 |
| Нескучный сад | Протоиерей Владимир Мищенко, Алексей Ордынский | 02.09.2006 |
Протоиерей Владимир МИЩЕНКО, председатель Отдела по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными учреждениями Екатеринодарской и Кубанской епархии, настоятель храма святого мученика Иоанна Воина на территории Летного училища города Краснодара, военный летчик — инструктор I класса, майор в отставке. В сане 11 лет. В 1981 году окончил Ейское высшее военное училище летчиков, совершил 58 парашютных прыжков. В армии служил 18 лет, за это время подготовил 30 военных летчиков, налетал 1800 часов. Летал на истребителях-бомбардировщиках класса Су-7Б и разных модификациях Су-17.
Причастницы
— Пелагеюшка, милая, спишь еще? Просыпайся, дорогая, я тебя причащать приехал! — На часах шесть утра, Краснодар еще кутается в пелену тумана, а отец Владимир уже бодро входит в квартиру больной прихожанки.Пелагее 84 года. Всю жизнь она посвятила Церкви, пекла просфоры. Свое искусство передавала нескольким поколениям просфорниц. Накануне у нее был гипертонический криз, вызывали «скорую». Отец Владимир и его супруга, матушка Светлана, дежурили у постели своей прихожанки до позднего вечера.
В единственной комнате в красном углу среди икон самая большая — Спасителя. Чисто, уютно, на полочке светится лампадка, нет неприятного запаха болезни.
— Дай Бог тебе здоровья, батюшка, — причастившись, благодарит Пелагея.
Взяв с Пелагеи обещание не вставать одной с постели, едем к следующей причастнице.
— На молитве таких бабушек сейчас вся страна держится, — замечает о. Владимир. — У меня в храме утреня и литургия объединены: курсанты могут причаститься, если не имели возможности прийти на вечернее богослужение. Служба в семь утра начинается, в одиннадцать заканчивается. И бабушки, несмотря на болезни, от начала до конца ее выстаивают. Они — душа Русской Церкви, страданиями от своих грехов очистились, суетность этого мира отмели, мужей похоронили и всем существом к Богу приблизились. Их молитва чистая за беспутных детей и внуков прямо к Богу идет. Как когда-то, во время войны, за своих близких и о победе молились их матери и бабушки, так и они сейчас на их место встали…
Половина седьмого. Следующую причастницу зовут Наталья. У нее сломана нога. Несколько минут батюшка на кухне беседует с ней, спрашивая, часто ли они с мужем ходят в храм, венчаны ли? «Нет, вам сейчас надо к Богу обратиться, помощь только от Бога», — говорит батюшка. Наталье достается за страсть к курению…
Одуванчики вы мои!
Без пяти семь. Постовой солдат открывает перед нами ворота в летное училище. Выделенная для храма и хозяйственных строений территория площадью примерно 50 соток, с вишнями, сливами и яблонями, отгорожена забором из рабицы. Среди прихожан — и курсанты (регулярно в храм ходит около сорока), и просто местные жители.Колокола сделаны из обрезанных газовых баллонов. Курсант Евгений только закончил звонить к утрене. «Доброе утро, страна!» — приветствует его о. Владимир. «Одуванчики вы мои!» — это уже к бабушкам, что стоят у храма в ожидании благословения священника.
Стрижи с резким криком носятся над храмом и трехъярусной колокольней, ожидающей благодетеля, способного пожертвовать полмиллиона рублей на купол. Плотные серые тучи низко висят над землей, того и гляди заморосит дождь. Но это не сказывается на настроении о. Владимира.
— Здравствуйте, мои дорогие, Христос Воскресе!
Подошло отделение (13 человек) с первого курса, большинство в храме первый раз в жизни. О. Владимир рассказывает ребятам, что 9 мая в храме после службы состоится панихида по погибшим в годы войны.
— Приходите, помолимся обо всех них. Без Бога нет победы! Кто сказал?
— Суворов, — отвечает один из курсантов.
— Точно! У всех есть крестики, кто крещен? Если нет, то подойдите к киоску, мы бесплатно дадим. Кто хочет креститься — покрестим.
— Батюшка, я мусульманин, мне тоже можно сейчас в храме помолиться? — спрашивает смугленький курсантик.
— Конечно! Можешь молиться по-своему.
В храме о. Владимир обращает внимание ребят на икону Николая Чудотворца и святых русских полководцев (Александра Невского и Феодора Ушакова). Курсанты крестятся, прикладываются к иконам.
В казарме первого курса Час дня. Обедаем на скорую руку и едем в казарму первого курса. По дороге батюшка успевает позвонить своей матушке, которая дежурит у болящей Пелагеи, и с улыбкой сообщает мне, что той стало намного лучше, давление нормализовалось. Двухэтажное бледно-желтое помещение казармы встречает топотом ног спускающихся курсантов, которые вежливо пропускают нас на лестнице. Сегодня у ребят банный день. Застаем одну из рот на построении. Встав рядом с командиром, о. Владимир поздравляет всех с наступающим Днем Победы. Он напоминает, что всегда будет рад видеть их в храме и готов ответить на все волнующие их вопросы.
Казарма напоминает спортзал с рядами аккуратно заправленных синими одеялами кроватей. Дневальный провожает нас в комнату отдыха. Там двое курсантов без формы смотрят телевизор.
— Здравствуйте, ребята, сидите, сидите. Как учеба? — приветствует их о. Владимир. — Вы сейчас фильм о моряках смотрите, а про адмирала Ушакова что-нибудь слышали? — Ребята удивленно смотрят на священника. — А про Александра Невского, про Суворова? (Кивают). Ну слава Богу. Тут ко мне в храм две девчонки зашли, ставят свечи перед иконой. Я их спрашиваю: «Чья это икона? — Они молчат. — Александра Невского, слышали про такого?» Полчаса думали, потом одна говорит: «Это что-то связанное со льдом». — Курсанты смеются.
— Тебя как зовут, обращается батюшка к одному из ребят.
— Владимир.
— Да мы с тобой тезки! Кто такой святой Владимир был, знаешь?
— Нет.
— А кто Русь крестил? — Курсант мнется.
— Он и крестил, и мы с тобой носим его имя…
— Нам, ребятки, свою историю, героев своих и святых забывать никак нельзя. Забудем — превратимся в стадо баранов без рода и племени, уважать нас перестанут, кто захочет, будет нами по-своему вертеть. Представьте себе, вы с кем-то говорите, а он не помнит даже, как его родителей зовут. Вы же решите, что у него проблемы с головой, и уважать его перестанете, да?
— Да, — улыбаются ребята.
— То же самое и наша история и вера, об этом нельзя забывать!
Пророк в своем отечестве
— Было время, мы взлетали на форсаже (с дополнительной подачей топлива для ускоренного взлета), такой грохот над городом стоял! Народ писал письма в Москву, чтобы нам запретили такие полеты, — говорит батюшка. — Мне очень нравилось так взлетать и делать то, что не умеют другие. Но нам не успели запретить. Само все развалилось. Было одиннадцать летных училищ в стране, осталось одно краснодарское. Если бы в Югославии по два «Су» в небе дежурили, никакие американцы сунуться туда не посмели бы.Два часа дня. На аэродроме, куда мы заехали поздравить с наступающим Днем победы батюшкиных друзей-однополчан, он проворно забирается в кабину дежурного спасательного вертолета Ка-27. Пилоты «вертушки» безнадежно ожидают намеченных на сегодня прыжков с парашютом (низкая облачность? и прыжки, возможно, отменили).
— Вы управляли когда-нибудь вертолетом? — кричу я ему.
— Вертолетом сам не управлял, только в составе экипажа летал. Но думаю, управлять им легче, чем истребителем. Только надо подготовку на тренажере пройти, изучить инструкцию, знать, что можно делать, что нельзя. По сравнению с самолетом он — как трактор рядом с болидом.
Будучи членом аэроклуба, батюшка и сегодня иногда поднимается в небо на Як-52. Когда в город привезли мироточивую икону царя Николая, облетел по периметру город.
— Состояние священника-летчика двойственное. При той человеческой радости, которую испытываешь от полета, есть еще и духовная радость от осознания, что ты — верующий, да еще и служитель церковный. Помочь людям обрести веру — это все равно что открыть глаза слепому. И перегрузки при этом служении испытываешь не меньше, чем в самолете. Тяжело самолетом управлять в сложных условиях, но еще труднее найти молитву, чтобы она из самого сердца шла. Раньше я курсантов учил летать, теперь учу их Бога познавать. Был военный инструктор первого класса, стал инструктором более высокого класса.
Поначалу, когда он только стал священником, то испытывал некоторое смущение при общении с бывшими сослуживцами. Для них он по-прежнему оставался майором Владимиром Мищенко. Но это быстро прошло, и сейчас даже начальник училища называет его не иначе как отец Владимир.
Перед началом полетов большинство некрещенных курсантов принимают крещение, понимая, что в экстремальной ситуации последняя надежда — на Бога
Разговор в офицерском клубе
В 16 часов по плану — после службы, концерта по случаю Дня жен-мироносиц и крестин — беседа со вторым курсом. К офицерскому клубу уже подходят колоны курсантов.— Второй курс ближе всех мне по духу, — мимоходом бросает батюшка. — Когда они еще только поступали, их родители приходили в наш храм и мы вместе молились об успешном поступлении их сыновей. Второкурсники чаще исповедуются, я знаю все их болевые точки и молюсь Господу о благодатной помощи.
На третьем курсе некрещеных почти не остается. На днях двое третьекурсников попросили их окрестить. «А чего это вы вдруг проснулись?» — «Да вот, скоро ехать на полеты, надо привести себя в надлежащий вид».
— В этом нет ничего удивительного, — рассуждает о. Владимир. — Каждый отдает себе отчет, что в небе бывает все. Быть военным летчиком рискованно и ответственно. В неординарной ситуации останется только уповать на волю Божию, а как — если ты некрещеный? Крещеный будет призывать на помощь Господа, чтобы Он его сберег и помог выполнить задание. Я им об этом постоянно говорю, и они это прекрасно понимают.
К сожалению, пока не удалось завязать дружеских отношений с первым курсом. Со стороны родителей не было такого духовного расположения, и курсанты оказались тоже не слишком настроены к Церкви. Однако батюшка уже «провентилировал» этот вопрос с командирами: обещали найти в расписании курсантов время для индивидуальных занятий священника с ребятами.
Выступление о. Владимира в клубе длится только полчаса, слушатели не успевают устать. Короткие фрагменты из книги покойного митрополита Санкт-Петербуржского и Ладожского Иоанна «Одоление смуты» чередуются примерами из жизни. В частности, батюшка рассказывает, как в одном доме чета супругов отгородила для пожилой матери угол на кухне, а сами прекрасно живут в двух просторных комнатах. «Вас, наверное, обижают здесь?» — спросил священник у матери. Ответом были слезы в ее глазах. «Надеюсь, вы не будете так относится к своим родителям, когда они состарятся?» — с надеждой спрашивает о. Владимир.
Или батюшка рассказывает, как увидел на улице беременную на восьмом месяце девицу с дымящейся сигаретой в руке и попросил не курить, а в ответ услышал непристойное замечание. «Неужели кто-то желает, чтобы его женой стала такая девушка?» — спрашивает о. Владимир. Он говорит от всего сердца, и подавляющее большинство курсантов слушает затаив дыхание.
Много вопросов возникает у ребят перед принятием святого крещения. Например, как понимать догмат о Святой Троице, где на рублевской иконе Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святой. Почему православные поклоняются иконам, чем Православие отличается от католичества, протестантизма.
— В Краснодаре, как и в Москве, секты ведут себя очень активно. Есть и иеговисты, и мормоны, и баптисты, — говорит батюшка, — и я стараюсь предупредить ребят заранее, потому что новокрещенные еще невоцерковились и имеют слабую устойчивость к потоку информации, которую вываливают на их голову сектанты. А во мне курсанты видят своего старшего товарища и поэтому доверяют. Если надо, могу вместе с ними и с парашютом прыгнуть, — смеется о. Владимир. — Многим ребятам православная вера открывается именно здесь.
От радости отдых не нужен
Около пяти вечера. Через несколько минут вечерняя служба. Украдкой поглядываю на отца Владимира. Я от усталости полуживой, а он — хотя на ногах с полшестого утра — по-прежнему бодр и весел. Позже я узнаю от его супруги, что он спит не более пяти часов в сутки, а в Великий пост один служит все утренние и вечерние службы. И у него еще хватает энергии следить за строительством храма Царственных мучеников под Сочи, где он назначен настоятелем.Каждая проповедь в его храме — это небольшой экскурс в мир Церкви с учетом современных реалий. После вечерни батюшка служит молебен о недужных, а в конце решает всех помазать освященным маслом. Перед молебном объясняет, что в основе каждой болезни, скрытой или проявившейся, лежит духовная причина. «Болезни — это напоминание нам о том, что мы отступили от Бога. Не нужно бегать к разным знахарям, целителям и другим шарлатанам, давайте по воскресеньям сугубо молиться Богу, чтобы Он вернул нам здоровье».
Я предложил помочь девушке Галине, которая с трудом передвигалась, подойти к помазанию. Позже узнал, что у нее рак, врачи отказались от нее как от безнадежной. Самостоятельно она не могла не то что ходить, но и вставать с постели. Но искренне верила, что Бог ей поможет. А после того как о. Владимир причастил ее на дому, Галя хоть и с трудом, но уже сама приходит в храм.
Девять вечера. Вдоль аллеи из молодых березок, ведущей к калитке на улицу, зажигаются шары ночных фонарей.
— Отец Владимир, вы отдыхаете когда-нибудь? В отпуске бываете?
Он на секунду задумывается:
— Только Господь мне силы дает такой объем работы выполнять. Каждый новый день для меня — это встреча со Христом. Радость — это когда мы со Христом, а от радости отдых не нужен.
Бой под Ястребовкой — рассказ Раисы Георгиевны Дупленко, прихожанки храма Иоанна-воина:
— Это случилось зимой 1942 года, когда немцы готовились к Курской битве. С Воронежа под Прохоровку пробивалась группировка эсэсовцев численностью в несколько тысяч человек с орудиями и гранатометами. Фашисты сжигали на своем пути все населенные пункты. Подойдя к селу Ястребовка (Курская область) и увидев на въезде занесенный снегом советский танк (он был подбит, но издали это было незаметно), враг решил, что в деревне стоит танковая часть русских. Накануне, после боя, в деревню вошли 150 русских солдат и разместились в начале села. Немецкую разведку они уничтожили. Утром немцы отправили в деревню парламентариев: они предлагали оставить все свое оружие, но взамен наши должны были пропустить их к Прохоровке. Русские отказались. Был сорокаградусный мороз, немцы расположились на дороге и долго ждать не могли. Естественно, они пошли в атаку. Мы все, кто оставался в селе, стали молиться Богу, и он нас услышал. Все дороги были занесены снегом, но с другой стороны села подошла «Катюша» и уничтожила всю группировку противника. Это было чудо. Мы их потом замучились в кювет сваливать, чтобы дорогу освободить — их было несколько тысяч человек.
