Многие «христианские» авторы сознательно стремятся изолировать себя и читателя от внешнего мира
Более ста лет назад Антон Павлович Чехов дал точную характеристику персонажу, чье имя стало нарицательным для обозначения человека, трусливо и опасливо относящегося к миру: «У этого человека наблюдалось постоянное и непреодолимое стремление создать себе футляр, который уединил бы его, защитил бы его от внешних влияний. Действительность раздражала его, пугала, держала в постоянной тревоге, и, быть может, для того чтобы оправдать эту свою робость, свое отвращение к настоящему, он всегда хвалил прошлое и то, чего никогда не было». К сожалению, читая современную православную литературу, можно заметить, что «футлярность» — непременная черта нашего русского «христианства». По крайней мере многие авторы сознательно стремятся изолировать себя и читателя от внешнего мира, где царят «блуд», «ересь», а главное — вот-вот придет Антихрист. Этого «долгожданного гостя» ждут с особым нетерпением и страхом и в недавно вышедшей «православной антиутопии» Юлии Вознесенской «Путь Кассандры, или Приключения с макаронами». В своем предыдущем романе «Мои посмертные приключения» его героиня прошла мытарства, по дороге разделавшись со всеми бесами с помощью дедушки священника, ангела-хранителя и нательного крестика, а потом ненадолго попала в рай. В последней книге предлагается уже откровенная «клюква», отражающая стереотипы «православных», которые кочуют из одного издания в другое («Россия перед вторым пришествием», «Антихрист в Москве», «Православные чудеса последнего времени»). Содержание «шедевра» Юлии Вознесенской основано на сознательном противопоставлении России и Европы, столь милом многим «патриотам». Причем на Западе уже правит Антихрист, а в России восстановили монархию, и царь-батюшка с помощью дивеевской «канавки» спасает всех православных. Злобное мировое правительство вовсю клонирует людей, промывает им мозги и распускает нелепые слухи о том, что происходит за большой стеной, которой Европа отгородилась от остального мира. Произошли всевозможные катаклизмы, люди приняли печать Антихриста, носят пластиковые комбинезоны, едят синтетическую пищу, проповедуют эвтаназию. Главная героиня Кассандра сперва живет на Западе, но затем едет в гости к бабушке, встречает там монахинь из России и отвозит в их обитель макароны, по дороге знакомясь с Леонардо — молодым человеком из Италии, владельцем небольшой макаронной фабрики. Через некоторое время девушка попадает в исправительную колонию, где ее пытаются превратить в «последователя Мессии». Эта часть романа, пожалуй, наиболее близка к классической антиутопии: заключенные делятся на «пчел» и «ос», первых постоянно бьют током за малейшую провинность, они должны работать, есть и спать в буквальном смысле под стеклянным колпаком, им запрещено разговаривать друг с другом, заключенные постоянно пишут доносы, получая за это маленькие поблажки, а отступников «осы» отправляют на съедение собакам. Зато в России XXI века такого быть не может! Там царит «благолепие», освященное монархией. Православные монахини — образцы добродетели: они практически полностью обеспечивают себя, но бытовые трудности, в частности отсутствие муки, приводят к тому, что им приходится использовать макароны для выпечки хлеба и просфор. Обитель изображается здесь в виде островка, где поют, молятся, ставят свечки. Единственное, что абсолютно отсутствует, — упоминание о Христе. Все силы сосредоточены на том, как сохранить собственный мирок от посещения слуг Антихриста, которые, понятное дело, не дремлют. Живущие здесь инокини и миряне сохраняют добрые старые традиции — даже в эпоху гонений они не позволяют женщинам ходить в брюках и стараются, чтобы Кассандра помогла им «за послушание». При этом они нежно любят всех приходящих и трудящихся «во славу Божию». За что удостаиваются от автора эффектного сравнения с необходимым в доме прибором: «этакие ходячие трансформаторы Божией Любви: получают сверху и тут же распространяют во все стороны». Между тем «трансформаторы любви» нисколько не заботятся о том, чтобы хоть как-то откликаться на запросы окружающего мира. Пассивность, оправданная царством злых сил, заставляет их переложить все ответственные решения на мирян: «водитель дядя Леша» и Кассандра оказываются теми людьми, благодаря которым насельницы уходят в безопасное место в горах, оставляя главную героиню одну в своей обители «на растерзание» слугам Антихриста. Девушка целую неделю «прикрывает» монахинь и имитирует бурную жизнь: зажигает свечи во всех келиях и церквах, звонит в колокол. После целого ряда приключений и испытаний произведение оканчивается возвращением Кассандры в тот же монастырь и венчанием с ее воздыхателем Леонардо, который оказывается католиком. Из текста непонятно, перешел ли он в православие или ему было позволено остаться в лоне «Церкви-сестры»? Однако «счастливый конец» наводит на грустные размышления. Дело даже не в том, что действия «монахинь» и «антихристиан» абсолютно схожи по своей сути. Если убрать всю псевдорелигиозную символику, то можно увидеть, как «ритуал» убивает все живое и свободное по обе стороны стены. И там и тут люди абсолютно уверены в своей правоте. Одни славят тоталитарную власть и бьют током тех, кто не хочет соответствовать требуемым стандартам, другие к месту и не к месту восклицают «Слава Богу» и с упоением вспоминают о том, как все хорошо было раньше — в добром XX веке. Вся книга пронизана духом несвободы и страхом перед будущим. Но в таком случае Антихрист уже пришел, и Россия не стала исключением: сегодня борьба с дьяволом стала центром жизни некоторых иноков, которые озабочены лишь собственным спасением и сооружением новых футляров. Это типичная черта любого фанатика или неофита. Как написал один современный публицист Георгий Дублинский: «Душа неофита крепка, как гранит, и глуха, как гроб». Конечно, в этих словах есть некоторое преувеличение, но то спокойствие и невозмутимость, с которыми и «положительные» и «отрицательные» персонажи православных текстов рвутся к победе над воображаемым врагом, свидетельствуют о полнейшем равнодушии к реальным человеческим проблемам: принять другого, почувствовать его боль. Поэтому в этом и других произведениях так натянуты и нудны диалоги, а духовное «перерождение» Кассандры сопровождается лишь сменой «коробочки» или «этикетки». Конечно, это только литература, но и благочестивые брошюрки поют и воспевают «господина Беликова», холят и лелеют его невротический страх и безудержную агрессию. Идеальный герой этих авторов — воинствующий невежда, готовый ответить на все вопросы. Он уверен в «духовнике», который никогда его не подведет. В результате в реальном мире возникает «ботаническое богословие», когда на вопрос, почему до Преображения нельзя есть груши, но можно есть персики, «футляр» произносит: «Груши — семечковые, а персики — косточковые». В этой фразе — «закон и пророки» бытового православия.
