О православных «ваххабитах» и терпимости к иноверцам
Россия столкнулась с проявлениями новой тактики международного терроризма в Чечне, где уже почти десять лет идет тяжелая война. Но настоящая дискуссия о межнациональных и межконфессиональных противоречиях, которые оборачиваются большой кровью и способны обратить человечество в тотальный страх, на страницах «Известий» началась после терактов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года. Мы касались разных тем — от права граждан на легальное владение оружием в целях самозащиты («Господин Маузер». Олег Осетинский. 16.07.2002, «Добро пожаловать, господин Маузер». Форум «Известий». 03.08.2002,"Довольно раба". Страница «Тенденции». Олег Осетинский. 09.01.2003) и взаимодействия религиозных догматов с правилами светского государства («Платочки белые». Георгий Бовт. 03.08.2002, «Платочки белые велено снять» Георгий Бовт. 27.08.2002,"Платок раздора, платок мира". Форум «Известий». 14.09.2002) до фашизации России на фоне признаков усиливающегося противостояния исламской и христианской цивилизаций в мировом масштабе («Если бы я был бен Ладеном». Политический памфлет в 4 частях. Страница «Тенденции». Олег Осетинский. 13.09.2002, 26.09.2002, 3.10.2002, 10.10.2002, «Я не хочу быть бен Ладеном». Форум «Известий». 28.09.2002, «А не депортировать ли чеченцев на Луну?» Страница «Тенденции». Лидия Графова. 17.10.2002, «Война с исламом может расколоть Россию». Страница «Тенденции». Евгений Примаков. 05.11.2002, «Фашизм крепчал». Александр Архангельский. 03.12.2002, «Чистота крови». Форум «Известий». 14.12.2002). В этой дискуссии принял участие и известный публицист диакон Андрей Кураев, чья статья «Как бороться с терроризмом без спецназа», опубликованная 13 ноября 2002 года, вызвала множество читательских откликов. Сегодня Андрей Кураев в продолжение этой дискуссии обращается к еще одной принципиально важной теме — как преподавать религиозные ценности детям, чтобы воспитывать в них уважение к инородцам и иноверцам, а не желание убивать. Перспектива введения в школах предмета «основы православной культуры» вызвала бурную дискуссию: ток-шоу, открытые письма, пикеты… Мне бы хотелось выйти из круга привычных доводов и возражений. И поставить вопрос иначе: а разве есть выбор? Слишком радикально может религия калечить судьбы людей, чтобы эта сфера жизни оставалась без общественного и государственного надзора, контроля, оценки. Неужели для общества все равно — какие уроки и какой веры получают дети? И из Библии, и из Корана можно вырастить «богословие любви», а можно сконструировать «богословие ненависти». От толкователя зависит, сделает ли он лейтмотивом своей проповеди призыв «иди и убей» или же призыв к миру. Ваххабиты и «опричники» История преподносит неожиданные сюрпризы. Ну кто бы мог подумать, что в начале XXI века судьба человечества окажется в руках богословов? А это и в самом деле так — правда, с тем уточнением, что речь идет о богословах мусульманских. Исламская умма (церковь) устроена иначе, чем православная или католическая общины. Умма управляется учеными; личное образование значит больше, чем прохождение через церемонию посвящения. Голос ислама — это голос улемов, знатоков богословия. От них сегодня зависит, как будет истолкована кораническая заповедь джихада. От них зависит, приложат ли они высокое имя «шахида» (мученика) к террористам, взрывающим себя вместе с детьми «неверных», или же назовут террористов террористами, самоубийцами и убийцами детей… Исламские лидеры России политкорректно считают, что терроризм от имени ислама есть прежде всего терроризм и потому по сути своей есть антимусульманская деятельность. Но есть и иная позиция. Неуютно, конечно, жить в мире, в котором о твоей жизни ведутся такие дискуссии, но еще хуже было бы, если б этих дискуссий вовсе не было и исламский мир сохранял средневековую монолитность мнений. Но должны ли мы быть просто зрителями? Или же можем принять в этих дискуссиях участие? У государства есть весьма простой путь: создать условия, чтобы в российском школьно-информационном пространстве звучали голоса тех, кто дает исламу миролюбивое толкование, и ограничивать проповедь тех мусульман, которые настроены воинственно. Однако нечестно было бы не замечать, что «ваххабиты» есть и среди православных. Сами себя они любят называть «опричниками». Вот сказочка новых «опричников»: «…И тут очнулись русские люди, обрадовались, помолились Богу и Он дал им Грозного Царя. Теперь на том Царстве Грозный Царь всех колдунов и вещунов на кострах сжигает. Конец и Богу слава!» (Сергиев Посад. Православно-патриотический вестник. 2001, № 16) Вот их песенки: «…И не будет зоны, лагерей и тюрем, все враги России будут казнены. Мы врага настигнем по его же следу и порвём на клочья, Господа хваля…» (Жанна Бичевская). Вот их пресса: «Верим, что придет время и христопродавцев будут попросту убивать на улицах тяпками и кастрюлями» (Иркутский казак, 2001, № 6). Тут уж впору взмолиться: избави, Господи, Православие от таких «защитничков» — а с сектантами мы тогда и сами справимся… Энтузиасты «православной» педагогики Есть печальный социологический закон: один хулиган испортит настроение целому автобусу. Человек с сумасшедшинкой всегда активнее обычных людей. Спроецируем этот закон на отношения школы и Церкви. Разрешает российское законодательство вести религиозное преподавание в школах? Да. Предписывает ли законодательство контроль религиозной организации над тем, что преподается от ее имени в госшколе? Нет. В итоге именно «люди с сумасшедшинкой» нередко оказываются рядом с детьми. Это ведь только антиклерикальная пропаганда утверждает: наши батюшки такие ревностные проповедники, что спят и видят — как бы им «затащить в церковные сети нашу молодежь». Не рвутся священники в школу. С интересом в ее сторону посматривают только те, кто до своего прихода в Церковь получил университетское образование (и чаще всего — педагогическое). Но такие священники никак не составляют большинства. В русской традиции «хороший батюшка» не обязан быть «златоустом». Наиболее ценим не тот батюшка, который хорошо говорит, а тот, который хорошо слушает. Кроме того, человек традиции привык к спокойному, плавному течению жизни. Он не стремится весь мир переделать под свою веру и под свой вкус. Опасен бывает неофит: он сам недавно поменял взгляды, а потому ему кажется, что и в других людях он способен произвести такую же перемену. Желание хорошее. Вот только не всегда такой энергичный проповедник сам понимает — в чем именно должна состоять та перемена, которую он стремится произвести в жизни встреченных людей. «Что значит быть христианином?» Ответ на этот вопрос может оказаться довольно шокирующим. В одной из школ Красноярского края в декабре 2001 года дети высыпали на меня гору своих недоумений: оказалось, что на уроках Закона Божия в них пробуют вложить полную энциклопедию православных суеверий. Им уже поведали, что ИНН есть печать антихриста, что собака уносит из дома благодать, что Иван Грозный и Григорий Распутин — святые люди. Наконец, им сообщили, что люди перед всемирным потопом носили с собою фляжки с водой (и это было знамением того, что мир скоро потонет), а сегодня модно носить с собой зажигалки — и это знак того, что мир скоро сгорит… Вещали им эту ахинею дипломированные учительницы! Диплом-то у них настоящий. А вот приложить свои навыки критически-проверяющего мышления к проверке церковных сплетен они не решились. И в итоге к детям понесли бесцензурную дурь. Вот образчик той бесцензурной «православной» педагогики, с которой «энтузиасты» приходят к детям: Мальчик к батюшке пришел И спросил со вздохом: — Что такое «хорошо» И что такое «плохо»? Что такое ИНН? — Нет у нас секретов: ИНН — духовный плен, Надо помнить это. В зону нас шенгенскую Втягивают споро, Как в смолу геенскую. Скоро, очень скоро Ни купить, и ни продать Невозможно будет — Как же станут жить тогда На планете люди?.. Завершается этот длинный рассказ так: …Мальчик радостный пошел, И решила кроха: «С Богом — очень хорошо, С ИННом — плохо!» Было бы бессовестно сказать, будто все (или даже большинство) те педагоги, что сейчас преподают Закон Божий, несут такие откровения детям. Но и не видеть проблемы нельзя. Принцип двойного контроля Проблема состоит в том, что нынешняя форма взаимодействия школы и Церкви дает возможность «опричникам» от имени Православия входить в школы. Но не дает детям возможность узнать об ином понимании Православия, независимом от взглядов местных приходских активистов. О том, которое и породило великую и светлую православную культуру. Выбор ведь очень простой: или мы оставляем людей (и маленьких, и больших, и детей, и учителей) наедине со стихией религиозной иррациональности, в мире бескультурья, в мире примитивнейших религиозных и магических практик, которые сегодня проповедуются на каждом углу, — или мы даем им возможность прикоснуться к традиции человеческой мысли на религиозные темы. Когда речь шла о втаскивании в школу программ сексуального образования, то педагоги-новаторы причитали: «Ну как же дети будут об этом узнавать в подворотне?! Давайте мы их просветим!» Но когда речь идет о духовном образовании — то они же оказываются против! Я, напротив, считаю, что эту часть человеческой жизни нельзя оставлять во власти стихии. Если Россия не желает быть растерзанной в межрелигиозных столкновениях, не желает платить судьбами своих детей за душевные болячки тех или иных религиозных активистов, то она должна взять под свой контроль ознакомление детей с основами религиозной культуры. Как православной, так и мусульманской. Слишком многими ниточками Церковь уже связана с российским обществом, а потому наши болячки уже начинают угрожать и совсем сторонним людям. Если рассуждать логически, альтернативой (то есть отрицанием) «основ православной культуры» является — «Без-основательное не-православное бес-культурье». Одно из проявлений бескультурья — религиозный экстремизм. Для того чтобы в государственной школе не несли чепуху, прикрываясь православием, я полагаю, необходим двойной контроль. С одной стороны, церковь должна нести ответственность за то, кого она посылает в школу. С другой стороны, государство не должно бросать бедных неофитов-учителей в поток бурной, современной информации, оно должно помочь освоить культуру мысли на религиозные темы. Как не потеряться в Церкви Вот и произнес я это проблемное слово: «неофит», «новообращенный». Есть — основы православной культуры. Есть ее вершины. И есть реальная многомиллионная православная Церковь. Совпадают ли эти три круга? К сожалению, нет. Немалое число людей, живущих церковно-приходской жизнью, изрядную толику своего ума и своего сердца держат в еще-не-воспитанном и непреображенном состоянии. Усвоение культуры православной жизни предполагает обретение умения жить в Церкви. Не просто войти в нее, не просто обратиться. Но именно — жить. Когда человек входит в мир Церкви, в нем естественно поселяется всеверие. Он переживает кризис: прежнее всецелое отторжение сменяется всецелым же принятием. Это нормально. Эта готовность есть признак нормального духовного становления. В этом покаянном кризисе и профессор светских наук должен понять, что ему есть чему поучиться у самой простенькой прихожаночки. Но со временем из этого всеприятия вырастает серьезнейший кризис: в мире, в котором все равновелико и равноценно, теряется ориентация. Когда все небо одного цвета — по нему невозможно ориентироваться. Если считать равноценными советы старшей дежурной по третьему подсвечнику и слова апостола Павла; советы известной всему городу «тайной монахини» и слова Патриарха; анонимную листовку и творения св. Иоанна Златоуста — то голова очень быстро закружится в этом равноосве (я)щенном мире. Чтобы избежать этого головокружения — необходимо со временем поставить вопрос о критериях истинности, о том, в какой иерархии соотнесены между собой различные источники церковного слова… У меня и сегодня нет какой-то вполне отчетливой и ясной «методы» уяснения церковной истины. Православие устроено сложно. Как и всякий нормальный живой организм. Но, во всяком случае, за 20 лет моей жизни в Церкви у меня выработалась стойкая антипатия к расхожей формуле «святые отцы учат» («святии отцы рекоша») — особенно когда с нее начинают свою оценку какой-нибудь вполне модерновой и современной проблемы… Пока я не увижу конкретной ссылки на конкретный текст того или иного Отца и не выясню, действительно ли этот текст имеет тот смысл, который ему навязывает пересказчик, а также не узнаю — был ли поддержан его голос другими Отцами Церкви, до тех пор я предпочту воздерживаться от согласия с этими слишком обобщающими и потому анонимными тезисами. В былые годы нерадивые (или ироничные) студенты-технари на экзамене по идейным предметам бойко рапортовали «Карлмарксфридрихэнгельс писал». Экзаменатору приходилось разлеплять эту спайку… Вот так и сегодня надо учить людей не отождествлять случайно услышанное ими мнение с церковным учением. Для этого и нужна церковная воспитанность. Чтобы не множить ряды «ваххабитов», надо объяснять человеку, что мир каждой из религий внутренне непрост. Основы православной культуры — это, в частности, рассказ о том, как не потеряться в Церкви. Это рассказ о сложности. И о том, что даже святые не всегда были согласны между собою. И о том, что не надо и сегодня бояться дискуссий. Предупрежденный об этой сложности человек поостережется ломать свою судьбу о совет случайно встреченного монаха, призвавшего (ввиду наступления «последних времен») разрушить обычную колею жизни, семью, бросить работу или институт. Человек, знающий основы православной культуры, готов к тому, чтобы при встрече с такими наставлениями хотя бы про себя сказать: в Церкви есть и иные мнения по этим вопросам. Но тот, кто знает, что в его собственной традиции есть разные мнения, поостережется и при встрече с глупостью, сказанной носителем другой традиции, сразу поставить знак равенства между этим «ваххабитом» и той традицией, от чьего имени тот ваххабитствует. Человек, знающий, какие глупости способны говорить его единоверцы, сможет воздержаться от того, чтобы отождествить глупость, сказанную иноверцем, с этим иноверием как таковым. Значит, он будет осторожен и в своих реакциях на инаковерие. Значит, и с этой точки зрения «основы православной культуры» — это лекарство от экстремизма. Государственно выверенный учебник по «Основам православной культуры» — это превентивный образовательный удар против экстремизма.
