Торжество русского Православия

12 февраля этого года на праздник Трех святителей случился юбилей Патриаршего подворья в Париже на улице Пэтель. Православные из России откликнулись на это событие более чем сердечно. В Париж прибыла солидная делегация из десяти архиереев во главе с членом Священного Синода митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом, сонм московского духовенства и множество мирян. Торжественные богослужения в малюсеньком храме (бывший гараж) благоукрашал великолепный хор московского Сретенского монастыря, певший молитвенно и вдохновенно.

Cент-Женевьев-де-Буа. Свято-Успенская церковь

Кого только не довелось встретить здесь в дни юбилейных торжеств! В самом храме, в притворе и, главным образом, на улице под церковными окнами, куда транслировалась служба, теснились сразу несколько поколений представителей «разноволновой» и «разноюрисдикционной» русской диаспоры. И что самое отрадное, при всех этих «разностях» царил благословенный дух единения. И в молитве, и в общении, и в оценке исторических заслуг основателей прихода, и в признании роли эмиграции в проповеди православия, да и вообще в атмосфере самого праздника.

Ощущение этого единения с особой силой проявилось на третий день юбилейных торжеств, когда их участники отправились на нескольких автобусах и множестве автомобилей в Сент-Женевьев-де-Буа, где владыка Кирилл со всей делегацией намеревался отслужить панихиду в кладбищенском Успенском храме по «зде лежащим» русским людям. Но, увы, наглухо запертыми оказались двери храма (двери же покаяния да отверзятся тем, кто ответствен за этот поступок)! Впрочем, наша заупокойная молитва не стала прохладней от того, что возносилась она под открытым небом, которое окропляло наши головы мелким моросящим дождиком.

Позднее, на трапезе у легендарной княгини Мещерской — основательницы не менее легендарного русского старческого дома в Сент-Женевьев-де-Буа, владыка Кирилл смиренно оценит эпизод с закрытыми дверями храма как «досадное недоразумение». А главное, по этому поводу не было слышно не только гневных эскапад, но даже малейшего ропота ни среди так называемых «зарубежников», ни среди «константинопольцев», ни среди «москвичей». Никто не хотел нарушать ту благословенную атмосферу единения и душевного мира, которые воцарились в дни церковных празднеств. На этом фоне уже не так обидно воспринимались слова некоторых деятелей русского Зарубежья о том, что «Церковь в России тяжело больна» и поэтому-де «надо держаться от нее подальше».

Умиротворенность в душах русских людей в «рассеянии и в Отечестве сущих», их открытость друг другу и взаимная любовь были вознаграждены великой милостью Божией. После замечательного выступления в Соборе Парижской Богоматери хора Сретенского монастыря священноначалие собора совершенно неожиданно предоставило русской делегации возможность поклониться величайшей святыне христианского мира — терновому венцу Спасителя, обыкновенно выносимому из специального хранилища лишь в католическую Страстную пятницу!

Словом, без преувеличения можно сказать, что юбилей Патриаршего трехсвятительского подворья в Париже вылился в настоящее торжество русского Православия, которое, несомненно, было предуготовано единением и умиротворением людей, состоящих волею судеб в различных церковных юрисдикциях. Об этом особенно важно сказать сегодня, в преддверии Собора Зарубежной Русской Церкви, которому надлежит высказаться о духовном единстве нашего народа и о преодолении разделения единой Церкви Христовой.

Противники наметившихся объединительных тенденций, отличающиеся, кстати, от убежденных сторонников церковного единства исключительной ретивостью в навязывании своих позиций, тщательно скрывают тот факт, что в абсолютном большинстве семей русских изгнанников юрисдикционные различия НИКОГДА не имели принципиального значения. При необходимости люди, считавшие себя приверженцами одной юрисдикции, без всяких проблем обращались в другие, когда оказывались вдали от своих приходов. Нередки были случаи, при которых члены одной и той же семьи духовно окормлялись в приходах разных юрисдикций, не внося при этом ровно никакого разлада во внутрисемейные отношения.

Мой парижский брат князь Николай Чавчавадзе, с рождения посещающий приход константинопольского подчинения на рю Дарю, часто и с огромным энтузиазмом откликался на просьбы своего ближайшего друга светлейшего князя Бориса Голицына, иподиакона «зарубежного» храма в Медоне, придти попеть литургию на клиросе, когда заболевал кто-либо из певчих. Кстати говоря, оба этих «разноюрисдикционных» закадычных друга, приезжая в Москву в 90-е годы, вместе посещали Сретенский монастырь, чтобы не просто помолиться, но поисповедоваться и причаститься! Таких примеров из реальной жизни можно приводить тысячами, знают о них и противники церковного объединения, но едва ли захотят брать их в расчет. К сожалению, большая часть наших соотечественников, живущих в рассеянии, недостаточно хорошо знакомы с реалиями жизни на Родине и поэтому им трудно понять, с какими силами внутри России солидаризируются противники церковного единства, именующие себя православными патриотами. Но нам, живущим в Отечестве, о многом говорит совпадение их позиций по церковному вопросу с позициями, например, радиостанции «Эхо Москвы», или газеты «Коммерсантъ» и прочих рупоров прозападных либеральных идеологий. Я вполне понимаю, почему эти «рупоры» против церковного единства: им, русофобам, выгодно все, что размывает спаянность русского народа. А вот почему заодно с ними оказываются люди, клянущиеся в верности России и Православию, понять не в состоянии. Невольно приходит в голову мысль либо о, мягко говоря, неискренности их заверений, либо о крайней ограниченности их умственных способностей. Третьего, как говорится, не дано. Великий урок подлинной преданности православной России преподал всем русским людям по обеим сторонам границ двоюродный племянник Царя-Мученика Великий Князь Владимир Кириллович. Уже с конца 80-х годов минувшего столетия, поняв, что Церковь в России получила наконец полную свободу от государства, реально отказавшегося от богоборческой политики, он незамедлительно приступил к консультациям с иерархами Синода Русской Зарубежной Церкви, рекомендуя им начать поиск путей сближения с Русской Православной Церковью. «Зарубежная Церковь, говорил Великий Князь, возникла по благословению святителя Тихона для духовного окормления русской диаспоры на период пленения Русской Церкви атеистической властью. Теперь сроки вышли, пора объединяться и возвращать России бесценный опыт церковного делания в трудных условиях изгнания, которые, однако, не требовали каких-либо серьезных компромиссов. Именно такой опыт сейчас более всего нужен Церкви в ее титанических усилиях по возвращению в свое лоно миллионов насильственно похищенных у нее членов». Тогдашнее руководство Русской Зарубежной Церкви не только не вняло этим советам Главы Императорского Дома, но фактически отлучило его за личную встречу со Святейшим Патриархом Алексием II, на которой Великий Князь также поднял вопрос о необходимости воссоединения русской Церкви, получив, кстати сказать, вполне обнадеживающие заверения.

Теперь, милостью Божией, ситуация изменилась коренным образом. Богомудрые архипастыри с обеих сторон повели живой диалог, работает специальная комиссия, участились контакты между мирянами. Словом, дело объединения продвигается. Пугает только невероятная активность противников объединения. Конечно же, их абсолютное меньшинство. Конечно же, веление времени не на их стороне. Но много ли дегтя нужно, чтобы испортить бочку меда?!

http://www.pravos.org/docs/doc247.htm