И архимандрит когда-то был ребенком

Когда мне приходится брать интервью у священнослужителей, меня всегда переполняет чувство благодарности за то, что они своими молитвами хранят наш хрупкий мир, пока мы, миряне, грешим и в сиюминутной сутолоке дня не всегда даем себе труд задуматься над своей жизнью, покаяться. И пока стоят на Руси церкви, пока звонят колокола, созывая люд православный на службу, пока есть священники и монахи, которые молятся за Россию, за каждого из нас, будет Россия жива, будет жив русский народ. Но ведь и батюшки, и монахи — такие же люди, как мы с вами, и они тоже были когда-то детьми. Так каким должен быть ребенок, какое должно у него быть детство, чтобы, возмужав, он стал служителем Божиим? — эти вопросы не раз приходили мне в голову. Их я и задала настоятелю храма Воскресения Христова, что близ Варшавского вокзала, архимандриту Сергию (Стурову). И батюшка, глянув на меня добрыми голубыми глазами, рокочущим басом начал рассказ:

— Я рос в верующей семье, поэтому никакого «чудесного» прихода к вере не было. Все было естественно и просто. Жили мы в деревне Оранжерейной Астраханской области, где, к сожалению, не было церкви. А до ближайшего храма было более ста километров, да и то добраться до него можно было только летом, пароходом по водному пути. Но хотя мы и были оторваны от храма физически, духовно мы были вместе с православной церковью. Семья была большая, семь человек, я — младший. Папа, Михаил Иванович, был начальником тони — рыбу ловили, потому летом его практически не бывало дома, мама, Пелагия Павловна, вела хозяйство. У нас все было свое — соленья, варенья, мясо… но и работать приходилось немало.

— Но вам как самому младшему, верно было послабление?

— Куда там! Старшие братья не намерены были давать мне послабления. Работы много было — скотный двор, огород. Печи топить приходилось камышом, потому летом его заранее заготавливали, а зимой на санях возили. Но времени на все хватало — и на труд, и на радости. Помню, что, несмотря на то, что детство мое проходило в советское время, мы широко и нетайно праздновали и Рождество Христово, и Пасху. Были даже традиции, которые свято соблюдались из года в год. Так, на Крещение мужики шли на реку, иордань рубить. Для этого у одного из сельчан хранился специальный топор, которым никакую другую работу не исполняли. Вырубив по льду крест, топор заворачивали в чистую тряпицу и убирали до следующего Крещения. Сельчане набирали крещенской воды, которая долго потом хранилась под образами. Воду эту во время Крещенских праздников мама использовала для приготовления пищи, чая. А на Рождество мы, дети, соскользнув с русской печки аж в четыре часа утра, ходили по всему селу, от дома к дому, христославили, получая за то гостинцы от хозяев. А заканчивался наш поход у… учительницы. Она уже ждала нас, накрыв праздничный стол. Намерзшись, мы радостно рассаживались за столом, пили чай, а она рассказывала нам о празднике. Да, наши учителя были еще старой закалки, царского времени… К Пасхе готовились дружно, всей семьей. Красили яйца, и не только луковой шелухой, тогда тоже можно было купить зеленую, синюю и красную краски, и пасхальный стол во главе с куличом украшали яйца всех цветов радуги. А как готовились к походу в храм! Укладываясь вечером, переживали, чтобы не проспать и в 12 пополуночи обязательно быть в храме. Поэтому спали чутко. Кстати, в пасхальное время уже вовсю шла путина, и мы успевали все — службу в храме отстоять, в крестном ходе поучаствовать, рыбы сетями наловить, а вечером играли и катали яйца.

— Вот, батюшка, вы из многодетной верующей семьи, у вас перед глазами был замечательный пример крепкой православной русской семьи, но вы выбрали монашеский путь. Почему?

— Сложно сказать… Я ведь специально к этому не готовился, все случилось по воле Божией, без каких-либо усилий с моей стороны. У меня и профессия была светская, я закончил строительное училище, какое-то время работал плотником. Но одновременно с тем я служил иподьяконом у владыки Павла (Голышева) в Покровском кафедральном соборе в Астрахани, куда наша семья переехала, когда мне 10 лет исполнилось. Потом вслед за ним уехал в Новосибирск. А до службы у владыки я, еще учась в школе, постоянно после уроков ходил на службу в храм Преображения, который был недалеко от дома. Там я помогал матушке Клеопатре, а в 17 лет уже читал на клиросе. В 18 стал иподиаконом.

— Батюшка, не знаю, можно ли задавать такие вопросы архимандриту, но если бы на вашем жизненном пути встретилась настоящая любовь… вы бы все равно отвергли ее и стали монахом?

— Можно задавать такие вопросы, отчего же нельзя, — рассмеялся о.Сергий. — Как бы я поступил — не знаю, но думаю, что и тогда мое решение зависело бы от воли Божией. Бывает, что человек противится воле Божией, проявляет свою… но я шел тем путем, которым меня вел Господь.

— Воля Божия проявляется в конкретных событиях. Что происходило с вами?

— На меня большое влияние оказал владыка Павел, который и сам стал монахом в 20 лет. Правда, он принял монашество как раз после того, как девушка, на которой он хотел жениться, вышла замуж за другого священника. И владыка решил, что женитьба не его путь. А я в беседах с ним понял, что и мой путь — также монашество. Тогда владыка сказал: «Поезжай к Патриарху. Если быть тебе монахом, значит, Патриарх тебя примет». Так все и получилось. Удивительно: многие архиереи не могли попасть к Патриарху Алексию (Симанскому), а тут приехал какой-то иподиакон из Сибири… и он меня принял и благословил. Было мне тогда 19 лет.

— В моем представлении монашество — это монастырь, упрятанный в глухих лесах, уединение и молитва… А вам приходится быть настоятелем храма в большом городе, жить среди мирян…

— Так ведь можно жить в лесу и не быть монахом, а думать о городе и его соблазнах, а можно жить в городе, а думать о лесе…

— А у вас мысли «о лесе» возникают?

— Мысли у человека всякие бывают. Я вот и правда больше склонен в молчанию, к уединению. Прихожане даже иногда обижаются, что я в храме не люблю разговаривать, особенно на пустые темы. А людям охота иногда пообщаться просто так.

И я сразу вспомнила, что у самых дверей в храме Воскресения Христова висит памятка — слова прп. Амвросия Оптинского: «За разговоры в храме Господь отнимает благодать». Мелькнула испуганная мысль: не отнимаю ли я время у батюшки своими вопросами? Но он уже спокойно продолжал своей рассказ:

— Перед тем, как принять монашество, я читал жития святых, и у меня была перед глазами картина — не своего пути, но пути, пройденного другими. Особенно любим и почитаем мною прп. Сергий Радонежский, мой небесный покровитель. И вот уже 31 марта исполнилось 40 лет моего монашества. И я ни разу не пожалел о сделанном выборе и не перестаю благодарить Бога за все.

Свое самостоятельное служение я начинал в Томске, в Петропавловском соборе. С тем временем связано одно интересное воспоминание. Подходит ко мне как-то после службы мужчина лет 30, приглашает к себе домой исповедать и причастить жену. Мне это было удивительно, потому как с такими просьбами обычно обращались пожилые люди. Я расспросил его, что и как, и объяснил, как его жена должна готовиться к исповеди. На следующий день прихожу, принимаю исповедь, причащаю молодую женщину. Она плачет: «Долго болею, а врачи не находят никакой болезни, считают меня симулянткой. А я даже домашние дела справить не могу». Говорю тогда ее мужу: «Сейчас Великий пост, но после Пасхи я вас повенчаю. Думаю, что после венчания все изменится, Господь вам поможет, и Церковь будет молиться за вас как за полноценную, благословленную Богом семью». В назначенный день женщина нашла в себе силы отстоять все венчание, и с того дня стала прихожанкой нашего храма, а вскоре устроилась на работу.

Потом я какое-то время служил в Кемерово, затем в Астрахани, и вот уже три года как являюсь настоятелем храма Воскресения Христова в Петербурге. Мое дело — служить Господу, а работы на всяком месте хватает. И здесь тоже. Уже сделали новую ограду, установили семь позолоченных крестов. Храм наш уникальный: несмотря на его огромные размеры — может вместить 4000 человек — внутри храма нет ни одной поддерживающей свод колонны. Вот скоро внутри храма леса устанавливать начнем — будем расписывать стены евангельскими сюжетами Воскресения Христова. От прошлых росписей ничего не осталось: живопись была не настенная, а на холстах (которые безследно исчезли после революции), поскольку храм раньше не отапливался, стены отсыревали и расписать их не было возможности. Еще считаю важным, что третий престол освятили в честь царственных мучеников. В свое время митрополит Антоний II (Вадковский) освятил главный придел в честь Воскресения Христова, второй придел был освящен в честь Святителя Николая, а третий был наречен в честь святого князя Александра Невского — небесного покровителя о. Александра Рождественского, долгое время возглавлявшего при храме «Общество трезвости». Но Престол тогда освящен не был. И я усмотрел промысл Божий в том, что коли храм был заложен в память 10-летия бракосочетания императора Николая II с императрицей Александрой Феодоровной, то уместно будет освятить третий Престол в честь царственных страстотерпцев.

Сохраняя традицию, которая была заложена основателем «Общества трезвости» о. Философом Орнатским, по понедельникам перед иконой Божией Матери «Неупиваемая Чаша» мы служим молебны. Примечательно, что икона была написана и киот для нее был сделан человеком, по милости Божией избавившемся от недуга пьянства. И, будто продолжая храмовые традиции социального служения людям, нам недавно принесли несколько икон, вырезанных из дерева и освященных на Афоне и на Святой Земле на Гробе Господнем. Есть предание, что прп. Сергий Радонежский тоже вырезал деревянные иконы и дарил их слепым людям. А теперь, придя в наш храм, незрячие прихожане смогут, проведя рукой по линиям, «увидеть» образ Спасителя, Богородицы и святых, лики которых вырезаны из дерева. Думаю, в этом также есть промысл Божий.

31 марта исполнилось ровно 40 лет, как о. Сергий был пострижен в монахи, а 3 апреля исполнилось 40 лет, как о. Сергий был рукоположен во диакона. Редакция поздравляет батюшку, желает крепкого здоровья, долгих лет жизни и благословения Божия в его трудах на благо Русской Православной Церкви.

Адрес: 198 005, СПб, наб. Обводного канала, 116. Тел.316−00−49

Записала Ирина РУБЦОВА

http://www.piter.orthodoxy.ru/pspb/n172/ta006.htm