Вдали от мирской суеты

Приветливо встретив нас, наделенная проникновенными, излучающими любовь и нежность к ближнему глазами, невысокая, одетая в клобук и мантию пожилая женщина присела на краешек стула и около часа рассказывала о пережитом. «Когда владыка Максим добился подписания документов о возвращении Церкви бывшего монастырского подворья, — тихо вспоминала настоятельница Могилевского Свято-Никольского монастыря Евгения (Волощук), — решили его осмотреть. Пошли с Гавриилой, открыли ворота, а монастыря нет. Вместо него — большая аллея… Но тому, что хотя и разбитый, но древний Ануфриевский храм стоял, владыка был рад несказанно. Нашелся спонсор — Валентин Николаевич Жежуля, знающий владыку Максима с того времени, когда он был настоятелем Свято-Духова кафедрального собора, другие усердные паломники… Корпус, в котором мы беседуем, построили. Валентин сейчас живет в Минске, приезжает к нам».

Оставшись с трех лет круглой сиротой, матушка в восемнадцатилетнем возрасте закончила Криворожский физико-математический институт и по совету владыки Дмитрия, приметившего ее как-то на службе, поехала в Екатеринославль (нынче Днепропетровск). Было это в 1942 году, там в Тихвинском женском монастыре она и приняла постриг. Когда его в 1958 году закрыли, матушка Евгения стала выполнять послушание в Минске у своего духовного отца митрополита Гурия. В нашей столице и состоялась ее встреча с будущим архиепископом Могилевским и Мстиславльским Максимом. О нем и об обители, возрожденной его трудами, и шел наш разговор.

— Матушка Евгения, а когда вы впервые познакомились с деятельным хранителем православного благочестия владыкой Максимом?

— В то время, когда я была у владыки Гурия в Минске. Митрополит Гурий тогда окормлял Минскую епархию. При владыке Гурии закрывались Полоцкий и Гродненский монастыри. Владыка Гурий вызвал владыку Максима, тогда иеромонаха, и говорит: «Куда они пойдут, а ты их приюти». Братии тогда в Жировичском монастыре было мало, туда он всех сестер и направил. Мне было так приятно, что владыка Максим проявил заботу о сестрах, а потом и обо мне. Но до этого он 14 лет прожил в Омске, куда, вспомнив слова отца Петра «Будешь архиереем, назначат в Сибирь, не отказывайся», поехал беспрекословно. По благословению архиепископа Ермогена (Голубева) в 1975 году я поехала в Омск, где служил архиерей Омский и Тюменский владыка Максим. Из Омска в 1986 году владыку Максима перевели в Тулу, я его сопровождала, а оттуда — сюда.

— В каком году вы приехали в Могилев?

— В 1989-м, в Могилеве стоял тогда только один храм — Борисоглебский, владыка стал ходатайствовать об открытии собора. 18 октября Священный Синод Белорусской Православной Церкви благословил открытие нашего монастыря, назначив меня настоятельницей. Сперва у нас было всего три монахини.

— А сколько вас здесь сейчас?

— Всего семнадцать человек, большинство из них пострижены владыкой Максимом.

— Матушка, были ли какие-нибудь находки во время восстановления вашей обители?

— В 1995 году в монастырь приезжали житель деревни Сухари Мартин Федорович Малиновский с сыном. Попросил аудиенции у владыки архиепископа и рассказал ему грустную историю своей жизни. Так мы узнали, что в годы сталинских репрессий Никольский собор был осквернен и превращен в пересылочную тюрьму. В нем тесными рядами стояли двухъярусные нары, на которых лежали люди. Поскольку собор не отапливался, в зимнее время многие заключенные прямо во сне умирали. По воспоминаниям Мартина Федоровича, каждое утро мертвых собирали, а слабых и тяжелобольных добивали штыками и здесь же, в соборе, в алтарной части, закапывали. По этапу Мартин Федорович был отправлен в Сибирь. Там, больного и отощавшего, его вместе с другими такими же доходягами сбросили в огромную яму. Придя в себя от холода, он и еще один смертник, помогая друг другу, выбрались и остались жить. На закате жизни этот человек решил еще раз посетить Могилев, чтобы поклониться месту, освященному кровью многих невинных людей. После разговора владыка Максим приказал вскрыть грунт в алтарной части Никольского собора. Там были найдены фрагменты черепов и человеческих скелетов и останки женщины с ребенком на руках. Всего было собрано 102 черепа и множество человеческих костей. Городские власти дали указание перезахоронить останки на территории монастыря. Так у нас появилась усыпальница, в которой читается Псалтирь.

— Владыку Максима, зажегшего в этих стенах свечу монашества, вы, наверно, тоже ежедневно поминаете?

— А как же, 27 февраля исполнится четыре года, как Высокопреосвященный Максим, архиепископ Могилевский и Мстиславльский, отошел ко Господу. Мы без конца поминаем дорогого владыку, могилочка которого по промыслу Божьему находится на территории нашего монастыря.

— Наверно, владыка Максим чувствовал, что скоро умрет?

— Да, мне он незадолго сказал: «Мать Евгения, я уже не жилец здесь». А я ему: «Даст Бог, поживете». А он и говорит: «Дни мои сочтены. Я прошу беречь здесь все, а главное — устав монастырский соблюдайте. Об этом я очень тебя прошу…» А я ему: «Владыка, так я ведь первая помру», а он: «Нет, старцы сказали вам жить дольше. Господь благословит».

Матушке Евгении уже 82 года. По воле Божьей она встречалась со многими прозорливыми людьми: афонским старцем Кукшей, схиархимандритом Лаврентием Черниговским и даже недавно с прославленной святой блаженной Валентиной Минской. Она-то и открыла матушке Евгении, что ей суждено дожить до прихода антихриста.

Раиса Одынец

http://newsvm.com/articles/2006/02/08/jzvonnitsa.html