Воплощенная любовь сильнее всего

Испытания за веру, перенесенные Католической и Православной Церквами, придают глубину их диалогу, считает кардинал Роже Эчегарай

— Ваше Высокопреосвященство, вы были в Москве уже много раз. Не могли бы вы рассказать нашим читателям, когда состоялось ваше первое знакомство с Россией?

— Около тридцати лет назад. Я был тогда секретарем Французской епископской конференции и уже интересовался возможностями сближения между Церквами всей Европы. Меня сердечно приняли в Московской Патриархии и предоставили также возможность посетить Ленинград, Пушкин, Псково-Печорский монастырь и, конечно же, Троице-Сергиеву лавру, духовный центр русского православия и широко известное место паломничества.

До той поры мне было трудно себе представить, что значит жить в стране, лишенной религиозной свободы. Я был восхищен мужеством некоторых верующих, с которыми я тогда встретился. И сегодня я храню у себя как ценнейший дар иконку преподобного Серафима Саровского, которую мне передал тайком один из них.

В следующий раз я побывал в Москве в 1988 году в связи с празднованием 1000-летия Крещения Руси как член ватиканской делегации, возглавляемой кардиналом Казароли. Тогда я имел честь обратиться с приветственным словом к Патриарху Пимену в одном из залов Кремля.

— Известно, что вы близко знакомы с Патриархом Алексием II. Расскажите, пожалуйста, когда вы с ним познакомились? О каких наиболее ярких моментах этой многолетней дружбы хотелось бы рассказать?

— Да, в самом деле, нас с Патриархом Алексием связывает глубокая и многолетняя дружба. Я познакомился с ним, когда он был митрополитом Таллинским. Он был также председателем Конференции Христианских Церквей в Европе, а я — председателем Европейской Конференции католических епископов.

В 1972 г., учитывая состояние разделенной Европы, мы совместно организовали в местечке Шантилли (недалеко от Парижа) первую экуменическую ассамблею всех европейских Церквей. У нас немало общих воспоминаний, которые и сегодня не утратили своей яркости.

— В начале 1990-х годов, когда отношения между Римско-Католической и Русской Православной Церквами обострились, вы приезжали в Москву и встречались с Патриархом. Сегодня, спустя 15 лет, могли бы вы оценить роль «неофициальной дипломатии», основанной на личной дружбе иерархов, в разрешении конфликтных ситуаций? Как бы вы оценили динамику развития отношений Рима и Москвы за последние полтора десятилетия?

— Каждый раз, когда я был в Москве во время 15-летнего патриаршества Алексия II, он неизменно по-дружески принимал меня, несмотря на омрачение официальных отношений между нашими Церквами.

Искренне сожалея о недоразумениях и взаимном непонимании, тревоживших наши Церкви, никто из нас двоих никогда не ставил под вопрос необходимость братского сотрудничества. Особенно сейчас, когда все христиане призваны защищать истинные ценности Евангелия. Это является также глубоким убеждением митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, с которым я знаком более 25 лет и с которым я много раз встречался за это время.

Безмерные испытания, перенесенные за веру как Православной, так и Католической Церквами в Советском Союзе, придают их свидетельству особую силу и глубину.

В один из приездов я имел возможность долго общаться со студентами МГИМО. На этой встрече я был потрясен их заботой о социальной справедливости и согласием с положениями замечательного документа «Основы социальной концепции», принятого в августе 2000 года на Юбилейном Архиерейском Соборе РПЦ.

Чем более Церковь проникается проблемами своего времени, тем более она должна являть свой исконный первозданный облик. Современный человек многого ждет от Церкви, гораздо больше того, что он сам порой способен выразить словами. Именно поэтому Церковь должна опираться только на «силу Евангелия».

Если бы Церковь учила людей только тому, чему они сами могут научиться, то вскоре она стала бы весьма незначительной, неинтересной и, более того, перестала бы быть Церковью.

— Вы не только опытный церковный дипломат, но и человек, на протяжении 14 лет возглавлявший Папский совет «Справедливость и мир». Что в первую очередь может сказать Церковь, и Католическая и Православная, современному миру, который, как кажется, стоит на грани новых, возможно, глобальных конфликтов?

— Во всех своих церковных миссиях перед лицом конфликтных ситуаций и страданий я всегда обнаруживал истинные знаки надежды. Человек в своей духовной нищете опускается, казалось бы, ниже некуда. Но милость Божия именно в этом его ничтожестве как бы подхватывает его и возвышает.

Икона Воскресения Христова, изображающая Его нисходящим в ад, чтобы вернуть человеку его первозданное достоинство, очень хорошо показывает, что Бог — Воплощенная любовь — сильнее всего. Вспомним евангельскую притчу о блудном сыне: человек может перестать быть сыном, но Бог не может перестать быть Отцом.

Дмитрий Власов

http://religion.ng.ru/facts/2006−03−01/1_love.html