 |
| Русское Воскресение | Сергей Путилов | 07.11.2006 |
Здесь со времен апостолов живут христиане.
Минуем ворота каменной цитадели. Ныряем в темный тоннель крытого железной крышей и знаменитого на весь мир базара Хамидия. Только попав за каменные стены, защищающие исторический центр Дамаска, понимаешь, в чем его главное отличие от всех прочих столиц древних цивилизаций. Тех же Мемфиса, Трои, Фив.
Если последние уже давно превратились в груды безжизненных руин, то огромный Шам обитаем до сих пор. Люди веками живут в одних и тех же домах, лишь надстраивая или достраивая то, что приходит в упадок. Для торговцев черная копоть на стенах лавки и толстый слой пыли, которые покрывают блюда, кувшины и кальяны в грязной витрине — своего рода «знак качества», который показывают клиенту. Зачем стирать? Всему этому сотни лет, здесь торговали еще мои деды и прадеды, и чихали, тряся бородами и чалмами, поднимая с поверхности антиквариата столбы пыли.
Основателем города слывет библейский Адам, который пришел сюда с Евой после изгнания из райского сада. От первого человека атмосфера непрерывно отдыха, фиесты передалась и современным жителям. Все в руках Всевышнего, а значит, к чему чрезмерно надрываться? В раю, как известно, Адам не трудился. А Дамаск — хоть микроскопический, а осколок рая. Труд здесь в легкость.
Торговля — не самоцель, а средство получения удовольствия от общения с остроумным собеседником, возможность себя показать и на людей посмотреть. Повсюду среди запахов пряностей, шафрана и мускуса разлита атмосфера ленивого благодушия. Сейчас знойный полдень — время, когда деловая и всякая другая активность замирает. Лишь богомольцы бредут на пятничную молитву к воротам мечети Омейядов. Пятница — святой для мусульман день, так что сегодня открыты только лавки христиан.
Несмотря на сорокаградусную жару, на узких улочках старого города не развернуться. Что же тут происходит ночью, когда в опустившихся прохладных сумерках жизнь оживает по-настоящему?
Общее население сирийской столицы перевалило за 2 миллиона. Снаружи цитадели, где сияние огней неоновых витрин и ультрасовременные небоскребы, проблемы перенаселенности нет.
Новый город растет вширь, поглощает новостройками километры зеленой долины, карабкается на склоны горы Касьюн. А здесь, внутри крепостных стен, где в старинном районе Баб Тоума компактно проживают «люди книги» — христиане, евреи, конечно, уже тесновато.
Вот и знаменитая «улица, называемая Прямой». Именно сюда, согласно «Деяниям апостолов» Христос привел ослепшего фарисея Савла, чтобы вернуть ему зрение и обратить злобного гонителя христиан в великого «апостола язычников» Павла. «Прямая» улица, такая и есть на самом деле. Большая редкость для старого Дамаска с его многочисленными извилистыми закоулками. Длинные ряды лавок с разноцветными коврами, цирюльня, булочные, карандаш мечети соседствует с православным храмом. Мимо античной арки, в тени которой я укрылся от палящих солнечных лучей, шустро бегают машины, тарахтят мотоциклы, процокал копытами вислоухий ослик с огромным мешком на спине. Вслед за ним трогаюсь в путь и я. На повороте мы расстаемся.
Улица Баб Тума идет странными зигзагами, которые образуют обшарпанные выступы каменных домов. На одном из таких выступов попадаю в «пробку». Старенький «Фольксваген-жук» и тяжело груженая повозка с овощами застряли между стен и не дают проехать друг другу, несмотря на истошные крики ишака и душераздирающие гудки клаксона. Поразительно, но водителя машины и погонщика ишака эта ситуация, похоже, не столько раздражает, сколько забавляет. Сирийцы — вообще народ жизнерадостный. Когда тебя колотят семь тысяч лет подряд все кому не лень — хетты, ассирийцы, египтяне, арабы, турки, французы, начинаешь относиться к этому как шутке, пусть и грустной.
Особенно тягот и лишений в этом благословенном краю довелось хлебнуть христианам. Сейчас за плотно закрытыми резными ставнями и каменными стенами домов они прячутся лишь от полуденного солнца и нескромных взоров. А часто бывало гораздо хуже.
Однажды, в уже «просвещенном» ХIX веке мусульманские фанатики в одночасье вырезали 10 000 жителей этих кварталов. Но те, кто исповедуют Христа, а это почти каждый десятый житель Сирии, твердо помнят евангельскую истину о том, что «многими скорбями подобает нам внити в Царствие Небесное».
Когда переступаешь невысокую преграду в воротах, отделяющих мечеть Омейядов от внешнего мира, шум многолюдного базара Хамидия, мирская суета остаются снаружи вместе с обувью.
Огромное сооружение, представляющее собой странный гибрид мечети и православного храма, несомненно, главная достопримечательность Дамаска. Здесь хранится голова Иоанна Крестителя, которую отсекли по приказу царя Ирода. Это место одинаково свято как для мусульман, так для христиан, только магометане почитают пророка под именем Яхья. Десять тысяч мастеров десять лет воплощали в камне распоряжение халифа Валида бен Абд-эль-Малика, «построить мечеть, какой не было и не будет». Она должна была символизировать могущество империи Омейядов, распростершейся от Инда до Пиреннев. Нужно сказать, замысел удался.
Мощные глухие стены отделяют мечеть от шумного города.
Внутренний двор вымощен квадратными каменными плитами, отполированными до зеркального блеска, и имеет форму прямоугольника размером с три футбольных поля. Только шелест длинных халатов правоверных, воркование голубей, да детский смех нарушают священный покой древней площади. Поначалу я растерялся.
Никто не знает, где здесь гробница Иоанна Крестителя. Хорошо, француз подсказал. Длинноволосый парень в драных джинсах, сидит на каменном полу и глубокомысленно поглощает банку «Кока-колы».
Присаживаюсь рядом.
«Джон Баптист? — усмехается он, — ты бы еще спросил у них, где здесь баптистерий. Муслимы зовут его Яхья. Иди вон в те ворота под мозаикой». Кстати, насчет крещальни он, оказывается, не шутил. В восточной части бывшего храма Св. Иоанна Крестителя до сих пор стоит мраморная купель с жертвенником. Правда, здесь уже 1300 лет никого не крестили.
Со двора в зал ведут 22 двери. Подхожу к центральным воротам. Фасад бывшей церкви украшает громадное мозаичное панно с изображением полноводной реки, деревьев, города. Золотая смальта играет на солнце. Изображения людей, согласно Корану — отсутствуют. Тем не менее, в эпоху средневековья благочестивая мусульманская рука замазала одно из чудес света известкой. Лишь в 1924 году, после французской оккупации Сирии, ученые расчистили шедевр, и столетия спустя мозаика вновь засияла первозданной красотой. Внутренняя планировка молельного зала повторяет византийскую базилику. Два ряда колонн с коринфскими капителями делят зал на три продольных нефа. Ступаю босиком по теплому ковровому ворсу. Сейчас здесь слышится только шепот магометанских молитв. А ведь первые семьдесят лет после захвата Дамаска здесь звучала литургия. Мусульмане и христиане молились вместе, заняв разные концы базилики. Лишь в 705 году халиф Валид приказал перестроить православный храм в мечеть. Грандиозное сооружение Омейядов стало для магометан третьей по значению мечетью в мире, а «кафирам» («неверным») было предложено молиться где-нибудь в другом месте.
Зал для молитв огромен. Своды устремляются к куполу. Изящные крутые арки, опираются на ряды мощных коринфских колонн. В центре — небольшой мраморный мавзолей с зеленым куполом и такого же цвета стеклянными окнами. Это гробница Иоанна Крестителя, который заставил мусульман относиться к себе с глубочайшим почтением после одного случая. В 708 году во время расчистки территории под фундамент был случайно обнаружен подземный склеп.
Оказалось, что, по местному преданию, в нем покоится голова Святого Иоанна Крестителя. Халиф Валид решил тут же избавиться от христианской святыни. Однако, едва его руки коснулись черепа, на халифа нашло оцепенение он не мог даже двинуться. Узрев в этом знак свыше, владыка повелел соорудить для реликвии специальный саркофаг и оставить его внутри новой мечети. Так у магометан возникло нечто культа Святого Иоанна. Близ гробницы на коврах всегда сидит множество «правоверных». Шевеля губами, они перебирают четки и листают Коран. Усердное благочестие, хотя и пустое. Как я узнал, этим людям ничего не известно о главном событии в жизни пророка Яхья — крещении Спасителя. Внешняя стена мечети подпирает небосвод шпилями трех минаретов. Один из них, похожий, на воткнутый острием вверх восьмидесятиметровый карандаш, построен в честь «Иса бен Мариам» — «Иисуса, сына Марии». Его воздвигли в 1347 году. По местному поверью, накануне Страшного суда Иса спустится к белому минарету, положив руки на крыльях двух ангелов. Имам даже каждый день стелит новый ковер на том месте, где должна ступить Его нога. В Сунне есть описание внешнего вида Исы: «Как только вы Его увидите, сразу узнаете. Он среднего роста. У Него белое и доброе лицо. На Нём будет белая одежда. Волосы Его будут выглядеть мокрыми, даже если их не коснулась вода». Ислам и христианство переплелись в Сирии очень тесно. Мусульмане, например, нередко приходят к мощам Святой Феклы в православный монастырь в Маалюле, что под Дамаском, исцеляться от недугов. Но об этом — в следующей статье.
