 |
| Новые Известия | Сергей Соловьев | 16.05.2006 |
Неясно, кто в этой ситуации должен больше обидеться: церковные прихожане, которых сравнили со спортивными болельщиками, или, наоборот, любители футбола, приравненные к религиозным фанатикам. Судите сами — с одной стороны, в витрине находится церковный реликварий — золотое хранилище частичек мощей и костей христианских святых. А с другой -позолоченная бутса лидера франкфуртской команды конца 1980-х Чарли Кербеля. Здесь же лежит железный штырь, который врачи вставили Кербелю в ногу после перелома им кости на решающем матче. Чем не мощи мученика? Именно подобные кости, останки тел и крестов собирали первые христиане.
Рядом сверкает чаша для церковного причастия. И тут же — слишком похожий на нее футбольный кубок. И то, и другое в конце службы (игры) истово целуют. К слову сказать, целование футболистами выигранного кубка недвусмысленно сравнивается с православным лобызанием икон. Наконец у одного из фанатов франкфуртской дружины обнаружился огромный многометровый коллаж, созданный из фотографий всех футболистов, игравших в ней с 1899 года. Этот экспонат немедленно сравнили с нашими Четьями минеями — иконами, на которых по дням недели изображены сотни святых.
Идея сопоставить религиозные символы и ритуалы с набором футбольных ценностей возникла у куратора Музея иконы Снежанки Бауэр перед самым Рождеством. Тогда ее до глубины души поразили «алтари» с фигурками Марадоны, распространенные в Латинской Америке. Здесь все лежит на поверхности: сильная страсть — будь то почитание поп-звезды или культ политического вождя — рождает одни и те же формы служения. Так возникают «иконы», паломничества к местам «боевой славы» и охота за реликвиями. Например, один из франкфуртских почитателей футбольной звезды 1960-х Стана Либуду в своем доме устроил целую капеллу, оклеенную фотографиями кумира. Полагаю, что точно такие же капеллы или алтари имеются в Москве у поклонников, например, «Спартака».
Конечно, ничего нового создатели выставки не открыли. Футбол давно уже называют «культовой игрой», а поведение фанатов (с пением на стадионе и хождением по городу пестрыми колоннами) похоже на церковный ритуал. Другое дело — никогда еще вот так откровенно и в лоб не размещали вместе православные иконы и фанатские открытки, богатое церковное облачение и майки игроков-чемпионов, фотографии пасхальных процессий и снимки подхода зрителей к стадиону. Ирония музейщиков направлена сразу в две стороны: и на церковь, которую фактически приравняли с фанатскому клубу, и на фанатов, «создавших себе кумира» из спортивного состязания.
На самом деле ситуация куда как сложнее той, которую представляют немецкие музейщики. Судя по всему, религия и церковь для них — это образец любого культа. В том числе и культа футбольного. Однако если вдуматься, то не футбол, а как раз христианская церковь в начале своей истории впитала древние традиции военного дела («воинство святое») и почитания героев и императоров (как защитников или борцов). Потом уже возникли рыцарские игры. В общем, как ни крути, а спортивные игры древнее христианских обрядов, и именно они дали церкви многие символы. Оттого в данной ситуации куда больше истовых христиан должны обидеться футбольные фанаты: у них отняли любимые знаки и приравняли их к иконам.
