 |
| Русский вестник | Сергей Фомин | 16.05.2006 |
Очерк сопровождается публикацией фотографий, сделанных А. А. Вырубовой во время поездки в Верхотурье. Их видели Государь, Государыня и Их Дети, Сами так никогда и не побывавшие в уделе святого праведного Симеона, хотя так мечтали об этом. Фото публикуются впервые.
Об отношении к старцу Макарию епископа Феофана в какой-то мере можно судить по позднейшему, уже пореволюционному признанию последнего: «Монах Макарий… является для меня загадкой. Большей частью он говорит что-то непонятное, но иной раз скажет такое слово, что всю жизнь осветит"(1). Было ли это непонимание ученым монахом, да к тому же тогда еще духовно неопытным, подвижника-простеца или на такую оценку наложили свой отпечаток дальнейшие события — мы не знаем. Однако вот факт: как-то по приезде в Верхотурскую обитель в то время только что хиротонисанный во епископа Ямбургского Феофан ждал старца к себе. Отец же Макарий передал, что тот сам к нему приедет. Но у Владыки не было времени и он, было, решился ехать поездом в Екатеринбург, не повидав старца, как на станции ему сообщили, что из-за аварии поезда не будет два дня. Узнав об этом, епископ Феофан, уже не раздумывая, поехал прямо в Актай (2).
В 1914 г. об этом случае поведали в монастыре екатеринбургскому журналисту: «Очень помог его известности один случай. Гостило в монастыре важное духовное лицо из Петербурга. Навещало оно и о. Макария.
Перед отъездом пожелало проститься. О. Макарий заявил: «Успею еще!» и не явился. Обиженная особа отправилась на вокзал, но пришлось вернуться: благодаря крушению поезд опоздал на сутки. О. Макарий встретил особу на обратном пути к монастырю, с букетом цветов, словами:
— А, что — по-моему вышло?
Особа была поражена, а по обители и Верхотурью быстро разнеслось:
— Предсказал! Провидец!
Оказывается, о. Макарий редко кого принимает в келлии. Не пустил даже бывшего епископа Митрофана и сделал исключение только для епископа Серафима"(3)1.
Сотаинник владыки Феофана — будущий митрополит Вениамин (Федченков), имея в виду Г. Е. Распутина, вспоминал: «Между другими святынями он особенно часто посещал Верхотурский монастырь Пермской губернии, как ближайший к Сибири. А там, в скиту, жил подвижник — монах отец Макарий. Я его лично видел в Петербурге вместе с настоятелем монастыря архимандритом Н., их привозил Распутин, чтобы показать, какие у него есть хорошие и благочестивые друзья. Тогда уже пошла борьба против него. Действительно, оба эти инока были очень хорошие люди, а отец Макарий и доселе остался у меня в памяти как святой человек, только очень уж доверчивый, как дитя. Святые люди нередко бывали такими: живя сами свято, они и на других смотрели так же, по изречению Григория Богослова: «Кто сам верен, тот всех доверчивее"(4).
«Архимандрит Н.» — это настоятель Верхотурского монастыря архимандрит Ксенофонт.
В 1910 г. в Верхотурье была послана еще одна весточка от Государя…
18.4.1910: «Настоятелю игумену Ксенофонту. Воистину Воскресе!!! Государыня и Я искренно благодарим обитель Св. Симеона и желаем ей Мира и Благочестия. Николай"(5).
В 1911 г. состоялась еще одна, последняя встреча старца Макария и епископа Феофана. Обезпокоенная умножением клеветы на Распутина, Царица послала епископа Феофана в Верхотурье узнать у Макария, были ли какие-либо основания для подобных слухов. В результате ничего предосудительного выявлено не было. А вот фотографии, сделанные монастырским фотографом и запечатлевшие одна — старца Макария, епископа Феофана и Г. Е. Распутина, а другая — казначея иеромонаха Иоанникия, епископа Феофана и старца Макария в Верхотурском Николаевском монастыре, — остались (6). Первая из них не раз появлялась в публикациях, рассказывающих о Григории Ефимовиче.
В память 300-летия Дома Романовых в обители был воздвигнут (по образцу Оренбургского) собор в честь Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Вопрос о строительстве собора обсуждался с Самим Государем (7). Заложен он был 12 сентября 1905 г., а освящен — 11 сентября 1913 года. Местные краеведы утверждают: именно Г. Е. Распутин «хлопотал, чтобы построили храм в Верхотурском монастыре. Нашел на это деньги. К 300-летию Дома Романовых большой собор — второй по величине после Исаакиевского — открыл двери для верующего люда. Удивительно быстро собор построили. Люди жертвовали деньги, безплатно трудились на стройке. Словом, всем миром возвели храм. Бывало, на праздники стекалось в него до десяти тысяч человек"(8).
На освящении собора на всех священнослужителях были желтые облачения. Лишь облачения отца настоятеля и протодиакона были нежно-сиреневого цвета. Они были «сшиты для торжественных служб из коронационного платья [Императрицы] Александры Феодоровны и Собственноручно Ею вышиты. Это удивительный и единичный факт в истории"(9). Облачение любимого Государыней нежно-сиреневого цвета было получено в обители в 1911 году (10), но впервые было употреблено именно на освящении собора. Об этом, по отпусте молебна, поведал богомольцам 12 сентября 1913 г. епископ Екатеринбургский и Ирбитский Митрофан (Афонский): «Объявляя о сем и указывая, какую любовь и веру имеет Царь наш и Августейшая Супруга Его к св. Угоднику Верхотурскому, Владыка приглашал всех верноподданных, удостоившихся созерцать Высочайший подарок монастырю, засвидетельствовать свои верноподданнические чувства».
В Царское Село из Верхотурья ушла телеграмма: «Ваше Императорское Величество! Верхотурский Николаевский монастырь, осчастливленный недавно Высочайшим пожалованием облачения нашей Богохранимой, Боговенчанной Матушки Царицы Александры Феодоровны, сего дня, в день празднования в честь св. праведного Симеона Верхотурского чудотворца, мощами своими нетленно почивающего в сей обители, горячо молился о здравии, спасении и благоденствии Вашем и дорогой нам Возлюбленной Августейшей Семьи Вашей.
Братия обители, представители белого духовенства епархии и тысячи верноподданного народа Приуралья и Западной Сибири повергают к стопам Твоим, Возлюбленный Монарх наш и Отец, свои искренние верноподданнические чувства, соединенные с упованием, что Господь и впредь поможет Тебе, как помог в предшествовавшее тяжелое время, направлять жизнь и шествие могущественной России по пути всяческого преуспеяния духовного и внешнего"(11).
В тот же день из Царского пришел ответ: «Верхотурье. Преосвященнейшему Митрофану, епископу Екатеринбургскому и Ирбитскому. Благодарю Вас, Владыко, и прошу передать Игумену с братией Мою благодарность за молитвы и выраженную Мне преданность. Николай"(12).
Еще 21 августа 1913 года уральская обитель встречала Царского посланника, ктитора Государева Феодоровского собора в Царском Селе, полковника Императорской Гвардии Д. Н. Ломана (18 681 919) и его спутников: академика-архитектора В. А. Покровского (по проекту которого был построен Феодоровский Государев собор) и фотографа К. Буллу.
Осмотрев Верхотурский собор, Дмитрий Николаевич объявил, что «Их Императорские Величества изволили Всемилостивейше повелеть, чтобы сень над ракою Угодника Божия была сооружена от Их Царских щедрот"(13).
В те самые дни, когда в Москве трудились над сенью, православные екатеринбуржцы отозвались на Царский дар, решив соорудить для обители икону, принеся ее в обитель крестным ходом. Сменивший прежнего, новый Екатеринбургский Преосвященный Серафим (Голубятников)2) отправил 7 мая по этому случаю специальное всеподданнейшее обращение:
«Ваше Императорское Величество, Благочестивейший Государь. Неоценимый дар Ваших Императорских Величеств Верхотурской обители как выражение благоговейной любви к святому праведному Симеону, покровителю нашего края, преисполняет безпредельной радостью сердца наши и возжигает святую ревность сыновнего единения с возлюбленным Царем в почитании угодника Божия. Воодушевляемые этими чувствами, соорудили мы святую икону небесных покровителей града Екатеринбурга и с горячей молитвой о Тебе, Благочестивый Государь наш, и о всей Богом хранимой Семье Твоей ныне в знаменательный и радостный день рождения Твоего исходим с нею в город Верхотурье, дабы подвигом паломничества предуготовить себя к достойному участию в священном торжестве обители и вознести свои чистые молитвы о здравии и благоденствии Ваших Императорских Величеств, Наследника Цесаревича и всей Царской Семьи пред ракой угодника Божия Симеона Праведного в день, когда нетленные мощи его станут под сень, сооруженную Царским благочестием. Открывая и благословив молитвой сие святое шествие, счастлив повергнуть к стопам Ваших Императорских Величеств одушевляющие нас — меня, духовенство и тысячи пасомых, хоругвеносцев, трезвенников, паломников и богомольцев, верноподданнические чувства сыновней любви и беззаветной преданности. Вашего Императорского Величества верноподданный богомолец Серафим, епископ Екатеринбургский и Ирбитский».
С приведенным обращением Царь познакомился 31 мая в Ливадии, Собственноручно начертав на нем: «Прочел с удовольствием"(14).
Установили сень незадолго до начала войны, 23 мая 1914 года. Весь декор сени, несомненно согласованный с Царственными заказчиками, имел глубокий духовный смысл (в частности, в нем нашло отражение участие Государя в канонизации святых Русской Православной Церкви). Она представляла собой как бы Палладиум последнего Царствования.
«Вся сень, — читаем в наиболее полном ее описании, — вызолочена под старое золото за исключением высеребренной надписи: Сия сень сооружена к Мощам Св. Симеона Праведного в Верхотурский Николаевский мужской монастырь иждивением и любовью Благочестивейшего, Самодержавнейшего, Великого Государя Императора Николая Александровича, Благочестивейшей Государыни Императрицы Александры Феодоровны, Благоверного Государя Наследника Цесаревича Алексия Николаевича и Благоверных Великих Княжен Ольги, Татианы, Марии и Анастасии Николаевен в лето от Рождества Христова 1914-ое Мая 25.
На колоннах сени в киотцах помещены нижеследующие иконы: по лицевой стороне сени: св. Ермогена и св. Стефана Пермского, по левой стороне пр. Анны Кашинской и пр. Феодосия Черниговского, по правой стороне: св. Евфросинии Полоцкой и св. Питирима Тамбовского (этот образ помещен будет по открытии его св. мощей), с четвертой стороны св. Серафима Саровского и св. Иоасафа Белгородского.
В кокошниках сени помещены нижеследующие изображения: в первом ярусе, по лицевой стороне сени: св. Симеона Праведного, по левой стороне: св. царицы Александры, по правой стороне св. Николая Чудотворца и с четвертой стороны св. Алексия, митрополита Московского, а в медальонах на 4-х углах сени — св. Татианы, св. Ольги, св. Анастасии и св. Марии.
Во втором ярусе, по лицевой стороне сени: св. Иова Многострадального (6 мая, день Рождения Государя Императора) и 3-е Обретение главы св. Иоанна Предтечи (25-го мая, день рождения Государыни Императрицы Александры Феодоровны). По левой стороне сени: св. Иоанна Юродивого Устюжского (29 мая, день рождения Великой Княжны Татианы Николаевны), блаженной Княгини Феодосии, матери Великого Князя Александра Невского (5 июня, день рождения Великой Княжны Анастасии Николаевны), по правой стороне сени: преподобной Княгини Анны Всеволодовны (3 ноября, день рождения Великой Княжны Ольги Николаевны) и св. Князя Мстислава, в крещении Георгия (14 июня, день рождения Великой Княжны Марии Николаевны), по четвертой стороне сени: св. мученика Иоанна Воина (30 июля, день рождения Наследника Цесаревича Алексия Николаевича) и икона Божией Матери Ярославско-Печерской (14 мая, день св. Коронования Их Императорских Величеств). […]
Корпус сени выполнен из плотной меди с чеканными украшениями, а потолок сплошной чеканки, с образом Св. Троицы посередине. Все кокошники и шатер из чеканной меди"(15).
Работы по установке сени были завершены к 23 мая. Установили ее на мраморном пьедестале в средней арке между главным и северным приделами собора.
…Утро 24 мая выдалось прекрасным. Во всех монастырских храмах шло богослужение. Казалось, всё углубилось в молитву. Днем в четыре часа из стен обители вышел крестный ход встречать паломников из Екатеринбурга. Люди ждали, пели, молились. С неба сеял теплый, мелкий дождик. Потемнела светлая пыльная дорога. И вдруг… - Идут! — вскричали взобравшиеся на изгородь мальчишки. — Идут! — пронеслось по рядам толпы… И в самом деле из-за пригорка показались передовые фигуры паломников. С посохами, с котомками, в запыленной одежде, в «обутках», лапотках… За первыми одиночными фигурами показались уже целые группы, а еще немного — и полилась живая, безпрерывная, серая волна… Из-за горы ряд за рядом показывались паломники — старые и молодые, мужчины и женщины… […] А вот и ядро процессии. Развеваются св. хоругви, колышутся св. кресты и иконы. Вот образ Спаса, а вот и она — невеста Христова, св. Великомученица Екатерина, окруженная изображениями небесных покровителей г. Екатеринбурга"(16).
Отслужив молебен, владыка Серафим обратился к паломникам с одушевленным словом: «Я благословил вас в путь 6-го мая, в день рождения Государя Императора, а здесь встречаю здоровыми и бодрыми, накануне рождения Государыни Императрицы. Весь ваш подвиг протек, как бы заключенный в Царские объятия. Ныне же, из этих Царских объятий, вы придете в благодатные объятия святого праведного Симеона"(17).
Передавая икону братии у стен обители, Преосвященный просил ее «усугубить свои молитвы за весь Уральский край"(18).
«Приидите же, возлюбленные отцы, братия и сестры, — сказал в ответном слове архимандрит Ксенофонт, — после столь великих трудов, подъятых вами, войдите во святую обитель и вместе с нами, насельниками обители, пред гробом нетленных мощей Угодника Божия Праведного Симеона вознесите свои усердные молитвы Царю Царей, дабы Он, по сильному предстательству Угодника Божия, — хранил во здравии и благопоспешении наших возлюбленных Богохранимых Царя и Царицу с Их Августейшими Детьми, — обративших Свое внимание на обитель нашу и от любви к Угоднику Божию благочестивым усердием соорудивших драгоценную сень над его Святыми мощами, в новоустроенном соборе"(19).
Под начавшийся колокольный звон ко всенощной в монастырь прибыл уполномоченный по сдаче сени обители ктитор Государева Феодоровского собора полковник Д. Н. Ломан.
25 мая 1914 г. день Пресвятой Троицы совпал с днем рождения Государыни Александры Феодоровны. По случаю этого Царского дня после часов, перед Литургией, епископ Серафим отслужил в Крестовоздвиженском соборе молебен. В Ливадию Их Императорским Величествам была послана телеграмма:
«Сегодняшний великий Церковный праздник Пятидесятницы и Высокоторжественный день рождения Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны, по великой милости Божией, соединился для Верхотурского Николаевского монастыря с несказанной духовной радостью принятия сени и лампады, жалованных Вашими Императорскими Величествами к многоцелебным мощам Святого Праведного Симеона, Верхотурского Чудотворца. Приемля с глубоким благоговением это приношение Благочестивых сердец Ваших Императорских Величеств и Августейших чад Ваших, я, настоятель и братия святыя обители усердно молились, да ниспослет Господь Бог по молитвам Святого Заступника пред Его Престолом за наш Пермский край и всю Державу Российскую Небесное благословение на всех путях Ваших, Тебе Державный Возлюбленный Царь, Возлюбленная Благочестивейшая Царица, Царственная Надежда России — Наследник Цесаревич, Боголюбивыя Дщери Царевы.
Приемлем смелость принести верноподданнические поздравления Вашим Императорским Величествам и Вашим Императорским Высочествам с Высокоторжественным Днем Рождения Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны, молитвенно желая, да подаст Господь Бог предстательством Святого Праведного Симеона Всей Богохранимой Семье Вашей здравия и во всем благопоспешения. Ваших Императорских Величеств верноподданные слуги и богомольцы СЕРАФИМ, епископ Екатеринбургский и Ирбитский. Архимандрит КСЕНОФОНТ, настоятель Верхотурскаго Николаевскаго монастыря с братией"(20).
В тот же день вечером епископ Серафим при участии многочисленного духовенства совершил чин освящения Высочайше пожалованной сени (21).
Вскоре в обитель поступила телеграмма: «В Верхотурье, Его Преосвященству, Преосвященнейшему Серафиму епископу Екатеринбургскому и Ирбитскому. Их Величества повелеть соизволили благодарить Ваше Преосвященство, Настоятеля и Братию Верхотурскаго Николаевскаго Монастыря за вознесенныя в день Рождения Ея Величества молитвы и принесенныя телеграммой Вашей поздравления. Министр Императорскаго Двора граф ФРИДЕРИКС"(22).
Торжества проходили в присутствии представителя Их Величеств — полковника Д. Н. Ломана. Приехал он туда с сыном и племянником. Особый интерес вызвал сын Царского посланника — Юрий, в годы Великой Отечественной войны с оружием в руках оборонявший город на Неве.
«Сын, симпатичный мальчик, лет 10−11, — писал очевидец. — В матросском костюме, с Георгиевской лентой на фуражке. Слегка похож на Наследника Цесаревича, каким Его рисуют на портретах.
Этого достаточно. В толпе сейчас же разносится, крепнет и превращается в уверенность слух:
— Сам Наследник с полковником приехал!
Не помогают никакие разуверения — народ неохотно отказывается от своих фантазий.
К тому же, имеется масса доказательств с точки зрения толпы:
— Архиерей при встрече поцеловал. Полковник сзади стоит, а его все наперед выдвигает. Георгиевская лента на шапке. Года подходящие. На портреты похож — ну как же не Наследник?
Когда Ломан в первый раз показался с сыном, меня неожиданно дернул за рукав сосед, все время приподнимавшийся на цыпочки:
— На мальчика-то, на мальчика смотри!
— На какого мальчика?
— Возле полковника-то который.
— А что?
— Цесаревич.
— Пустяки! Сын полковника, а тот, который побольше — племянник.
— Ах ты, братец ты мой! Мало ли чего монахи скажут. Не верь! Я тебе верно говорю — Наследник. На поклонение к Преподобному с полковником отпустили. Человек известный, надежный — вот и доверили.
Видно — никому не поверит, никому не уступит своей праздничной сказки и будет потом говорить где-нибудь в глубине вологодских лесов:
— Самого Наследника, вот как тебя вижу, видал!
И не один мой сосед верил в это — сотни человек надвигались на передних и с жадным любопытством впивались глазами в бледного мальчика в белой матроске. […]
Епископ служит молебен у мощей Святого Симеона, а потом с крыльца храма произносит благодарственно-патриотическую речь к народу и провозглашает «ура!» в честь Государя.
Троекратное «ура!» толпы сливается с колокольным звоном.
Потом процессия входит в новый храм.
За епископом и духовенством, впереди петербургских гостей, по-архиерейски благословляя народ обеими руками, идет некий «простец» и «молитвенник» из монастырского скита, популярный среди верхотурских богомолок «старец», рясофорный монах о. Макарий.
Темная фигура старца резко контрастировала с бравым гвардейцем в мундире, увешанном орденами и лентами всех цветов радуги.
О. Макарий продолжает осенять толпу, пока не встречается глазами с Преосвященным. Встретившись с епископом взглядом, он, по-видимому, сразу вспоминает разницу между рясофорным старцем и Владыкой и смущенно опускает левую руку, затем начинает часто-часто креститься.
Потом шепчет что-то Ломану. Полковник внимательно слушает и, почтительно наклонившись, отвечает…"(23)
Через день, 27 мая епископ Серафим освятил левый придел собора в честь св. праведного Симеона, Верхотурского чудотворца, после чего состоялось перенесение мощей угодника Божия из Никольского храма обители, где они ранее находились, в Крестовоздвиженский собор. Тут же в Симеоновском приделе Преосвященным была отслужена первая Божественная Литургия. Слово по запричастном стихе произнес («красиво, умно, логично») священник Иоанн Владимирович Сторожев (24) (16.3.18 785.2.1927) — тот самый, которому всего лишь через четыре года (1 июля 1918 г.) Бог судил отслужить последнюю в земной жизни Царственных Мучеников церковную службу — обедницу в Ипатьевском доме в Екатеринбурге….
На передней стороне сени затеплилась серебряная чеканная с камнями лампада с памятной надписью: «Сия лампада принесена в Дар к Мощам Святого Симеона Праведного Их Императорскими Величествами с Их Августейшим Семейством 25-го Мая 1914 года». Ее смиренный свет падал на большую икону Святого. На киоте была помещена надпись: «Сей образ Святого Праведного Симеона Верхотурского чудотворца в басменном киоте сооружен усердием братии Верхотурского Николаевского монастыря в память 300-летия Царствования Дома Романовых 1613−1913 г."(25)
Только начало войны с Германией помешало поездке Самих Царственных Мучеников в Верхотурье (26). Об особом отношении Их к обители свидетельствуют, кроме помянутых пошитых из коронационного платья облачений, и другие Царские дары: Собственноручно вышитый Государыней покров на раку с изображением праведного Симеона в полный рост, а также покровцы и воздухи, вышитые Великими Княжнами для потира и дискоса в Крестовоздвиженский собор (27).
Известно, что в 1914 году Г. Е. Распутин на пожертвованные ему средства возвел в Верхотурском Николаевском мужском монастыре красивый «дом-дворец», напоминавший древнерусский терем и предназначавшийся для Наследника Цесаревича Алексия, который после ожидавшегося сюда паломничества Царственных Богомольцев должен был остаться здесь на некоторое время для поправления телесного здравия (28). По свидетельству А. А. Вырубовой, Распутин «уверил Их Величества, что с 12-ти лет [т. е. с 1916 года. — С. Ф.] Алексей Николаевич начнет поправляться и впоследствии совсем окрепнет. И в самом деле, после 10-ти лет Алексей Николаевич все реже и реже болел и в 1917 году выглядел крепким юношей"(29). Григорий Ефимович называл Его «великим Самодержавцем». Он писал: «…Как не было такого Царя и не будет. […] Алексея очень в душе имею, дай ему рости, кедр ливанский, и принести плод, чтобы вся Россия этой смокве радовалась. Как добрый хозяин, насладились одним его взглядом взора из конца в конец"(30).
Но Богом, по грехам народа, было дано иное…
И это также прозирал Григорий. В ноябре 1913 г. он писал Царевичу: «Дорогой мой Маленькой! Посмотри-ка на Боженьку, какие у Него раночки. Он одно время терпел, а потом стал так силен и всемогущ — так и Ты, дорогой, так и Ты будешь весел и будем вместе жить и погостить"(31).
Этот «Царский домик» (другое название «домик Распутина»), возведенный монастырскими плотниками без единого гвоздя, сохранился и доныне.
Именно здесь, в Верхотурье, в Крестовоздвиженском соборе, 17 июля 1914 г. после Литургии и молебна у мощей Угодника Божия Великая Княгиня Елизавета Феодоровна узнала о приближении войны3). Тут же Августейшая Паломница молилась и на следующий день (32). Она собственноручно возжгла пожертвованную ею серебряную лампаду (33). С тех пор все тяжелые годы войны и революции у раки Праведника рядом теплились две лампады — будущих Царственных мучеников и Их ближайшей Августейшей Родственницы — впоследствии преподобномученицы. Отцу Ксенофонту она подарила атласную епитрахиль. Возглавлявший служение епископ Серафим передал Великой Княгине в знак благословения обители образ св. прав. Симеона. 20 июля с дороги (из Перми) она отправила на имя архимандрита Ксенофонта4) телеграмму: «Очень прошу помолиться, особенно за всю мою Семью и дорогую нашу Родину. Ужасно скорбное тяжелое время. Ваш небесный покровитель праведный Симеон меня прошлую войну укрепял и теперь как бы получила его благословение. Елизавета"(34).
Даже Великая война не прервала связи Верхотурской обители с Царской Семьей.
12.9.1915: «Действующая Армия. Его Императорскому Величеству, Государю Императору. Сегодня в день празднования перенесения мощей Праведного Симеона я и братия Верхотурского Николаевского монастыря со множеством народа вознесли свои молитвы Небесному покровителю Уральского края, защитнику, стерегущему Европейские и Азиатские грани нашего Отечества, Угоднику Божию, да его молитвами укрепит Господь Сил оружие Твое, Державный Вождь Земли Русской, да соделает Тебя для злодеев внешних и внутренних страшным, а для нас и всех верных сынов Твоих сохранит милостивым.
Сознаем мы, дорогой наш Царь Батюшка, что согрешили мы на Небо и пред Тобою и навлекли Гнев Божий, но умоляем Тебя, прости нас и защити всю Землю Русскую, а мы сами себя и друг друга и всю жизнь нашу Тебе вручаем, пред Богом каемся и на Него уповаем, что подаст Он, Милосердый, заступлением Праведного Симеона, Царицы Небесной, Святителя Николая и прочих Угодников Божиих, чрез Тебя, мир земле нашей, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте. Вашего Императорского Величества Верноподданный богомолец Серафим, епископ Екатеринбургский и Ирбитский"(35).
12.9.1915: «Верхотурье. Епископу Серафиму. Из Ставки Верховного Главнокомандующего. Сердечно благодарю Вас, Владыко, и поручаю передать братии Николаевского монастыря и всем собравшимся на праздновании Мою искреннюю благодарность за молитвенные благопожелания. Николай"(36).
Летом 1916 г., вскоре после прославления святителя Иоанна Тобольского, Государыня отправила двух Своих ближайших подруг (А. А. Вырубову и Ю. А. Ден) в паломничество. Отправились они туда в начале августа вместе с Г. Е. Распутиным5). Побывав в Тобольске и приложившись к мощам новопрославленного последнего Царского святого, они ненадолго заехали к Григорию Ефимовичу в Покровское. «Дни мудрости сибирского путешествия дают успокоение всем, — писал Г. Е. Распутин с дороги Императрице, находившейся в то время в Ставке. — Невольно заставляют почитать"(37). Из Покровского отправились в Верхотурский монастырь. Это было последнее посещение Г. Е. Распутиным старца Макария. Больше в этом мире они уже не увиделись.
Для А. А. Вырубовой это была уже вторая поездка в Верхотурье6). «Оба раза, — вспоминала она, — на обратном пути заезжали в Верхотурский монастырь на Урале, где говели и поклонялись мощам св. Симеона. Посещали также скит, находившийся в лесу, в 12 верстах от монастыря; там жил прозорливый старец отец Макарий, к которому многие ездили из Сибири. Интересны были беседы между ним и Распутиным"(38). От поездки (видимо, первой) сохранилось множество фотографий, сделанных Анной Александровной.
Ю. А. Ден была более словоохотлива: «Ночь мы провели в странноприимном доме при монастыре, потом Распутин предложил нам отправиться с ним в лесную келлию отшельника, которого местные жители почитали за святого. […] Оказалось, что отшельник живет в самой глубине леса, и его келлию вполне можно принять за птичий двор. Он был окружен домашними птицами всех пород и размеров. […] Он снабжал монастырь множеством яиц, но мы поужинали весьма скромно: нам предложили холодную воду и черный хлеб. Что такое кровать отшельник не имел представления, так что нам пришлось спать на жестком глиняном полу"(39).
Еще более пространные воспоминания об этом паломничестве стали известны сравнительно недавно. Принадлежат они Тамаре Александровне Шишкиной-Березовской:
«1916 год. Мы живем на даче в деревне под Екатеринбургом у знакомых крестьян. Стоит прекрасный август, солнце, тепло. В городе вспоминают, что скоро будет отмечаться память Святого Симеона Верхотурского чудотворца. Это тихий, крестьянский святой, жизнь свою проведший среди стрельцов, казаков, хлебопашцев, вогулов, помогавший им в работе. Он шил им полушубки, нянчил их детей и любил удить рыбу. Он так и изображен на иконах, стоящим над речкой с удочкой в руках.
У нас в то время гостил в деревне дед по матери, известный томский врач, сын сосланного в 1863 году в город Тобольск царским правительством польского шляхтича-повстанца, Иосиф Иустинович Березницкий. В сильно пожилом возрасте он стал очень религиозным человеком, и вот он решил: едем на богомолье в Верхотурье. Собрались дедушка, моя мама, я, десятилетняя девочка и мой семилетний брат.
Едем поездом, вагоны переполнены. Ближе к Верхотурью по вагонам заходили какие-то странные личности, не богомольцы. Дед говорит, что это шпики кого-то выслеживают. Поезд останавливается у станции, а она вдали от города. Видим — стоит вереница экипажей: пары, тройки лошадей. Публику из вагонов просят не выходить. И вдруг среди пассажиров разносится слух — приехал Распутин. Смотрим, в экипажи садятся военные, даже генералы, дамы важные, большей частью в костюмах сестер милосердия с красными крестами на косынках и фартуках, но среди садившихся в экипажи мы Распутина не разглядели. Они уехали, а потом и нам подали лошадей.
И вот мы в монастырской гостинице. Все необычно. Длинные высокие коридоры с жесткими диванами по стенам, гостиничные номера, похожие на келлии, но вместительные, и обязательно иконы в Красном углу. Почти везде «Святой Симеон Праведный», как всегда скромный на бережку речки. Мальчики-послушники в черных рясках приглашают на ужин в общую трапезную. Это огромная комната, длинные два стола стоят друг против друга во всю ширину и длину трапезной. Скатертей на столах нет, но они начисто выскоблены. В переднем углу киот с иконами. Во главе столов аналой с Евангелием и житиями святых. Садимся на длинные скамьи. Ужин уже подан, в деревянных глубоких мисках каша и яичница, в эмалированные кружки послушники наливают из общих чайников чай и квас. Прислуживают богомольцам молодые послушники. Во время ужина монах читает Евангелие и о жизни Святого Симеона Праведного. После ужина все легли спать в своих келлиях на жестких постелях.
И вот утро, солнечное, яркое и очень теплое. А мальчики-служки уже зовут богомольцев скорее на завтрак, а потом в церковь к обедне. Идем по Николаевскому мужскому монастырю. Гудят колокола на церквях, слышен веселый и торжественный перезвон. Мощные стены, окружающие здания монастырских келлий, входные врата, собор, церкви, часовни — все белоснежное, сверкает на солнце. Кругом масса зелени, кустарники, клумбы с цветами. Подходим к собору Крестовоздвиженскому. Перед входом в него на земле разостлан красный ковер, точно Царя встречают.
Многочисленная толпа богомольцев, теснота перед входными дверями в Собор. По ковру в него уже прошел Григорий Распутин со своей большой свитой. Ему оказана торжественная встреча. В Соборе невероятная давка. Распутин и его сопровождающие стоят посредине церкви. Публика все больше нарядная, важная, много приехавших со всего Екатеринбургского уезда, а может быть и дальше. В церкви все сияет. Зажжены все люстры, паникадила, свечи и у икон, и у серебряной раки (гробницы) Симеона Верхотурского. Иконы украшены цветами, обедню служит Архиерей, он и все священники и дьяконы в парадных блестящих ризах. Все они облачены как на Пасху.
Григорий Ефимович Распутин стоит на самом почетном месте во главе свиты на разостланном ковре. Он в русской светло-желтой рубашке, опоясан русским кушаком с кистями, в бархатных шароварах и лаковых сапогах. Причесан как Христос на иконах, посредине пробор в каштановых волосах, которые подстрижены до плеч. Молится истово, осеняя себя широким крестом. С ним вместе молится и его свита: генералы в орденах, важные дамы, говорят, даже великокняжеского происхождения. Лицо у него благообразное, спокойное, сосредоточенное, приятное.
В конце обедни, когда из алтаря выносят крест и кладут его на аналой посредине церкви, чтобы каждый мог приложиться к нему, первым поцеловать крест подходит Распутин, за ним его свита. И вот после них началась страшная давка среди молящихся. Все богомольцы бросились толпой ко кресту, чтобы оказаться около Распутина, лучше разглядеть «старца», прикоснуться к нему. И вот тогда эта толпа вытолкнула меня к самому «старцу», прямо под его правую руку. И он, широко крестясь, задел меня локтем по голове, как бы «смазал» по щеке. Я онемела. Дедушка, увидев это, выхватил меня из толпы и увел всех нас из собора.
Три дня провели мы в Верхотурье и все эти дни здесь творилось то же самое, что и в первый день пребывания Григория Ефимовича в Николаевском мужском монастыре. Везде шумные сборища людей, обсуждающих свои встречи со «старцем», торжественные богослужения в церквях. Из самых дальних келлий и скитов в церкви приходили глубокие старцы и старушки, монахи и монашки и тут же выясняли свои взаимоотношения.
Много в те дни в публике ходило легенд и историй о жизни Григория Ефимовича. Передавали рассказ мальчика, сына дорожного мастера депо станции Кушва, как «старец», выйдя из вагона, гулял по платформе с большой связкой баранок на шее, как в венке. Местные торговцы преподнесли ему свои изделия, а он не стеснялся их подношений.
Нарушился в городе и монастыре обычный порядок посещения богомольцами святынь монастырских. Не было в церковных службах духовной сосредоточенности, глубокого молитвенного настроения и у служителей церкви, и прихожан, и приезжих богомольцев. Посещение Верхотурья необычным богомольцем, широко известным в России человеком, вызвало интерес населения и приезжих и большое оживление на улицах.
Мы много гуляли по сказочному северно-уральскому Суздалю — Верхотурью, мимо небольших, но чудесных воеводских палат, домов стрельцов, деревянных домов обывателей уральского типа в зеленых палисадниках, в зарослях черемухи, рябины. Видны были замечательные и редкие для екатеринбуржцев густые красавцы кедры. Мама моя даже взяла для себя отросток кедра, чтобы посадить его дома. Изредка встречались каменные дома — двухэтажные, некоторые с колоннами, где размещались присутственные места, и дома богатых купцов. Город пересекает полноводная синяя река Тура и очень украшает его.
Поглядели с любопытством двухэтажный бревенчатый дом, украшенный редкой деревянной резьбой. Дворец сказочного царя Берендея. Здесь-то и остановился «старец» Григорий со свитой.
Прошло три дня нашего необычного богомолья и мы уезжали домой со станции Верхотурье. В ожидании поезда дедушка, мама и я с братом гуляли по перрону. У мамы в руках был горшочек с тем отростком кедра, который она недавно приобрела. Моя мать была высокая, стройная, интересная, хорошо одетая женщина, обращавшая на себя внимание. Идем мы мимо группы людей, оказывается, это Распутин со свитой. Они тоже уезжают с нами вместе. Распутин сидит один на поданном ему стуле. Его сопровождающие окружают его. Видно, как уважительно они относятся к «старцу». Вдруг раздается его голос: «Мадам, что у вас в руках? Что вы несете? Кто вы такая? Кто ваш муж? Где живете? Куда едете?»
Мама потом говорила, что очень удивилась вопросам говорившего с ней Распутина и даже как-то испугалась его. А я с братишкой стояла прямо у колен сидящего «старца» и мы во все глаза глядели на него"(40).
Последняя документально зафиксированная дата пребывания Григория Ефимовича в Верхотурье — 25 августа 1916 г. В этот день он послал отсюда телеграмму Императрице Александре Феодоровне: «Исполнили желание у раки Праведника — он уврачует, даст нашим полководцам разума, святыни. Разум — всему победа"(41).
В память о той последней встрече сохранилась фотография: старец Макарий и Г. Е. Распутин (42).
Примерно к тому же времени относится одно из последних известных ныне пророческих указаний старца Макария. Поведала о нем в конце 1990-х 96-летняя раба Божия Елизавета из поселка Баранчи, что под Кушвой в Верхотурье. «Она еще до революции ездила к старцу с сестрой Верой, но в тот раз им не повезло, их встретил лишь послушник, а Макарий был в отъезде. Ее сестра оказалась более удачливой и через некоторое время она повторила свой визит к старцу. Тогда ей предстала удивительная картина: по приглашению хозяина на второй этаж курятника поднималась красивая дама в белом атласном платье с оборочками и в шляпе с вуалью. При ее появлении в своем хозяйстве старец стал что-то невразумительное лопотать, а затем повязал ей на правую руку белый бант, а на левую — красный, и стал бить ее своим посохом, что-то приговаривая. Шикарная дама даже не пыталась защищаться, смиренно принимая побои отшельника как милость Свыше"(43).
* * *
Среди икон Царственных мучеников, обнаруженных следствием после Их убийства в Ипатьевском доме, значатся: «финифтевый образок св. Симеона Верхотурского, маленький, в металлической рамочке, на обороте обтянут малиновым бархатом». Это наверняка была икона, подаренная Царской Семье Г. Е. Распутиным 13 октября 1906 г. в Петергофе. Государь записал в этот день в дневнике: «В 6 ¼ к нам пришел Григорий, он привез икону Св. Симеона Верхотурского, видел детей и поговорил с ними до 7 ½"(44).Значится в описи также «образ св. Симеона Верхотурского, малого размера, чеканенный на гипсе с деревянным основанием, в красках и как бы в золотой раме. На обороте написано: «Дорогой Татьяне от Ани. 1916». Также с Верхотурской обителью и, по всей вероятности, также с А. А. Вырубовой связан значащийся в той же описи образ святителя Николая Чудотворца с карандашной надписью на обороте «А. В.» и штемпелем: «Сия икона освящена на мощах святого праведного Симеона Верхотурского чудотворца. 12 июня 1914 года"(45).
Большой образ св. Симеона находился также на одной из четырех сторон часовни, стоявшей, как это видно на многих фотографиях, перед самым Ипатьевским домом в Екатеринбурге и воздвигнутой на месте деревянной церкви, перенесенной в 1808 году на другое место (46). Однако самым поразительным обстоятельством является факт нахождения какое-то время мощей св. прав. Симеона Верхотурского (после последнего их вскрытия в 1929 г.) в Ипатьевском доме, в котором в предвоенные годы располагалось местное отделение Союза безбожников и антирелигиозный музей7).
Знаменательно, что даже само разорение монастыря (реквизиция жилых и нежилых зданий красноармейцами), происходившее с 16 по 18 июля 1918 года, «совпало» по времени с цареубийством.
Эта самая жгучая, самая смертная связь была установлена через Григория Ефимовича.
* * *
Жесткой радиации подвергала общественность всё и вся, так или иначе относившееся к Распутину, если и не с симпатией, то, по крайней мере, объективно. «Досталось» и о. Макарию. Некая женщина, и после февральского переворота 1917 г. предпочитавшая не называть себя, в первых же словах своей лживой бульварной книжонки с претенциозным названием «Я встречалась с Григорием Распутиным» выразив почтение к «одному из виднейших общественных деятелей» П. Н. Милюкову, как могла, оболгала старца (47). Ну, ни слова правды, одна мерзость…И ведь не зря старалась. Книжку бережно хранил в своей библиотеке Ю. П. Власов, передав, «когда стало можно», издательству «Кедр», а то распечатало ее, «уникальную» и «загадочную», 50-тысячным тиражом на всю Россию. Следы знакомства с этой поделкой, в которой пастух о. Макарий, пасший коров и овец, превращается в свинопаса (свиньи в монастыре!), есть и у Э. Радзинского (48), и у Р. Бэттса (49) и, вероятно, у некоторых других.
Другие подобные «открытия» принадлежат популярному у нас зарубежному автору — американцу Р. Мэсси, в книге которого читаем об о. Макарии следующие «откровения»: «Сам старец в молодости был мотом, спустил отцовское наследство. А в один прекрасный день проснулся, преисполненный отвращения к земным радостям"(50). Эту дурно пахнущую «утку» о старце из «Верхотуринского» монастыря встраивает в свой опус «на двоих» профессор-психиатр А. П. Коцюбинский с сыном (51) (и на том спасибо, что историки пока что не дерзают «исцелять» пациентов «доктора медицинских наук»).
Особая близость Г. Е. Распутина Верхотурской обители навлекла обвинение даже на целый монастырь. Утверждали, что он являлся оплотом хлыстовства (52).
Побывавшей, как мы помним, в 1910 г. в обители М. В. Сабашниковой ее друзья, такие же, как и она, антропософы-оккультисты, позднее «открыли глаза»: «…Уже в Германии я узнала, что Верхотурский монастырь служил местом ссылки, куда отправляли на покаяние монахов и сектантов, погрешивших против Церкви. Они и здесь тайно продолжали свое дело. Здесь же и Распутин встретился с оргиастической сектой «хлыстов"(53).
Более красочно «тайну» этого монастыря описал в своей книге, вышедшей в 1927 г. в Лейпциге, Р. Фюлоп-Миллер. Под его пером студент духовной академии, впоследствии епископ, а в то время монах Мелетий (Заборовский), преображается в «Малюту Соборовского», старец Макарий — в «Макара"(54). Встретившись с последним, Распутин целовал «иссохшие руки святого, закованные в железо"(55). А вот собственно об обители: «Верхотурский монастырь был одной из тех причудливых обителей, которые своим положением и укладом жизни больше походили на большую деревню, чем на место, предназначенное для укрепления веры. […] Вскоре он [Распутин] с удивлением заметил, что монастырская братия делится на две группы, одна из которых играла как бы роль узников, а другая — охранников. Такое положение дел старательно пытались скрыть, никто об этом не хотел говорить. […] Уже давно Верхотурский монастырь считался исправительным домом для монахов-отступников. Сюда постоянно прибывали мужчины изо всех уголков Сибири, вызывающие недоверие у отцов церкви. […] Вскоре Распутин догадался, что сосланные еретики только для видимости отреклись от своей веры, хотя и соблюдали все церковные предписания. Чем ближе Распутин сходился с братьями на полевых работах или в свободные минуты, когда за ними никто не следил, тем сильнее в нем крепло убеждение, что не только «узники» не отказались от своей веры, но и многие из «охранников» переходят на сторону сектантов, а весь монастырь в Верхотурье лишь внешне исповедовал правила Православной Церкви, в действительности же он стал оплотом еретиков"(56).
Правда, однако, состояла в ином…
«Летом 1898 года, — читаем в современной истории обители, — председатель Екатеринбургского окружного суда ходатайствовал перед Екатеринбургской духовной консисторией о том, чтобы некоторые епархиальные монастыри приняли к себе для отбытия наказания и для исправления несовершеннолетних подростков, осужденных или только находящихся под следствием.
11 июня того же года епархиальное начальство дало согласие на отсылку юных нарушителей закона в Верхотурский, Далматовский и Кыртомский монастыри. Первая партия неприкаянных ребятишек прибыла в Верхотурье.
И уже 17 августа случилось черное событие. Один из прибывших Александр Шестоперов — на виду паломников, молодых послушников и совсем юных мальчиков из монастырского хора вырвал страницу из книги «Житие праведного Симеона Чудотворца Верхотурского». Усмехнувшись, демонстративно показал клочок бумаги присутствующим. Там можно было рассмотреть сделанную ласковой рукой гравюру «Перенесение мощей из села Меркушинского в Верхотурье. 1704 год». Люди, неразрывно объединенные вместе полносердечным почитанием святого, благоговейно сопровождали раку Праведного.
Юный святотатец свернул самокрутку… Прикурил. Тлеющий огонек пополз по гильзе самокрутки. Добежал до изображения раки Симеона Чудотворца. Замер, словно наткнулся на ров с ледяной водой. Необъяснимо погас, пыхнув в чистый воздух монастырского двора порцией табачного смрада. Шестоперов сунулся в карман узких — по тогдашней моде небольших заводских городков — брюк. Достал спички. Вновь поджег махорку — и яростно начал ее раскуривать, надеясь — наивный! — что рукотворное тление уничтожит то, чему Свыше положено быть нетленным: образ Святого праведника… […]
Настоятель Верхотурского Николаевского монастыря отец Иов — едва ему доложили о происшествии — сразу принял решение. Под любым предлогом отказаться от екатеринбургских высылок"(57). О чем он 20 августа и написал «Покорнейший доклад» Преосвященному Христофору, епископу Екатеринбургскому и Ирбитскому, назвав богохульника Шестопаловым (знаменательная оговорка!).
Так что ни о каких хлыстах и вообще сектантах и речи не шло. Но у творцов легенд иные принципы, соответствовавшие требованиям заказчиков.
Вот какую клевету принял на себя целый большой монастырь за Григория Ефимовича…
* * *
Часто бывая в Верхотурье, Г. Е. Распутин посещал и другие монастыри в округе. Об одной из таких поездок стало известно недавно из не совсем обычного источника: протоколов допроса ОГПУ монахини Олимпиады (Ольги Шубиной). По ее словам, игумения Таисия, настоятельница женской обители, недолюбливала «старцев», в том числе и Распутина, о котором, к тому же, распространялись разные слухи. Как-то приехавшего его она встретила весьма холодно и недружелюбно. Почувствовав это, он сразу же ушел, прислав записку: «Я бы к вам не приехал, да большие велят; я зла вам не сделал, но силу на зло имею"(58).«Я вспоминаю, — рассказал своему собеседнику в 2004 г. известный современный богослов, преподаватель Московской Духовной академии прот. Валентин Асмус, — тот случай, который произошел с одним хорошо мне знакомым священником, который всегда был, так сказать, страстным обличителем Распутина и, по этой причине, как и многие другие, не хотел даже признавать святость Царской Семьи. Побывав однажды в городе Верхотурье, а это город севернее Екатеринбурга, где до революции на три тысячи жителей приходилось три монастыря, и узнав из местных преданий, какое тесное отношение к этим монастырям имел Григорий Ефимович, этот священник задумчиво произнес: «Оказывается, история с Распутиным гораздо сложнее, чем мы думали…"(59) (речь, напомним, кроме Верхотурского Николаевского монастыря идет о двух женских обителях: Верхотурском Покровском и Нижне-Тагильском Скорбященском в Верхотурском уезде).
* * *
Собирая материалы по истории Верхотурского монастыря, первый после возобновления там монашеской жизни наместник обители игумен Тихон (Затекин) обнаружил в одном из архивов следующий документ (60):
Председатель Комитета
общественной безопасности
города Верхотурья.
Поручаю своему товарищу Пигулевскому немедленно арестовать в Верхотурском ските старца Макария и заключить его под стражу, произведя самый тщательный обыск у него в келлии. Имею на сей счет прямые указания товарища министра юстиции Скарятина. Начальник милиции в данном случае имеет безпрекословно повиноваться гражданину Пигулевскому.
Председатель Комитета БЕЛЯЕВ.
19 апреля 1917 г.
О том, что это была за нужда, узнаем из книги небезызвестного Э. Радзинского, в руки которого попало, как он утверждает, подлинное дело Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, купленное для него его другом виолончелистом М. Ростроповичем на аукционе «Сотбис"(61).
«Старца Г. Е. Распутина, — читаем в показаниях о. Макария следователям ЧСК, — я узнал лет 12 тому назад, когда я был еще монастырским пастухом. Тогда Распутин приходил в наш монастырь молиться и познакомился со мной […] Я рассказал ему о скорбях и невзгодах моей жизни, и он мне велел молиться Богу». И далее: «Каких-либо дурных поступков за Распутиным и приезжавшими к нам с ним… не заметил"(62).
Даже из этого крайне скупого и выборочного цитирования (по всей вероятности, соответствующего тенденции автора книги) совершенно очевидно, что о. Макарий не нашел ничего предосудительного в жизни покойного уже к тому времени своего духовного сына, которого он в довершение всего называет старцем без каких-либо кавычек.
«Вот и все, что смогли выпытать у него о Распутине"(63), — сокрушается Э. Радзинский. Но даже это «немногое» не нашло никакого отражения в тексте обширного официального постановления Чрезвычайной следственной комиссии временщиков. А ведь речь идет о свидетельстве духовника Г. Е. Распутина.
Нетрудно представить себе разочарование следователей ЧСК, совершивших поездку в Верхотурье тогда с явно иными целями (о «честности» и «объективности» этой комиссии, разумеется, говорить не приходится). И возникает вполне закономерный вопрос: не является ли кончина 60-летнего старца Макария, последовавшая ровно через три месяца после того, как был выписан приведенный выше документ о его аресте, результатом рвения и разочарования этих самых «следователей»?
Согласно сохранившимся документам, старец почил в Бозе 19 июля 1917 г., будучи погребенным на братском кладбище Верхотурского Николаевского монастыря. Печальная весть достигла, в конце концов, и Царственных мучеников. «Отец Макарий скончался 19-го июля"(64), — сообщала Государыня Ю. А. Ден из Тобольска 29 ноября 1917 года.
Монастырь закрыли в 1925 г., а вскоре был ликвидирован и Больше-Актайский скит (65).
Сохранился, однако, и более определенный отзыв старца Макария о своем духовном сыне. Не знаю как рукописи, а правда Божия действительно ни в воде не тонет, ни в огне не горит.
В конце мая 1914 г. с о. Макарием встречался репортер екатеринбургской газеты «Зауральский край» В. П. Чекин (его свидетельства мы не раз цитировали). По его словам, старца пытались расспрашивать о Г. Е. Распутине («этой скандальной знаменитости»), на что тот будто бы «отвечал уклончиво». В действительности же ответы старца были весьма определенны. Впрочем, судите сами:
«- Что ж, про него плохого сказать нечего…
— А отчего же все про него говорят плохо?
— В силе человек. Завидуют — вот и говорят. Лукавый-то силен, каждому на его место хочется…"(66)
1) Речь идет о епископах Екатеринбургских и Ирбитских: Митрофане (Афонском, 1920) и его преемнике Серафиме (Голубятникове, 1921).
2) Епископ Екатеринбургский и Ирбитский Серафим (Сергей Георгиевич Голубятников, 18 561 921) — родился в Воронежской епархии; после окончания Воронежской духовной семинарии (1879) был учителем Ново-Сетинского народного училища в Острогожском уезде. Псаломщик (1880). Рукоположен во иереи (2.8.1881). Овдовел (1890). Поступил в Московскую духовную академию (1895); пострижен в монашество (9.10.1895) и назначен казначеем Чудова монастыря. После окончания академии (1899) со званием кандидата богословия назначен настоятелем Высоко-Петровского монастыря в Москве (1900) и наблюдателем за школами в сане архимандрита. Хиротонисан в Успенском соборе во епископа Можайского, викария Московской епархии (2.1.1905). Епископ Подольский и Брацлавский (с 15.2.1908). Особо почитая Божию Матерь, в 1911 г. организовал массовое паломничество в Почаевскую Лавру. Шел пешком 200 верст во главе 20 тысяч паломников на поклонение цельбоносной стопочке Богородицы. Екатеринбургскую кафедру занимал с 20.3.1914. Уволен на покой решением съезда духовенства 10.5.1917 при временном правительстве.
3) Как предзнаменование можно рассматривать ряд обстоятельств, сопровождавших это паломничество в пределы Пермской губернии. Прежде всего, программой предусматривалось посещение Великой Княгиней города Алапаевска, не славившегося, как известно, никакими особыми святынями. Поездка в него не состоялась лишь в связи с началом войны. 4 июля 1914 г., когда начальство выехало встречать Великую Княгиню, в губернии случилось чрезвычайное (весьма редкое) происшествие: рабочий И. Н. Стрижев на шахте «Лесли» упал с 48-метровой высоты и разбился насмерть (Вяткин В. В. Христовой Церкви цвет благоуханный. Жизнеописание преподобномученицы Великой Княгини Елисаветы Феодоровны. М. 2001. С. 150, 152). Ровно через четыре года (день в день!) примет мученическую кончину Царская Семья. На следующий день вслед за Царственными мучениками будет убита и Великая Княгиня: ее вместе с другими Алапаевскими мучениками сбросят в шахту.
4) С началом революции архимандрит Ксенофонт с братией не оставили обитель. Во время прихода белых настоятель вручил 19 декабря 1918 г. командиру освободившего Верхотурье полка знамя с надписью «С нами Бог». После прихода летом 1919 г. красных укрывал мощи св. прав. Симеона. В мае 1920 г., с согласия прихожан, организовал общину, действовавшую вплоть до 1930 г. (вплоть до конфискации властями мощей). Арестовывался советскими карательными органами осенью 1920 г. (в связи с первым вскрытием мощей) и в конце мая 1921 г., когда был приговорен к двум годам принудительных работ без содержания под стражей. Работал бухгалтером. Будучи освобожден в ноябре 1921 г., лишен на два года права въезда в Верхотурье. Вновь возродил обитель, став ее настоятелем (15.9.1922). Арестован в 1925 г. Вскоре после этого последнего ареста архимандрита Ксенофонта, осуждения его и высылки за пределы Уральской области монастырь был окончательно закрыт. Крестовоздвиженский собор действовал до 1930 г. Известно, что архим. Ксенофонт служил в Перми личным секретарем архиепископа Иринарха (Синеокова-Андреевского, 1.3.1931). Вновь арестован (12.2.1932) и заключен в концлагерь на три года (7.9.1932). Скончался на строительстве Беломорканала.
5) Перед этим он был в Верхотурье в первых числах июля 1916 г.
6) Первая состоялась в середине июня 1914 г. (См.: Уральская жизнь. 1914. 12 июня).
7) После прихода летом 1919 г. большевиков в Верхотурье мощи св. Симеона были зарыты в Никольской церкви обители; раку схоронили на территории Красносельского женского монастыря на границе Ирбитского уезда. С упрочением советской власти государственные безбожники трижды (!) вскрывали мощи: 25 сентября 1920 г., в 1924 г., 30 мая 1929 г. Монастырь закрыли в 1925 г., а вскоре был ликвидирован и Больше-Актайский скит (Пуль Е. В. История Верхотурского Свято-Николаевского мужского монастыря в первой четверти ХХ в. // Культурное наследие российской провинции: история и современность. К 400-летию г. Верхотурья. Екатеринбург. 1998. С. 310−313). Сразу же после изъятия мощи некоторое время находились в Нижнем Тагиле. После этого, побывав на антирелигиозной выставке в Свердловске, они были переданы в Свердловский областной краеведческий музей. В 1989 г. рака с мощами была передана во вновь открытый храм, а 25.9.1992 г. возвращена в Верхотурский монастырь.
Примечания.
1 Там же. С. 140.
2 Верхотурский старец Макарий. С. 4.
3 Чекин В. П. В царстве святого Симеона Верхотурского. С. 41.
4 Митр. Вениамин (Федченков). На рубеже двух эпох. С. 153.
5 Игумен Тихон (Затекин), Шинкаренко Ю. В. Царей державо, праведных крепость. С. 50, 84.
6 Огаркова Р. Духовник Царской Семьи в Верхотурье // Верхотурская старина. 1999. √ 11−12 (23−24). С. 11; Чекин В. П. В царстве святого Симеона Верхотурского. С. 38.
7 Романовы в Верхотурье. С. 7.
8 Дубовская Е. «Великий старец», он же — Распутин, 47 лет от роду // Тюменские известия. 1997. √ 27 (1653). 8 февраля. С. 3.
9 Смирнов В. Л. Неизвестное о Распутине. С. 15.
10 Романовы в Верхотурье. С. 7.
11 Игумен Тихон (Затекин), Шинкаренко Ю. В. Царей державо, праведных крепость. С. 60.
12 Романовы в Верхотурье. С. 7.
13 Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1913. √ 35. Отдел неофициальный. С. 816; То же. √ 47. Отдел неофициальный. С. 1107−1108.
14 Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1914. √ 25. 22 июня. Отдел официальный. С. 225−226.
15 Верхотурские торжества // Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1914. √ 23. Отдел неофициальный. С. 506−509.
16 Верхотурские торжества // Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1914. √ 24. Отдел неофициальный. С. 536−537.
17 Там же. С. 538.
18 Там же. С. 539.
19 Там же. С. 539.
20 Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1914. √ 23. Отдел неофициальный. С. 500−501.
21 Там же. С. 519.
22 Там же. С. 499.
23 Чекин В. П. В царстве святого Симеона Верхотурского. С. 25−27.
24 Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1914. √ 23. Отдел неофициальный. С. 520.
25 Верхотурские торжества // Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1914. √ 23. Отдел неофициальный. С. 509.
26 Звезда Верхотурья. Житие и чудеса праведного Симеона Верхотурского. М. 2001. С. 126.
27 Романовы в Верхотурье. С. 7.
28 Царский сборник. Сост. С. и Т. Фомины. М. «Паломникъ». 2000. С. 494.
29 Танеева (Вырубова) А. А. Страницы моей жизни. М. 2000. С. 72.
30 Царский сборник. Сост. С. и Т. Фомины. С. 494.
31 Григорий Ефимович Распутин-Новый. Духовное наследие. С. 91.
32 «…И даны будут Жене два крыла». Сб. к 50-летию С. В. Фомина. М. «Паломникъ». 2002. С. 191−193.
33 См.: Августейшая Паломница Ее Императорское Высочество Великая Княгиня Елисавета Феодоровна в Пермской губернии. Пермь. 1915.
34 Фомин С. Русский инок // Игумен Серафим (Кузнецов). Православный Царь-Мученик. М. «Паломникъ». 1997. С. 66.
35 Игумен Тихон (Затекин), Шинкаренко Ю. В. Царей державо, праведных крепость. С. 85.
36 Там же.
37 Фомин С. В. Последний Царский Святой. Святитель Иоанн (Максимович), митрополит Тобольский, Сиюирский Чудотворец. СПб. 2003. С. 459.
38 Танеева (Вырубова) А. А. Страницы моей жизни. С. 139−140.
39 Ден Ю. Подлинная Царица. Воспоминания близкой подруги Императрицы Александры Феодоровны. СПб. 1999. С. 97−98.
40 Шишкина-Березовская Т. А. Мои встречи с Григорием Ефимовичем Распутиным-Новых // Верхотурская старина. 1998. √ 8−9. С. 7.
41 Григорий Ефимович Распутин-Новый. Духовное наследие. С. 85.
42 Верхотурская старина. 1998. √ 8−9. С. 7; 1999. √ 5−6 (17−18). С. 4
43 Верхотурский старец Макарий. С. 5.
44 Дневники Императора Николая 2. М. 1991. С. 338.
45 Российский архив. История Отечества в свидетельствах и документах 18−20 вв. Т. 8. Н. А. Соколов. Предварительное следствие 1919−1922 гг. Сост. Л. А. Лыкова. М. 1998. С. 407.
46 Бирюков Е. Ипатьевский дом // Уральский следопыт. 1992. √ 7. С. 11.
47 Я встречалась с Распутиным. Пг. 1917. С. 25−28.
48 Радзинский Э. Распутин: жизнь и смерть. С. 138.
49 Бэттс Р. Пшеницы и плевелы. Безпристрастно о Г. Е. Распутине. М. 1997. С. 12.
50 Мэсси Р. Николай и Александра. Роман-биография. М. 1992. С. 43.
51 Коцюбинский А. П., Коцюбинский Д. А. Григорий Распутин: тайный и явный. СПб.-М. 2003. С. 95.
52 Дубовская Е. «Великий старец», он же — Распутин, 47 лет от роду // Тюменские известия. 1997. √ 27 (1653). 8 февраля. С. 3.
53 М. Волошина (М. В. Сабашникова). Зеленая змея. С. 194.
54 Фюлоп-Миллер Р. Святой демон Распутин. М. «Республика». 1992. С. 26, 31.
55 Там же. С. 33.
56 Там же. С. 27−28.
57 Игумен Тихон (Затекин), Шинкаренко Ю. В. Царей державо, праведных крепость. С. 7−8, 9.
58 Иеромонах Пантелеимон. Распутин в Верхотурье. С. 7.
59 Беседа с С. Чесноковым. «Протоиерей Валентин Асмус: Судьба России была именно такой» // Русская линия.
60 Расшифровка фотографии документа (Верхотурский старец Макарий. С. 4).
61 Радзинский Э. Распутин: жизнь и смерть. С. 25.
62 Там же. С. 138.
63 Там же.
64 Ден Ю. Подлинная Царица. С. 202.
65 Пуль Е. В. История Верхотурского Свято-Николаевского мужского монастыря в первой четверти ХХ в. С. 310−313.
66 Чекин В. П. В царстве святого Симеона Верхотурского. С. 42.
