 |
| Русский дом | Надежда Ильичева | 17.11.2006 |
 |
| Преподобный Иов Почаевский |
Еду туда через Чернигов и Киев, чтобы трудным паломничеством вымолить Божию милость. Чернигов — удивительный город. Совсем не большой, но не провинциальный. Он сохранил величие древней столицы Владимира Мономаха. Здесь стоит построенный им в XI веке храм, и палаты, в которых он жил. Они хранят, это чувствуешь, его могучую силу. Мономах держал своим авторитетом всю Русь, северную и южную, в едином государстве. Он основал Владимир на Клязьме, вторую столицу Руси, где дело объединения и укрепления государства продолжил его внук, св. Андрей Боголюбский.
Из трамвая, на котором я хотела доехать до Борисоглебского монастыря, чтобы приложиться к мощам преподобного Феодосия Черниговского, пришлось выйти, потому что у меня не было украинских денег на билет. На остановке встретила иеромонаха: «О чём печалишься, матушка? Вот он, монастырь. Иди прямо. Приложись к мощам, исповедуйся, а завтра утром — память преподобного Антония Киево-Печерского. Литургию будут служить, — это бывает только раз в году, — прямо в пещерке, где жил преподобный Антоний. Там я тебя причащу». — «А где же мне ночевать?» — «Пойдёшь в женский Елецкий Троицкий монастырь. Скажешь, отец Иван прислал». Я давно знаю, что во время паломничества попадаешь как бы в другой мир. С тобой происходят невероятные в обычной жизни вещи.
Вспоминаю, что преподобный Антоний действительно уходил из Киева в Чернигов, чтобы вразумить Великого князя Святослава, изгнавшего своего брата Изяслава из Киева. Тот привёл поляков на Русь. Начались междоусобные войны. Из-за них многие русские люди переселялись с юга на север. Кстати, именно свт. Феодосий Черниговский в 1685 году ездил в Москву, заботясь о воссоединении южной и северной ветвей Русской Православной Церкви. Итак, первую нечаянную радость я получила ещё в Чернигове: неожиданно для себя оказалась здесь в день памяти преподобного Антония и причастилась в его пещерке.
В Киеве у меня было совсем немного времени до отправления поезда в Тернополь, город близ Почаевского монастыря. Но в Киево-Печерскую лавру сходить пешком от вокзала (а моя прабабушка ходила на богомолье к печерским угодникам пешком из Чернигова) я смогла и успела.
Вход в ближние пещеры, к мощам святых угодников, преграждал семинарист. Для нас, «москалей», выставили у входа только мощи преподобного Илии Муромца. С трудом удалось уговорить стражника позволить мне приложиться к мощам преподобного Антония, начальника всех русских монахов, — именно так написано в летописях.
В Тернополе мне надо было спросить у кого-нибудь, где найти автобус до Почаева? Но навстречу мне попадались почему-то растерянные и задумчивые люди, которые сами у меня что-то спрашивали по-украински. Наконец одна женщина объяснила, где найти автобус, и ещё грустно указала на Тернопольский кафедральный собор: «Оттуда нашего православного архиепископа, владыку Сергия, изгнали униаты, которых всего-то несколько человек, но их поддерживает местная власть. Собор теперь почти всё время на замке, потому что туда никто не ходит, а мы, православные, молимся вот в этом небольшом домовом храме архиерея. Зайдите, там сейчас служит владыка».
Я зашла. Служили литургию. Из души моей сразу ушла усталость и растерянность, — такая благодать наполняла всё пространство этой маленькой церкви, где смиренно молились изгнанные христиане со своим смиренным владыкой, не оставившим свою паству несмотря на угрозы и преследования.
Старенький автобус до Почаева был заполнен паломниками из России и Украины. Поток православных, чающих исцеления души и тела по молитвам преподобного Иова Почаевского, никогда не иссякнет. Мы ехали мимо скромных деревенек с чисто побелёнными хатками в два окошка. Такие же хатки на этом же месте, наверное, и четыреста лет назад стояли, в те времена, когда здесь подвизался святой Иов. Вдруг, среди этой почти убогой скромности, возник из-за поворота стоящий на горе величественный, огромный, царственно прекрасный монастырь. Честно скажу, у меня слов нет, чтобы описать его величие и небесную красоту. Ничего подобного я нигде в мире не видела. Какой же силой духа обладал преподобный, по молитвам которого встала эта незыблемая крепость Православия на западных рубежах Святой Руси! Народы и племена её, по суетности людской, то разделяются, то соединяются, но молитвами святых наша Церковь и вера более тысячи лет едины. А всё остальное так мелко, что почти нереально.
Символично то, что мирская фамилия св. Иова — Железо. Он воистину стал железным стержнем юго-западной Руси, своей непрестанной молитвой соединил её с Небом. А Почаевская лавра — как островок Царства Божия на земле. Монахи с христианской любовью встречают паломников, размещают в чистенькой гостинице и объясняют, что подниматься на Почаевскую гору надо с Иисусовой молитвой, непрестанным делателем которой был преподобный. Кто-то из них с улыбкой добавляет: «Подниматься трудно, зато потом спускаться будет легко».
Поднялись. Исповедались у местных старцев. Я выбрала самого доброго, седовласого отца Иоанна. Среди прочего покаялась в том, что год назад купила телевизор и теперь вечерами смотрю новости по всем каналам, как привязанная.
Батюшка сказал: «Чадушко моё, все мы сейчас люди больные. Я за тебя помолюсь. Иди с миром, завтра причастись».
На душе стало легко и светло, как в раннем детстве. Видно, и правда за меня помолились. Приложилась к стопочке Царицы Небесной. Она Сама ещё в 1240 году обошла и освятила Почаевскую гору. Её здесь видели местные пастухи. Вскоре сюда пришли из разорённой монголами Киевско-Печерской лавры монахи. Так зарождался монастырь. Через сто лет монголы ушли из юго-западной Руси, и эти земли вошли в состав могучего тогда Литовского княжества. А когда в конце XV века Литва объединилась с Польшей, начались гонения на Православие. Вот откуда берёт начало так называемая уния (попытка насильственного подчинения православных — Римскому папе) и агрессивное униатство, цель которого — насильственное окатоличивание русских. Забыв свою веру, люди стали забывать и о том, что они — русские. Поляки их называли «украинцами», т. е. людьми с окраины, без роду, без племени, обращались с ними, как с рабами. Тогда многие стали уходить отсюда в степи, в пределы юго-восточной Руси.
Преподобный Иов жил в эти тяжёлые времена. Десятилетним отроком стал монахом, в двенадцать лет — пострижен в мантию, а в 30 лет удостоен великой схимы. Он был настоятелем Дубенского монастыря и много писал в защиту Православия. Но душа его жаждала подвижнического уединённого жития. Иов ушёл на гору Почаевскую, где нашёл себе тесную каменную пещерку, в которой только на коленях можно было стоять день и ночь. И здесь непрестанно молился. Такое даже представить себе невозможно. День и ночь на коленях, в молитве.
В соборе главные святыни — стопочка Царицы Небесной и древняя чудотворная икона Божией Матери Почаевской, привезённая на запад Руси в 1559 году греческим митрополитом Неофитом. Позднее собор расширили, ныне он больше храма Христа Спасителя в Москве, и теперь в его пределах ещё две великие святыни: нетленные мощи святого Иова и та самая пещерка, в которой он молился.
О том, какого духа был преподобный, свидетельствует такой случай. По ночам он как игумен обходил всю обитель. Однажды ночью увидел вора, который хотел взвалить себе на спину мешок монастырского зерна. Преподобный помог ему поднять этот мешок и тихо напомнил об ответе, который придётся держать на Страшном Суде за воровство. Слово святых исполнено благодатной силой. Грешник раскаялся.
Святой Иов построил типографию в Почаеве, где печатали православные книги. Сохранилась до нашего времени «Книга Иова Железа, игумена Почаевского, властною его рукою написанная». Он посадил в обители прекрасный сад, существующий и поныне. В 1620 году принимал участие в Киевском Соборе, осудившем унию и решившем твёрдо стоять за Православие. Преподобный многое успел сделать в деятельном служении Церкви, не оставляя при этом непрестанной Иисусовой молитвы. Но на века благоустроив жизнь в обители, он снова вернулся в свою пещерку, где в молитве и преставился ко Господу 355 лет назад.
В пять утра в монастырской гостинице меня разбудила паломница из Москвы: «Вставайте, все уже ушли в собор. Сейчас будут спускать на лентах чудотворную икону, а потом начнётся литургия». Вчера вечером приложиться к иконе нам не удалось. Здесь такой обычай: её спускают из-под купола храма только рано утром, а через час снова поднимают вверх. Я поспешно стала собираться, а моя добрая попутчица сказала: «Позавидуешь вам, вы всю ночь спали, как дитя. А здесь такое творилось… Бесноватые визжали, кричали, ногами топали… С ума можно сойти».
Дивны дела Твои, Господи. В Москве я сплю плохо, просыпаюсь от любого шороха. А тут — топали, кричали, а я спала. Это просто милость Божия. В который раз убеждаюсь, что Бог выше сил искушение не посылает.
В соборе замечаю, что больных людей действительно очень много. У иконы — нездоровое столпотворение. Монахи суровы и молчаливы, как воины на поле брани. Приложившись к иконе и причастившись, мы пошли к мощам и к пещерке преподобного Иова. Припала к его нетленной руке, благоговея перед духовной мощью этого ангела во плоти. Рядом — узенький, кажется, только для ребёнка, лаз в пещерку. Голос малодушия шепчет мне: «Куда ты полезешь, это же смешно. Причастилась, приложилась к мощам, тебе что, мало? Да и недостойна ты пребывания в пещерке святого». Я понимаю, откуда «приходят» эти мысли: лукавые от лукавого: с одной стороны — это смешно (гордыня), с другой — недостойна (ложное смирение). Что-нибудь да подействует… Надо сопротивляться, «противостать», как сказал ап. Павел, этим помыслам.
Мне ещё в Москве говорили, что попасть в пещеру не всякий может; если есть нераскаянные смертные грехи, то застрянешь, не пролезешь, пока не раскаешься прилюдно. Смотрю, с визгом и воплем, но пролезают в маленькое отверстие солидных размеров матушки и вылезают назад спокойные, умиротворённые. Лезу и я. Страшно, признаюсь, было очень: а вдруг застряну? Ну тут-то всё и выяснится…
В пещерке, действительно, только на коленях можно стоять. Господи, как же преподобный жил здесь годами? Но какая благодать, какая радость вливается в душу, какой свет! Он низвёл сюда Царство Божие своей молитвой.
«Долго задерживаться нельзя» — говорит мне монах, и я, прочитав «Отче наш», словно выплываю оттуда в полной гармонии с собой и со всем миром. Конечно, не долго сохраняю эту гармонию по грехам моим. Но что-то сохраню навсегда.
Вернувшись домой, выбрасываю телевизор, потому что стыдно стало: такие подвижники молились за Русь и русский народ, а мы как живём?
