 |
| Правая.Ru | Евгений Павленко | 21.07.2006 |
История противостояния Москвы и Константинополя в сфере церковной политики насчитывает уже шесть-семь столетий, и инициирована она тем, что еще в XIX в. квалифицировано канонистами как «ересь восточного папизма» (см. Павлов А. С. Теория восточного папизма в новейшей русской литературе канонического права. Православное обозрение, 1879). Претензии Константинополя (озвучиваемые некоторыми греческими канонистами той поры, например, Макарием Анкирским) на первенство в православном мире на фоне противостояния Риму со временем больше стали походить на претензии самого римского понтифика, чем на упомянутое в канонах «первенство чести», полагавшееся Константинополю как «граду царя и синклита» (см. 28 пр. IV Вселенского собора). Это временами признавали и сами греки, см., например, Пидалион:"Наши, противясь главенству папы, уклонились в крайность. Макарий Анкирский под экзархами диоцезов мыслит прочих патриархов, Константинополю же отдает право общей апелляционной инстанции и хочет, чтобы он был первым высшим судией над всеми патриархами. Последовали за Макарием и Алексий в Истории и Николай Мефонский, пиша против главенства папы… Однако все эти блуждают далеко от истины…" и далее.
Особенно обострились эти претензии, когда у Константинополя и вовсе не стало никаких прав даже на «первенство чести», т. е. когда он перестал быть «градом царя и синклита» и подпал под юрисдикцию турецкого султана, которого устраивали амбиции Константинополя на власть в православном мире. К этому периоду относится первое серьезное столкновение Константинополя с Москвой, когда первый в 1467 г. попытался устранить законную автокефалию Москвы, путем замены иерархии, идущей от св. м. Ионы, на своего ставленника, униата Григория. Москва, опираясь на власть православного князя и признание остального православного мира, тогда дала отпор притязаниям Константинополя.
С новой силой ересь восточного папизма, обострившаяся в связи с панэллинизмом Константинопольского патриарха Мелетия Метаксакиса, проявила себя уже в начале XX в., когда была вновь сделана попытка «закрыть» Русскую Патриархию и поставить Русскую Церковь в зависимость от Константинополя. Тогда же Константинополем было совершено множество противоканонических деяний в Европе, Америке и во всем мире. Подчинение юрисдикции митр. Евлогия всем известно, но ведь были еще Чехословакия, Финляндия, Польша, Венгрия, Австралия и т. п. (см. также Троицкий С. В. «О границах распространения права власти Константинопольской Патриархии на „диаспору“» и др., ЖМП, 1947, 11−12). И опять РПЦ, опираясь на московские власти, удалось дать Константинополю отпор и не только дать отпор, но даже попытаться изолировать Константинополь на международной арене, путем созыва Всеправославного совещания. Жаль, что этому плану Сталина не суждено было сбыться, и РПЦ МП опять пришлось ограничиться пассивным сопротивлением.
Жаль потому, что аппетиты и беззакония Константинополя, которые он неизменно «обосновывает» с помощью все той же «теории восточного папизма», со временем нисколько не уменьшаются, а только растут, особенно в последнее время, когда Константинополь подпал под финансовое и политическое влияние еще одного государства, имеющего далеко идущие амбиции на международной арене, теперь уже не турецкого султана, а США. Эпизодом из этой череды беззаконий и являются последние противоканонические деяния Константинополя по принятию беглых клириков из Сурожской епархии. Становится совершенно очевидным, что столь давнее и глобальное противостояние Москвы и Константинополя не разрешится само собой и мирным путем, и потому Москва просто обязана отойти от политики пассивного противодействия притязаниям Константинополя и сформулировать основные принципы и цели своей (обязательно активной) политики по отношению к Константинополю в долгосрочной перспективе. Главная цель здесь может быть только одна, она же и каноническая. Лишить Константинополь первенства чести de facto, так как de jure (т. е. канонически) он его уже давно лишен, и лишить тем самым К. глобальных амбиций в церковной политике, а США — инструмента в мировой политике, что в интересах и российского государства. Лишить Константинополь первенства de facto можно, изолируя его на международной арене. Для чего надо, во-первых, разорвать с ним общение, а затем созвать Всеправославное совещание, а лучше Собор, без участия Константинополя.
Решить эту задачу Москва, как это и всегда было в истории, не может без «административного ресурса», какой предоставляет российское государство, в интересах которого обострение отношений Москвы и Константинополя. И не только ради противодействия США на международной арене, проводником политики которого является Константинополь. «Первенством чести», согласно канонам, должен обладать «град царя», а перспективу в ближайшем будущем обладать «градом царя» имеет только Россия и РПЦ МП, так как только здесь сколь-нибудь реальны перспективы восстановления православной монархии. Более того, в определенном смысле России для обладания первенством в православном мире даже и не нужно дожидаться восстановления монархии, т. к. и президент, имеющий номинально православное исповедание, не так уже сильно отличается от православного византийского василевса (хотя сильно — от Русского Царя, но это в данном случае и не обязательно). Подобная легитимизация в интересах российского государства, даже если оно и не будет двигаться по пути восстановления монархии в России, а тем более, если будет. Тем более подобная легитимизация в интересах Русской Православной Церкви, если она нуждается в серьезном усилении своих позиций на международной арене и во внутрироссийской политике.
Вот почему с уверенностью можно сказать, что последние инициативы Синода в отношении незаконных действий Константинополя находятся целиком в русле стратегических интересов РПЦ и российского государства. Дело только за малым. Надо проявлять твердость, демонстрировать принципиальность и устойчивость своей стратегической линии и не останавливаться на полпути.
