Русская линия
Нескучный садСвященник Василий Секачев21.02.2007 

Одиночество Государя

Одна из самых трагических фигур русской истории — святой царь-страстотерпец Николай II. Каким он был человеком? Каким царем? Каким политиком? Сегодня на этот вопрос можно услышать самые разноречивые мнения. Своим видением личности государя с корреспондентом Андреем КУЛЬБА поделился историк, научный сотрудник Академии Наук России священник Василий СЕКАЧЕВ.

— Распространено мнение, что царь Николай бездарно управлял страной: расстреливал народ, губил людей в войнах. Насколько это соответствует истине? Ведь есть и другое мнение: «волевой политик смутного времени» — может быть, это вернее?

— Не согласен ни с тем и не с другим. Государь ни в коем случае не был бездарным человеком, но его способности не нашли настоящего применения. Говоря современным языком, он не имел своей «команды». По-настоящему близких ему по духу людей были вокруг него единицы. В то же время он не был диктатором или тираном. Николай II был человеком совершенно особого душевного склада. С детства он был очень верующий и вместе с тем очень доверчивый человек — хотя это далеко не одно и то же.

В Евангелии от Матфея Господь говорит: «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Матф. 10, 16). Может быть, вот этой змеиной мудрости Государю не доставало. Воспитанный в обстановке придворного благополучия он действительно не понимал, что времена для Империи наступают последние, и очень доверял людям. Между тем, если продолжить евангельскую цитату, то мы услышим буквально в следующем стихе: «Остерегайтесь людей…» (17). Но Государь не остерегался, поскольку не видел всей погибельности тогдашнего положения России и при этом был воспитан с удивительной верой в людей, особенно если эти люди находились у кормила власти величайшей христианской империи, занимавшей одну шестую часть суши.

— Погибельность? Неужели действительно все было так плохо?

— Судите сами: накануне Русско-Японской войны генерал-адмирал Русского флота великий князь Алексей Александрович, дядя Царя, получил от начальника Кронштадтского порта адмирала Макарова рапорт, предупреждавший о недопустимости содержания русских кораблей на внешнем рейде Порт-Артура, где они могут стать удобной мишенью для внезапной ночной атаки японцев. Алексей Александрович, однако, отличался безразличием к делам вверенного ему флота, предпочитая увеселения. Рапорт не был рассмотрен, через месяц с небольшим японцы без объявления войны произвели ночную атаку на русские корабли в Порт-Артуре, потопили их и начали ставшую во многом из-за этого несчастной для нас Русско-Японскую войну.

Одна часть придворных и высших чиновников находилась в плену своекорыстных стремлений, другая догматически верила в недопустимость каких бы то ни было перемен. Многие были охвачены идеей спасения России путем ее переустройства на западный лад.

Между тем, Государь был убежден, что все эти люди основой своей жизни — так же, как и он сам — считают православную веру и относятся к своей государственной деятельности с величайшим трепетом. Однако, именно ко Христу почти все они были на удивление равнодушны. Люди с живой религиозной верой в высшем сословии России были тогда крайне редки. Они почитались чудаками или ханжами, их высмеивали и преследовали (вспомним историю Великого князя Сергея в бытность его командиром Преображенского полка). Что говорить, чтение Евангелия почиталось в свете, да и вообще в «обществе» в XIX в. — признаком душевного нездоровья.

Царь являл в этом смысле разительный контраст со своим окружением. Он был очень верующий человек, очень любил церковную службу. Даже Уинстон Черчилль, тогда еще просто министр Британской империи, писал, что Николай II «в своей жизни прежде всего опирался на веру в Бога». Вообще об этом есть очень много свидетельств.

Известно, что в царствование Николая II было прославлено больше святых, чем за весь Синодальный период (это и преподобный Серафим Саровский и священномученик патриарх Гермоген, а также святители Феодосий Черниговский, Иоасаф Белгородский, Питирим Тамбовский, Иоанн Тобольский и др.). И все это делалось при непосредственном участии и часто по настоянию Государя — как, например, в случае с преподобным Серафимом.

И конечно, к делу управлению государством Государь подходил как к подлинно христианскому, жертвенному служению, с очень серьезной ответственностью. Известно, что он лично, не пользуясь услугами секретаря, просматривал огромное множество бумаг, вдавался в мельчайшие подробности совершенно различных дел, наиболее важные свои резолюции лично запечатывал в конверты.

Об осознании Государем своего монаршьего долга, мне кажется, очень убедительно свидетельствуют следующие слова из его письма великому князю Сергею Александровичу:

«Иногда, я должен сознаться, слезы навертываются на глаза при мысли о том, какою спокойною, чудною жизнь могла бы быть для меня еще на много лет, если бы не 20-е октября (1894 — день смерти Александра III — ред.)! Но эти слезы показывают слабость человеческую, это слезы — сожаления над самим собой, и я стараюсь как можно скорее их прогнать и нести безропотно свое тяжелое и ответственное служение России».

— Говорят Царь хотел даже стать Патриархом?

— Об этом пишет, со слов неизвестного, Нилус в одной из своих книг. Однако известный церковный публицист и общественный деятель начала XX века, покаявшийся народоволец Лев Тихомиров решительно отрицал этот факт, обосновывая свое мнение тем, что он сам не мог об этом не знать. Честно говоря, я больше верю Тихомирову.

— Какое образование получил Николай II?

— Существуют разноречивые мнения об образованности Государя Николая Александровича. Одни считают, что он был образован поверхностно, поскольку учителя не имели права ставить ему низких оценок или даже вообще никаких оценок, а просто должны были как-то с ним заниматься. Другие же говорят, что те курсы, которые он прослушал, сделали бы честь самым образованным людям. Сначала Государь получил образование в объеме расширенного гимназического курса (древние языки заменялись изучением минералогии, ботаники, зоологии, анатомии и физиологии, а курсы истории, русской литературы и иностранных языков были расширены), а затем, в 1885—1890 гг. — высшее, соединявшее курс государственного и экономического отделений юридического факультета университета с курсом Академии Генерального штаба. Показателем образованности стала любовь к книгам и иностранным языкам. Государь прекрасно владел немецким, французским, английским языками, несколько хуже — датским, родным языком матери. Он много читал. В семье Николая II существовала особая культура чтения. Новые книги они читали вместе по вечерам, потом обсуждали прочитанное.

Государь очень любил поэзию. В его дневнике за 1894 год на тридцати (!) страницах записаны их с Александрой Федоровной любимые стихотворения — на четырех европейских языках.

— Но ведь говорят, что Николай II оставил достаточно скучный обывательский дневник…

— Я бы так не сказал. Судите сами: «31 декабря 1894. Суббота. Тяжело было стоять в церкви при мысли о той страшной перемене, которая случилась в этом году (имеется в виду смерть отца — ред.). Но уповая на Бога, я без страха смотрю на наступающий год… Вместе с таким непоправимым горем Господь наградил меня также и счастьем, о каком я не мог даже мечтать — дал мне Аликс». «13 февраля 1895 (Александра Феодоровна на сносях — ред.). Настроение такое, что молиться очень хочется, само просится — в церкви, в молитве — единственное, самое великое утешение на земле». «14-го февраля 1904. В 9 час. поехали в Аничков к обедне и приобщились Св. Христовых Тайн. Какое утешение в настоящее серьезное время».

Мне кажется, это дневники очень верующего и живого человека.

— У Царя был определенный распорядок дня?

— Да, конечно. Согласно свидетельству его камердинера Т. А. Чемодурова, Государь вставал неизменно в 8 часов утра и быстро совершал свой утренний туалет. В половине девятого пил у себя чай и до 11 часов занимался делами: прочитывал представленные доклады и собственноручно налагал на них резолюции. Государь работал один, без секретарей и ассистентов. После 11-ти происходил прием посетителей. Около часу Государь завтракал в кругу своей семьи, однако, если прием представлявшихся Государю лиц занимал более положенного времени, то семья ожидала Государя и завтракать без него не садилась.

После завтрака Государь снова работал и какое-то время гулял в парке, где непременно занимался каким-либо физическим трудом, работая лопатой, пилой или топором. После прогулки следовал чай, и от 18 до 20 часов Государь снова занимался у себя в кабинете делами. В 8 часов вечера Государь обедал, затем вновь садился за работу до вечернего чая (в 23 часа).

Если доклады были обширны и многочисленны, Государь работал далеко за полночь и уходил в спальню только по окончании своей работы. Бумаги наиболее важные Государь сам лично вкладывал в конверты и запечатывал. Перед отходом ко сну Государь принимал ванну.

— Были ли у Николая II какие-то увлечения? Что он любил?

— Он любил историю, особенно — русскую. У него были идеалистические представления о царе Алексее Михайловиче, о том, что его царствование было временем расцвета Святой Руси. Я лично с этим не согласен. Но он свято верил в те идеи, в которые, по его мнению, верил Алексий Михайлович: преданность Богу, забота о Церкви, благо народа. К сожалению, Алексей Михайлович предпринял ряд мер по подчинению Православной Церкви государству, предвосхищая антицерковную политику своего сына Петра Первого.

Государь Николай II очень любил музыку, любил Чайковского. Как мы уже говорили, был очень начитанный человек, интересовался Достоевским.

В минуты отдыха Государь очень любил бывать в своей семье, проводить время со своими родственниками — прежде всего, дядей Сергеем Александровичем и Елизаветой Феодоровной. От общения с родными он испытывал чистую, невинную, неземную радость.

-Насколько успешным можно все-таки считать царствование Николая II?

— Говоря о воспитании Государя, я не отметил один существенный факт. Представления о жизни России и путях ее возможного изменения Николай Александрович получал из рук несогласных между собой учителей.

Один из его воспитателей, отвечавший за экономическое образование — бывший министр финансов Николай Христианович Бунге — ориентировал его в сторону Запада. Другой, преподававший основы права и церковную историю, обер-прокурор Синода Константин Победоносцев, считал, что необходимо держаться русских начал, прежде всего православной веры. Победоносцев с недоверием относился ко всякого рода реформам (хотя часто признавал их необходимость), считая, что внешние обстоятельства жизни меняются в результате внутреннего изменения души — ее обращения к правде, к добру, к Богу.

Бунге считал, что крестьянскую общину надо разрушить — чтобы высвободить рабочие руки для развития капиталистического производства. Победносцев был сторонником сохранения общины как хранительницы добрых обычаев русской старины — прежде всего, товарищества и взаимопомощи. Крестьянская община действительно представляла собой уникальную форму общежития и совместного ведения хозяйства, которая сложилась во многом под влиянием православной веры. В общине видно исполнение заповедей Евангелия: люди соединялись не только для совместной работы, но и для взаимопомощи. Причем, эта помощь была бескорыстной — это считалось нормой общественной жизни.

Но Государь в силу отмеченных выше особенностей, воспринимал, что и тот и другой его воспитатель отчасти правы. Таким образом, в его мировоззрение было заложено некое противоречие.

А дальше было хуже. Это очень хорошо описывает А. Солженицын в «Красном колесе»:

«Один одно говорил, другой — другое, и приходилось созывать совет, чтобы разобраться, — и все равно разбираться было невозможно. То Витте предлагал создать комиссию по крестьянским делам — и молодой Государь соглашался (Витте почти спас жизнь отцу, отец очень любил его, да и Бунге говорил все то же — а Бунге был воспитатель). Приходил Победоносцев, указывал на вздорность этой затеи — и Государь гасил. Тут Витте присылал толковую записку о крайней необходимости комиссии — и Государь на полях полностью соглашался, убежденный. Но приходил Дурново настаивать, чтобы комиссии не было, — и Николай писал «повременить"…

…Вот это и было в роли монарха самое мучительное: среди мнений советников избрать правильное. Каждое излагалось так, чтобы быть убедительным, но кто может определить — где правильное? И как было бы хорошо и легко править Россией, если бы мнения всех советников сходились! Что бы стоило им — сходиться, умным (хорошим) людям — согласиться между собой! Нет, по какому-то заклятью обречены они были всегда разноголосить — и ставить своего Императора в тупик…».

— А сам царь не пытался вникнуть в спорные вопросы?

— Во-первых, он был очень загружен канцелярской работой. Его подписи требовались на многих бумагах. У него была такая ответственность за то, что он делает, что он не мог перепоручить этого никому. А потом он думал, что ему не надо вдаваться в подробности, если есть люди, которые на это поставлены, специалисты в своей области, которые найдут верное решение. А специалисты перечили друг другу, затевали интриги.

— А были какие-то успешные начинания? Столыпин?

— Столыпин был величайшим патриотом России, настоящим рыцарем. Но, к сожалению, это был человек западнических убеждений. «Либеральные реформы и крепкая государственная власть» — такой был его лозунг. Столыпин стоял за разрушение общины, которая, по его мнению, тормозила свободное развитие России. Однако ведь именно в общине, в условиях совместного перенесения трудностей и ответственности друг за друга удобнее всего было исполнять, по слову апостола Павла, «закон Христов» (Еф. 6, 2). Не говоря о том, что в условиях Нечерноземья и Русского Севера крестьянская община представляла собой единственно возможную систему хозяйствования. Простой народ, в основном, воспринимал усилия Столыпина по разрушению общины очень болезненно — это было для него лишнее доказательство, что правительство против простых людей. Это готовило революцию.

Другое дело, конечно, что народ мечтал избавиться от своих угнетателей, заполучить помещичью землю и устроить в своей общине счастливую земную жизнь. В надежде на это крестьяне бунтовали и во время революции 1905 года, когда стихийно, без всякой помощи революционеров возник целый ряд крестьянских республик. Из этих же побуждений крестьяне поддержали большевиков, пока те не ввели продразверстки. Но ведь после окончания Гражданской войны большевики все вернули, и народ действительно в деревне зажил счастливо. До конца 20-х годов их никто не трогал, они сами собой управляли. И все уже забыли, что путь к этому шел через кровь, через предательство своего Царя, через убийства помещиков и грабежи их имущества. К добру это не могло привести, и неслучайно все кончилось жесточайшей коллективизацией (которая, конечно, была пародией на общинность) и гибелью крестьянства как класса.

Неслучайно и то, что общинный дух сейчас существует только в бандитской среде: взаимопомощь, общая касса, «за товарища погибай"… Это все потому, что русский человек ради спасения своей общинной традиции пошел на преступление.

Что же касается начала XX века, то Столыпин заблуждался, а Государь верил ему — потому что его воспитывал приверженец тех же убеждений Бунге и потому что Столыпин был такой патриот. Была необходима государственная помощь традиционному российскому хозяйствованию, но ее никто не осуществлял.

— Иногда возникает такое ощущение, что царь Николай с людьми общаться не умел? Был скрытный человек?

— Не умел общаться? Это как раз наоборот. Николай II был очень обаятельный человек. Во время посещения павильона русских художников на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде, Государь буквально всех очаровал. Вот что пишет один из организаторов художественной выставки князь Сергей Щербатов: «Его простота (чуждая многим членам семьи Романовых), ласковый взгляд незабываемых серых глаз <…> оставили память на всю жизнь. Очень многое было в этом взгляде: и желание довериться, поверить до дна говорящему с ним, и печаль, некая тревога при кажущемся достойном спокойствии, быть на страже, не сделать «гафа», и потребность скинуть все это и отнестись просто к человеку — все это чувствовалось в прекрасном, благородном <…> Государе, которого, казалось, не только заподозрить в чем-либо плохом, но и обидеть чем бы то ни было, было преступлением…».

Историку Михаилу Назарову принадлежит интересное и отчасти очень точное сравнение Государя с князем Мышкиным.

Вместе с тем в детстве Государь был очень непосредственный, живой и даже вспыльчивый ребенок. Но он научился бороться со своей вспыльчивостью, приобрел удивительное самообладание и ровность души. Трудно представить, чтобы он мог на кого-то кричать.

— Оппозиция честила его вовсю. Почему он позволял это, чего никто из тогдашних правителей не допускал?

— Он был очень терпим и был удивительно доброжелательный человек. Таких людей сейчас нет. Кому посчастливилось общаться с представителями русской эмиграции, русскими, воспитанными вне России (такими, как например, владыка Василий (Родзянко), о. Александр Киселев), могут представить, что это значит, когда человек доброжелательный. На нас же на всех проклятие агрессии, зла. Мы удивительно недобрые люди.

После революции 1905 года Государю предлагали уничтожить несколько сот революционеров. Но он это не разрешил. Человек подвержен действию зла, но он может покаяться, совершенно по-христиански считал Государь.

— В какой области он был особенно талантлив?

— Он очень любил военное дело. Он был в своей среде в армии, среди офицеров. Он считал, что это самое главное дело для Императора. И не был солдафоном ни в коем случае.

— А насколько он компетентным военным был? Участвовал ли он в принятии стратегических важных решений?

— В Первой мировой войне до того, как Государь в августе 1915 г. взял на себя верховное командование, был совершен ряд ошибочных действий. Великий князь Николай Николаевич, бывший тогда командуюшим, бросил в пекло первых дней войны весь унтер-офицерский (сержантский) состав. И всех опытных людей, ветеранов предыдущих кампаний, тем самым фактически погубил. Известно, что без унтер-офицеров армии не существует. Совершено это было не по злому умыслу, а из-за отсутствия компетенции. Вкупе с другими просчетами это привело к весеннему отступлению 1915 года, когда Николай Николаевич впал в истерическое состояние, в присутствии Государя катался по дивану, плача. Государь не считал себя военным гением, но все-таки, имея военное образование, и понимая, что ответственность, в конце концов, на нем лежит, взял в свои руки верховное командование. При нем таких ошибок не было. При нем был Брусиловский прорыв 1916 года, планировалась наступательная операция весны 1917, которой помешала революция.

Государь обладал значительным личным мужеством, что немаловажно для военачальника. В ноябре 1914 года, после неожиданного вступления Турции в войну, он посетил пострадавший от турецкой бомбардировки Севастополь, а затем на корабле отправился в Батум, хотя был предупрежден, что это небезопасно — на море господствовали турки. Но Государь хотел показать, что Черное море наше — и этим весьма ободрил моряков. Потом на Кавказе он ездил на передовую, где вручал солдатские награды. Я думаю, такие примеры можно еще привести.

— А нельзя было бы вообще избежать этой войны?

— Государь не мог не ввязаться в войну. Он считал, что он как Император Российской православной империи обязан заботиться о православных на Балканах (и, действительно, он много заботился). И тогда он не мог не помочь Сербии, которая была невероятно унижена ультиматумом Австрийской империи. После убийства боснийскими сербами-террористами эрцгерцога Франца-Фердинанда (который, к слову сказать, был потенциальным другом России и считал, что с Россией нельзя воевать) Австрия потребовала введения на территорию Сербии своих войск для контроля действий сербской общественности и выявления террористов. Это то, что сейчас делает Америка…

Сербия не могла принять такой ультиматум, а Россия не могла ее в этом не поддержать. Однако убийство эрцгерцога было спланировано офицерами сербского Генштаба, которые находились под влиянием французских политических кругов, жаждавших реванша за унижение во Франко-Прусской войне, стремясь отобрать у Германии обратно Эльзас и Лотарингию. Они, конечно, рассчитывали, что Государь, их союзник, как человек долга, не может не защитить Сербию, Германия — союзница Австрии, — на него нападет, и тогда и Франция вступит в войну. Так все и получилось.

— То есть, он просто попался в ловушку?

— Да, можно так считать.

— А вообще, насколько Государь попадал под случайное влияние?

— Под влияние, конечно, попадал. Только это было не случайное влияние, а доверие людям, облеченным полнотой власти или вообще простым русским людям, как например, Распутину.

Государь всегда считал, что народ наш живет строго по заповедям, имея настоящую веру. От Христа отступила интеллигенция, которая во время революции 1905 года увлекла за собой доверчивый народ. Так получилось, что именно во время революции 1905 г. Государь знакомится с Распутиным. Это было для него спасительной отдушиной: вот, из народа пришел пророк, который поддержит его и поможет ему управлять Россией, в согласии со своим народом.

Распутин, простой крестьянин, запросто пришел во дворец помолиться о наследнике, принес иконку Симеона Верхотурского, народного святого. Государь воспринял это как показатель народной веры в Царя. Интеллигенция от престола отшатнулась, впала в отступничество, а народ остается добрым, верующим, верным Царю.
Известно, что Распутин вначале вел греховную жизнь и от этого тяжело болел. Но по молитве у мощей как раз святого праведного Симеона Верхотурского он исцелился, после чего покаялся и стал вести благочестивую жизнь. Потом же, попав в Петербург, Распутин не устоял перед греховным соблазном и низко пал. Дело в том, что у него не было духовного руководителя. Он кого-то считал своим духовником, но на деле не слушался его, а слушал только себя и был из-за этого подвластен действию своих страстей. Совершив грех, Распутин с ужасом обнаружил, что он не хочет грешить, но против воли совершает грех. Если бы был духовник, он пришел бы, покаялся и получил прощение, но ничего этого не было. И Распутин изобрел теорию, согласно которой, не согрешишь — не покаешься. Только когда согрешишь, почувствуешь сладость покаяния. Ясно, что это прелесть.

Государь же об этом ничего не знал. Сведения об этом стали поступать от людей, которые настроены против царя, от той же либеральной интеллигенции, которая желала переменить власть. Государь считал, что это выдумки врагов престола. Поэтому даже когда люди духовные — в том числе и Елизавета Феодоровна — стали говорить ему о Распутине, Государь им не верил.

В круг царской семьи ввел Распутина епископ Феофан (Быстров), тогда еще архимандрит. Когда он увидел, как переменился Распутин, он попытался уговорить его покаяться. Но Распутин не послушал его, тогда владыка Феофан обличил Григория перед другими людьми. Распутин стоял на своем, не желая каяться, и тогда епископ Феофан обо всем сказал Царю, но Царь ему не поверил, посчитав, что он попал под влияние либеральных кругов.

Феофана сослали в Астрахань, потом перевели в Полтаву.

Распутин — и символ русского народа того времени, и символ веры в народ Царя. Ведь, как и Распутину, Государь безгранично верил в русский народ. А этот народ этот жил уже давно фактически без Бога, только формально оставаясь православным. Катализатором процесса расцерковления стала Первая мировая война. Народ ведь привык молиться обрядово: мы даем Богу на какое-то время наше внимание, молитву, а Он нам за это должен дать благоденствие, помощь в земных делах. И что получается, молились мы на войне Богу, чтобы скорее победить и разъехаться по домам, а Господь, получается, не помог. Зачем, спрашивается, мы молились?

Значит, надо самим, без Бога, распорядиться своей судьбой.

И в это время, в начале 1917 года стал осуществляться заговор против Царя со стороны думцев и некоторых генералов. Сначала от Николая II отреклись все родственники и военачальники: все командующие фронтами и флотами (кроме адмирала Колчака) и все Великие князья прислали ему в Ставку телеграммы, что отречение необходимо. Видя всеобщую измену тех, на кого он прежде всего надеялся, в ком видел опору и славу России, Государь испытал страшное потрясение и вынужден был принять роковое решение об отречении, записав в дневнике: «кругом измена, трусость и обман». Тогда уже отрекся и народ. Ликование на фронте было повсеместное, как на Пасху — это вы в любых воспоминаниях прочтете. Между тем шла Крестопоклонная неделя Великого Поста. То есть люди искали земной радости без Креста.

Известно, что, когда к власти пришло Временное правительство и отменило обязательные богослужения на фронте, в храмы стало ходить только 10% солдат.

— То есть отречение было оправдано? Другого выхода не было?

— Да. Иначе, началась бы Гражданская война. Видя всеобщее отступление, Государь почел за благо отречься. На самом деле, вы видите, это народ от него отрекся. Известно, что прислали известия о готовности встать на сторону Царя только два человека — хан Нахичеванский, мусульманин, глава Дикой дивизии, и генерал Федор Артурович Келлер, по происхождению немец. Эти люди себя чувствовали больше русскими, чем русские люди.

Если бы Царь сказал: «нет, я не отрекаюсь», то эта Дикая дивизия пошла бы против русских частей. Государь не хотел кровопролития. Он считал, что если есть правительство, которое берет на себя управление страной и обязуется вести войну до победного конца, то пусть оно управляет — ради победы. Главная цель была тогда победить немцев. На весну 1917 года было намечено наступление, совместно с союзниками. Оно должно было привести к разгрому кайзеровской Германии, но оно не состоялось, потому что Февральская революция привела к падению дисциплины, произошли массовые убийства офицеров. Армия перестала быть армией.

— Можно ли сказать, что несмотря на все благие намерения, правление было провальным и привело в результате к катастрофе?

— Все к этому шло. Государь и его окружение, да и большая часть страны жили, как в двух разных мирах, разных градах, по слову блаженного Августина: Граде Божием и граде мирском. В первом, где находился Государь были любовь, радость, мир, упование на Бога, в другом — разделение, гордыня, безверие. Люди совершенно не понимали Литургию, не понимали смысла Святого Причастия, для них это был тяжелый долг. Они старались как можно реже причащаться Святых Тайн. Этим все учение Христово было искажено. Каждый тянул на себя. Подобно строителям Вавилонской башни, русские люди потеряли согласие между собой. Революция — это был закономерный итог.

Крах был предрешен. Но это был спасительный крах. Господь как бы сбросил маски со всех участников этой драмы, и открылось кто есть кто на самом деле. И когда Государь увидел, что все кругом не так, как он представлял, что народ у нас уже давно не православный, а расхристанный, страшный народ, — он не отрекся от своей России (хотя она от него отреклась), он не сошел с ума, не наложил на себя руки, не бежал из заключения, когда предоставилась такая возможность, — но предпочел быть со своей страной до конца. Видно было, как во все последние месяцы своего заключения он вместе со всеми родными готовился к мученичеству, подкрепляя себя чтением святых отцов и молитвой.

У отца Александра Шмемана в «Дневнике» есть замечательные слова по поводу чеховского рассказа «Архиерей». Молодой, сороколетний архиерей умирает в Великую Субботу на руках у своей престарелой любимой матери. И вот слова Шмемана:

«Тайна христианства: красота поражения, освобождение от успеха… «Скрыл сие от премудрых"… Все в этом рассказе поражение, и весь он светится необъяснимой, таинственной победой: «Ныне прославися Сын Человеческий…» (Ин. 13, 31).

Беседовал Андрей КУЛЬБА

http://www.nsad.ru/index.php?issue=38§ ion=11&article=578


Каталог Православное Христианство.Ру Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика