Русская линия
Смена Валерия Яроновецкая07.06.2006 

«Эти солдаты были пушечным мясом Гитлера»
Так считает русский священник отец Вячеслав, больше десяти лет ухаживающий за немецким военным кладбищем под Питером

Небольшое село Сологубовка в Кировском районе Ленинградской области сегодня известно во всем мире. Здесь находится одно из самых больших в Европе немецких военных кладбищ. По российско-германскому соглашению «Об организации воинских захоронений» в Сологубовке было выделено несколько гектаров земли для устройства «сборного» кладбища для солдат вермахта, погибших во Вторую мировую под Ленинградом. Сейчас здесь уже нашли свой последний приют около сорока тысяч немецких солдат, а по окончании перезахоронений их будет свыше 80 тысяч. Местные жители к немецкому кладбищу в Сологубовке привыкали трудно. По-разному относятся и сейчас.

Солдаты вермахта умирали в церкви

…С отцом Вячеславом, настоятелем церкви Успения Божией Матери, едем в его приход в селе Лезье-Сологубовка. Говорят, что в здешних местах когда-то шумели рощи и дубравы. Сегодня о них напоминают только названия некоторых сел — леса сожгла война. На их месте сейчас огромная братская могила: Невский пятачок, Синявинские высоты. Самое кровавое место в Ленинградской области. Число погибших исчисляется сотнями тысяч. Только на одних Синявинских высотах полегло 125 тысяч наших солдат.

Мы едем в «ближайший немецкий тыл» — пятнадцать километров от бывшей линии фронта. Дорога из Кировска в Сологубовку напоминает фронтовую. Наш «Фольксваген» то и дело подпрыгивает на ухабах.

— Хорошо, что техника «трофейная», наша бы не прошла, — говорит отец Вячеслав, объезжая очередную «воронку». Показывает в сторону железнодорожного полотна: — Там тоже много солдат лежит. В основном наших. Хороню по три тысячи в год.


Отца Вячеслава иногда даже называют фронтовым попом и «поисковым» батюшкой. Вместе с поисковиками он выезжает на места боев. Хоронит, поминает, отпевает…

Из-за поворота появляется указатель с надписью «Сологубовка». По обеим сторонам дороги немецкие доты. У обочины первые могилы. Оказывается, здесь лежат жители села, умершие в войну от голода. Немцы не разрешили похоронить их на кладбище.

Вскоре на живописном холме возникает церковь. Купола храма сверкают на солнце. В 41-м году их снесли немцы — уж очень хорошим ориентиром они были для нашей артиллерии. Чуть в стороне от церкви, за каменными строгими воротами, аккуратно подстриженная лужайка с такими же аккуратными вымощенными дорожками. Это и есть немецкое военное кладбище.

Со времен войны в Сологубовке было четыре больших немецких военных захоронения. Прямо перед церковью Успения Божией Матери немцы похоронили более трех тысяч своих солдат. После войны кресты на солдатских могилах какое-то время сохранялись. А потом было дано распоряжение все это сровнять с землей. Еще десять лет назад местные жители косили здесь траву.

А в подвалах храма во время войны был госпиталь. Вернее, сам госпиталь был неподалеку, через дорогу, — в помещении бывшей земской больницы. Но туда несли тех, кому еще можно было помочь. Остальных оставляли умирать на нарах в церковном подвале. Сегодня там, где когда-то стояли нары, в толстых томах на стеллажах имена всех погибших в России немцев.

Казнь русской крестьянки запечатлели в камне

Немцы вошли в Сологубовку 28 августа 1941 года. В храмовый праздник местной церкви Успения Божией Матери. Испокон веков в этот день все село гуляло. Праздничный день в 1941-м превратился в скорбный. Память о войне до сих пор жива. Есть здесь и своя святая мученица.

Ее имя Ульяна Финагина. Было у нее трое мальчишек и грудная дочь. Муж на фронте. Оккупанты очень боялись партизан и заслали в ее дом провокатора. Ульяна его не выдала. Ее арестовали. И через несколько дней, согнав для устрашения на публичную казнь всех жителей сел Лезье и Сологубовка, расстреляли.

Несколько страшных дней до расстрела сыновья приносили Ульяне маленькую дочку и она кормила ее грудью. Фашисты-охранники позволяли. После расстрела матери умерла и девочка. Две бессмысленные жертвы войны.

Ульяне Финагиной и ее детям в Сологубовке поставили памятник. Его история любопытна. Эту каменную женщину с мертвым младенцем в поднятой руке — дар немецкого скульптора Ирсы фон Ляйстнер — Немецкий народный союз намеревался поставить в центре своего кладбища. Но наши воспротивились, посчитав, что скульптура «Трагедия войны» романтизирует смерть немецкого солдата. Поэтому дар приняли и установили, но не на кладбище, а рядом — в парке Мира. Тоже, кстати, созданного по инициативе отца Вячеслава.
Установили и вдруг поняли, что это вовсе не скорбящая Мать-Германия. А русская крестьянка Ульяна Финагина и ее дочь. История их убийства, как факт военного преступления, прозвучала на Нюрнбергском процессе.

— Когда я рассказываю эту историю немцам, — говорит отец Вячеслав, — они рыдают.

«Каждый солдат имеет право на могилу»

На входе в парк Мира нас встречает памятный камень с надписью: «Воинам Ленинградского и Волховского фронтов, погибшим в боях за Ленинград». Возле камня сложены горкой ржавые простреленные каски наших солдат. Чуть дальше — другой гранитный камень. На нем надпись: DEUTSCHER SOLDATENFRIEDHOF SOLOGUBOWKA 1941 — 1945.

Кроме нас с отцом Вячеславом, на кладбище ни души. Тепло и солнечно. Где-то в лесу кукует кукушка. Здесь хорошо думать о жизни и смерти. Ряды гранитных плит стоят как солдаты в последнем вечном строю. На этих — почти в человеческий рост — каменных страницах книги памяти и скорби только треть имен тех, кто здесь лежит. Без чинов и званий. Как и принято у немцев, всегда хоронивших рядом своих рядовых и офицеров. Только имя и даты рождения и смерти. Сверху донизу убористо, без пробелов — имена, имена, имена…

Отец Вячеслав, касаясь ладонью шершавого камня, отыскивает имя — Wolfgang Buff 15.11.1914 — 01.09.1941. Он хотел стать священником. А пошел на эту войну.

— Я читал его дневники, — говорит отец Вячеслав, — и встречался с его братом. Вольфганг Буфф погиб в бою у Ладожского озера.

Читаем надписи на плитах. Вот этот Герман прожил на свете всего 20 лет, Алекс — девятнадцать, Рихард — восемнадцать…

— Мы наделяем их зверскими чертами, — говорит русский священник, — а они мальчишки — пушечное мясо Гитлера. Но вот под этим черным камнем действительно лежат звери…

Черный обелиск на самом деле выделяется среди всех остальных. Надпись на нем гласит: «Здесь лежат неизвестные, но не забытые».

— Вот это тоже ложь, которую я так не люблю, — говорит отец Вячеслав. — Все про них известно, только помнить их некому. Это солдаты-добровольцы из Фландрии. Они пошли на войну выслуживаться перед немцами, многие — в части СС, в самые страшные айнзатцкоманды. Они погибли под Красным Селом. Но их забыли в Голландии намеренно. Как предателей.

Зеленые лужайки, по которым мы идем, — это все могилы. Три стоящих в линию невысоких каменных креста — знак братской могилы. Таких здесь много.

Иногда встречаются персональные: с именем и фотографией. Формально это — нарушение. По соглашению немцы не вправе ставить персональные кресты. Но отец Вячеслав не возражает:

— Каждый солдат имеет право на могилу. Память у нас всегда персонифицирована, связана с личностью. Без конкретного имени история не имеет никакого смысла. Даже без имени Иуды. Если нет личности, это не история, а байка.

«Меня называли защитником оккупантов»

Когда в 1995 году отец Вячеслав взялся восстанавливать полуразрушенную церковь в селе Лезье-Сологубовка, он совсем не предполагал, что ему придется еще отстаивать и существование немецкого воинского кладбища. Ведь страсти вокруг создания захоронения кипели нешуточные.

— Я ходил как по передовой. По той линии, которая разделяет противников. В меня «стреляли» и те, и другие, — говорит священник. — Даже в церкви. Ведь многие туда приходят сегодня с опытом партийной работы, а партийность подразумевает жесткое разделение на своих и чужих. Такие люди всюду ищут врагов. Меня называли защитником оккупантов. Но я на глупые обвинения не отвечал. И верил, что Господь рассудит…

Отцу Вячеславу пришлось пять лет «воевать» и с немцами. «Немецкий народный союз по уходу за воинскими захоронениями», получив землю под кладбище, намеревался снести полуразрушенную церковь. И наши чиновники-патриоты тут же все бумаги им подмахнули. Только один отец Вячеслав не сдался.

— Мне пришлось доказывать, что это памятник XIX века! — вспоминает настоятель Успенской церкви. — Но наших чиновников это ничуть не волновало. Немцы тоже сначала отказывались замечать руины храма и маленький сельский приход. И тогда я доказал, что они были причастны к разрушению храма. Даже нашел свидетелей — местных жителей и немецких солдат из саперного батальона, которые разрушали церковь.

Битву за храм отец Вячеслав выиграл. И, похоже, церковь стала гарантом мира на этой земле. Ни одного случая вандализма. Кстати, иконостас в Успенской церкви тоже уникальный. Его написал немец-фронтовик, потерявший ногу под Сталинградом. Его имя Андрей Блок. За год до смерти художник попросил отца Вячеслава поместить эти иконы у себя в храме. Он написал: «Это мое покаяние и приношение всем жертвам войны».

Немецкое воинское захоронение находится в нескольких километрах от мемориала «Синявинские высоты». Некоторые до сих пор недоумевают, как можно хоронить здесь останки врагов.

— Убитый солдат — это уже не противник, — считает отец Вячеслав. — Ну что мы сделаем с этими костями? Высечем? Сожжем? Распылим?

Через три года после возникновения кладбища сюда пришли наши ветераны и… возложили цветы. А 9 Мая нынешнего года отец Вячеслав был на Синявинских высотах — отпевал наших солдат. Потом приехал к себе в приход, в Лезье-Сологубовку. И увидел, как на немецкое кладбище зашел российский офицер. Отдал честь, развернулся и вышел.

— Я был обескуражен, — говорит отец Вячеслав. — Но считаю, что этот офицер поступил правильно. Точно так же поступали японские самураи, отдавая честь нашим могилам в Манчжурии, а русские цари заботились о достойном погребении французов на Бородинском поле и австрийцев в Галиции в Первую мировую войну. Потом я встретил того офицера, и он так объяснил мне свой поступок: «Солдат есть солдат, кем бы он ни был. И он не должен отвечать за глупость и преступления командования».

«Мнения разные, но ненависти нет»

— Мой отец попал на фронт семнадцатилетним. Перепутали в документах год рождения и призвали, — продолжает священник. — Он прошел всю войну. Был ранен. В окопах получил туберкулез. Вернулся с одним легким и медалью «За отвагу». О войне рассказывал мало. Но один из его рассказов — про танковую атаку — я хорошо помню. Он говорил, что страшнее ничего в жизни не видел. Он, раненый, выползал с поля боя почти полтора километра, все его друзья были расплющены в блины. Когда я первый раз собрался ехать в Германию, вдруг узнал от него еще одну историю. Отец попросил меня передать, если встречу, привет немцу по фамилии Шнайдер. Оказалось, с этим Шнайдером отец познакомился в лагере для военнопленных в городе Шарья Костромской области. Он тогда только вернулся с фронта. Работы не было. И отец пошел в лагерь для военнопленных — там, в конторе, требовался счетовод. Отец всех немцев тогда люто ненавидел, но совершенно неожиданно подружился с молодым военнопленным по фамилии Шнайдер. Отец нашел в себе силы после всего этого кошмара простить немца. Увидеть в нем человека, а не врага. А ведь ему это было сделать гораздо тяжелее, чем нам… Историю о своем отце и немце Шнайдере священник часто рассказывал приезжавшим в Сологубовку немцам. И однажды ему пришло письмо от Карла Шнайдера. Он тоже воевал на Восточном фронте. И тоже побывал в русском плену. Его письмо — несколько листков, исписанных неверным старческим почерком. Немец писал: «Я был молодой и глупый солдат. В июне 41-го я шел с дивизией на Ленинград. До сих пор помню названия населенных пунктов. В том числе и Сологубовку. Я тоже мог бы лежать там. Но меня спас Бог. Это ужасное время никогда не должно повториться…»

Перед отъездом из Сологубовки мы зашли в кладбищенскую сторожку, где нас радушно встретил сторож Саша. Я спросила, как наши люди относятся к этому месту.

— У каждого свое мнение. Хотя ненависти нет. Правда, когда видят ухоженное немецкое кладбище, возмущаются… Ведь в каком жутком состоянии наши воинские захоронения. И сколько останков наших солдат на том же Невском пятачке или Синявинских высотах до сих пор не предано земле. Но тут уж немцы ни в чем не виноваты…

http://www.smena.ru/city/3365/


Каталог Православное Христианство.Ру Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика