60-е годы, книг не было, духовники на исповеди боялись что-либо говорить. Как она понимала сердцем так и жила. Ей подарили старинную псалтирь и она все ночи напролет ее читала ничего не понимая, но читая по-славянски. И такая у нее любовь к Богу была, что мир потерял свою реальность. У нее был только храм, монастырь. Каждые субботу- воскресенье мы отправлялись в Троице-Сергиеву Лавру. Она с животиком, вокруг пятеро детей. Сколько раз нас останавливала милиция, пытались нас отобрать, ее лишить материнства. Мы прошли не мало мытарст.
В восьмом классе меня чуть не исключили из школы. Предлагали все блага мира, квартиру, чтобы я сняла крест, отреклась от родителей. Отказалась и тогда началась травля. Училась до седьмого класса отлично, а восьмой класс закончила с тремя тройками. Ушла из школы и поступила в медицинское училище. И это было спасением, потому что если бы пошла в педагогическое, о котором мечтала, я бы его не закончила. В медицинском тоже было сложно, узнали, что я верующая, но отнеслись терпимо, только поставили мне условие, что я не буду проповедовать.
— Значит, образца семейных отношений у вас не было, и приходилось всему самой учиться.
Да, мама, после того как изменилась ее жизнь, переложила часть забот на меня. Я была старшей дочерью, смотрела за хозяйством (у нас была корова, мы жили в ближайшем Подмосковье), за детьми. Все младшие звали няней и выросли на моих руках. В детстве привыкла только к одному, что всем должна.
Иногда думала, как сама буду строить свои отношения, когда у меня будут муж, дети, как буду их воспитывать.
Наверное, эта закалка помогла, когда мы стали восстанавливать Перервинский монастырь. И сейчас у нас большое хозяйство, приют и мне легко с ними справляться.
— В чем залог счастливой семейной жизни?
Думаю — в трудностях. Нас поддерживает духовник, старец. За все 45 лет, благодарение Богу, он никогда не отругал, я приезжала, исповедовалась, но не жаловалась, что мне трудно, он все хорошо знал…
Помню, однажды был такой вопль в душе, так тяжело. Приехала, долго ждала, а он все беседовал с одной игуменьей. Не выдержала и сказала ему: вы так долго говорите с матушкой, мне хотя бы пять минут уделите. Он улыбнулся и сказал: у тебя же все хорошо. И я поняла, что все идет так, как должно быть, просто нужно бороться со своей немощью…
Подготовила Лариса ЛОГВИНЕНКО,
член Союза журналистов России
http://www.radonezh.ru/analytic/articles/?ID=2193
