Русская линия
Фонд «Русская Цивилизация» Игорь Гундаров03.02.2006 

Духовное неблагополучие как причина демографической катастрофы

С начала 90-х годов здоровье населения России стало резко ухудшаться. К 1994 г. значительно увеличилась заболеваемость сразу всеми основными болезнями: крови и кроветворных органов на 86%, мочеполовой системы на 37%, органов кровообращения, пищеварения, нервной системы на 15−20%. Число вновь выявленных инфекционных больных выросло на 25%. Это привело к тому, что динамика смертности резко изменила предшествующую траекторию и направилась почти вертикально вверх. Ее уровень поднялся в 1,5 раза по сравнению с серединой 80-х. Пик подъема пришелся на 1994 г., составив 15,7 случаев на 1000 жителей (промилле).

С 1992 г. началась депопуляция (преобладание смертности над рождаемостью), наиболее выраженная в центральных и западных областях, где ее величина достигает 1−1,5%. При такой скорости вымирания численность коренных жителей европейской части страны сократится в два раза к 2030−2050 гг. В целом по России, если не удасться радикально изменить ситуацию, «время демографического полураспада» составит 60−70 лет.

В приросте смертности 2/3 пришлось на основные заболевания, как неинфекционные, так и инфекционные. По эпидемиологическим критериям это свидетельствует о наличии эпидемии, унесшей жизни около 3,5 млн человек (наряду с 1,5 млн погибших от несчастных случаев, самоубийств, травм и отравлений).

Преодоление сверхсмертности требует выяснения ее основных причин. Доминирует точка зрения, что таковыми являются злоупотребление алкоголем, табакокурение, экологическое неблагополучие, ухудшение социально-экономического благополучия и вызванный этим стресс. Соответственно основные усилия предлагается направить на борьбу с перечисленными обстоятельствами. Насколько обоснованы обозначенные приоритеты?

В 1994 г., когда смертность в России достигла максимальных значений, потребление абсолютного алкоголя на душу населения у нас составило 6,8 литров, т. е. значительно меньше, чем во Франции (11,4 л), Португалии, Германии и многих других развитых государствах. В последующие годы уровень алкоголизация населения не превышал показателей 1984 г.

Относительно табакокурения, отсутствуют доказательства его вины в ухудшении здоровья населения с началом реформ. Россия никогда не являлась самой «курящей» страной, если судить по количеству потребляемых сигарет. В 1996 г. россияне затрачивали на них 1% семейного бюджета, тогда как греки 3,5%, англичане 2,5%, шведы 2,0% и т. д. Что касается российских женщин, они были и остаются самыми малокурящими в сравнении с женщинами других развитых государств. В 1990—1994 гг. распространенность курильщиков среди взрослого населения не выросла.

В экологическом аспекте Россия 90-х годов имела более благоприятные показатели, чем страны Западной Европы. В дальнейшем экологическая ситуация продолжала улучшаться, что объясняется падением промышленного производства и снижением выбросов вредных веществ, уменьшением химизации сельского хозяйства, сокращением вырубки лесов.

Среди биологических факторов риска одним из наиболее важных является повышенная концентрация холестерина в плазме крови. Однако по сравнению с 1990 г. россияне стали потреблять меньше содержащих его продуктов: мяса на 31%, молока на 38%, яиц на 25%. Концентрация холестерина в крови уменьшилась. Неблагоприятное влияние на здоровье оказывает избыточная масса тела вследствие переедания. За время реформ суточная калорийность питания снизилась на треть, поэтому доля лиц с ожирением уменьшилась. Повысился общий уровень двигательной активности населения, т.к. многие граждане стали работать на двух-трех работах, и это сопровождалось увеличением дистанции ежедневной ходьбы.

Важное значение для здоровья имеет материальное благосостояние. С началом реформ экономическое положение большинства россиян существенно ухудшилось. Подушевое потребление снизилось до показателей начала 60-х годов. Однако смертность в России 60-х была самой низкой среди цивилизованных государств мира. К тому же можно перечислить большое количество бедных государств: Мексика, Бразилия, Куба, Венесуэла и др., — у которых смертность ниже, чем в наиболее богатых: ФРГ, Швейцарии, Швеции, США и др. Следовательно, Россия пока не опустилась до такого состояния бедности, который мог бы явиться прямой причиной сверхсмертности. Об этом свидетельствует и тот факт, что наибольший рост смертности отмечался не у стариков и детей, экономически наименее защищенных, а среди лиц трудоспособного возраста. И еще, в Москве, где уровень жизни в два раза выше общероссийского, вымирание идет более интенсивными темпами в сравнении с остальной страной.

Сильное негативное влияние на здоровье оказывает патологический стресс (дистресс). С началом реформ произошел резкий зигзаг в социально-экономическом положении большинства населения, к которому оно не успело адаптироваться. Насколько это потрясение предопределило динамику демографических процессов? Для ответа провели историческое сравнение с годами Великой экономической депрессии 30-х годов. Тогда в США промышленное производство сократилось на 47%. Численность полностью или частично безработных достигла трети трудоспособного населения. Заработная плата работающих упала на 33%. Вопреки этому смертность за время кризиса не выросла. В странах Западной Европы Великая депрессия сопровождалась увеличение смертности в Англии всего на 5%, в Германии на 2%, в Швеции на 1%, у остальных государств показатели здоровья оставались стабильными.

Поскольку ни один из известных социально-экономических параметров риска не объясняет в сегодняшней России истоков сверхсмертности, постольку неизбежен вывод, что жизнеспособность населения зависит еще и от каких-то иных условий. Высказано предположение, что таковыми являются нравственная атмосфера и эмоциональное состояние общества, т. е. духовные и душевные факторы. По содержанию они могут быть позитивными (благостными) и негативными (греховными).

Доказать влияние духовности на физическое здоровье можно только в длительных, многолетних наблюдениях. Если ухудшение (улучшение) нравственно-эмоционального состояния будет сопровождаться ростом (снижением) заболеваемости и смертности, значит это является фактором риска. Проведение такого рода исследований требует количественного измерения изучаемого параметра. Известно, чем более моральное состояние общества предрасположено к совершению дурных поступков, тем чаще они действительно случаются. Следовательно, по количеству нарушений нравственных заповедей («не убий», «не укради», «не прелюбодействуй», «почитай родителей», «не отчаивайся») можно ретроспективно судить об уровне повреждения духовной сферы. Единицами измерения способны служить данные официальной статистики о проступках, которые считаются нарушением перечисленных моральных норм: убийства, грабежи, разводы, брошенные родители или дети, самоубийства и др. Там, где социальные аномалии встречаются чаще, уровень духовного неблагополучия выше.

Основными индикаторами «греховности», доступными для международной сравнительной оценки, могут служить самоубийства и убийства. Первые отражают безысходность, потерю смысла жизни, вторые — агрессивность, озлобленность. Суммарную величину духовного неблагополучия характеризует общая преступность. Для изучения ее связи со смертностью было проведено исследование на материале российской статистики за 40 лет, с 1960 г. по 2000 г. Обнаружено, что всякое увеличение (уменьшение) преступности сопровождалось ростом (снижением) смертности. Аналогичная зависимость обнаружена между динамикой самоубийств и смертности от основных заболеваний. Степень сцепленности траекторий нравственного и физического здоровья составила 80%. При этом каждая из сторон не могла служить причиной другой. Значит существовал какой-то скрытый агент, который формировал единую предрасположенность к преступлениям, самоубийствам и смертности от болезней. Ни один из известных социально-экономических параметров не повторял представленной траектории. Вероятнее всего в роли «серого кардинала» выступало нравственно-эмоциональное состояние общества. Дополнительно действовали локальные стечения обстоятельств (генетических, социальных, экономических и др.), которые «заставляли» одних людей совершать преступления, самоубийства, а других становиться больными.

Доказать универсальный характер духовно-демографической связи можно в том случае, если обнаружится ее повторяемость в идентичных ситуациях. Для этого на материале 11 стран Восточной Европы, включая Прибалтику и Россию, была изучена связь динамики смертности за 1989−1993 гг. с динамикой всех доступных анализу социально-экономических показателей. В их числе — промышленное и сельскохозяйственное производство, потребление необходимых продуктов питания и алкоголя, обеспеченность врачами, розничный товарооборот, ввод в эксплуатацию жилых домов и др. Для оценки социальной агрессивности использовался показатель убийств, для оценки социальной безысходности — показатель самоубийств. В каждой паре сопоставлений рассчитывался коэффициент сцепленности (от 0 до 100). Оказалось, что траектория смертности в наибольшей мере совпадала с траекторией агрессивности и безысходности (на 75−80%). Значительно меньшей была связь с питанием, заработной платой (на 15%) и другими неучтенными факторами.

Все прогнозы народонаселения, выполненные в отношении России ведущими демографическими центрами, пессимистичны, поскольку исходят из того, что здоровье и продолжительность жизни зависят в основном от экономического благосостояния. В этом случае для восстановления здоровья на уровне развитых государств Россия должна иметь ВВП около 3 триллионов долларов, что недостижимо в ближайшие пятьдесят лет. Выход из безвыходной ситуации появляется с открытием закона «духовной детерминации здоровья». На этом пути обнаруживается возможность мощного внеэкономического управления демографическими процессами.

Новейшая российская история дает многочисленные доказательства достижения сильного оздоровительного эффекта через духовные регуляторы. В 1942 г., через год после начала Великой Отечественной войны, смертность в России среди гражданского населения выросла на 27% (по данным Нижегородской области). Причина — выраженный стресс и ухудшение уровня жизни. Однако к 1943 г. произошло ее внезапное двукратное снижение, сохранившееся до конца войны. Как объяснить такое неожиданное улучшение здоровья общества, испытывающего невообразимые трудности и страдания? Какая сила сумела в истекающем кровью и страдающем от голода и непомерных усилий советском народе преодолеть разрушительное влияние военного лихолетья и улучшить состояние здоровья?

Для демографа этот вопрос имеет абстрактный характер. В отличие от него врач должен выявить реальные механизмы, которые смогли «заставить» организм функционировать в более эффективном режиме на фоне резкого ухудшения условий существования. В 1943 г. по сравнению с 1940 г. уровень производства продуктов питания (а значит, и их потребления) сократился по мясу на 62%, молоку на 51%, яйцам на 72%, растительному маслу на 73%, сахару на 95%; валовому сбору зерна на 70%, картофеля на 54%. Товарооборот уменьшился на 68%. Тем не менее здоровье улучшилось! За счет чего? Такой оздоровительной силой явилась энергия надежды, рожденная Сталинградской битвой, воля к достижению справедливой победы над страшным врагом, стремление служить Отечеству ради его спасения.

После войны в странах Восточной Европы, образовавших социалистическую систему, наблюдалось почти двукратное снижение смертности к середине 60-х годов. Объяснить этот эффект ростом материального благосостояния невозможно, т.к. в Западной Европе, где достаток повышался значительно быстрее, такого улучшения здоровья не наблюдалось. Следовательно, благоприятные демографические процессы в Восточной Европе имели неэкономическую природу. Основное различие заключалось в том, что народы Варшавского договора устремились строить новое, как им хотелось, более справедливое общество. И эта духовная энергия оказала мощный оздоровительный эффект.

Наоборот, вслед за окончанием хрущевской «оттепели» разочарование «застоем» привело после 1964 г. к ухудшению здоровья и росту смертности. Неблагоприятные демографические процессы 70-х годов развертывались в странах социалистического лагеря на фоне непрерывного улучшения уровня жизни населения. Экономического застоя не было, что доказывается не только отечественной, но и зарубежной статистикой. Причиной трагедии явилось нарастание духовного неблагополучия. В СССР это подтверждается драматическим ростом за 1965−80 гг. уровней убийств на 80%, самоубийств на 60%, разводов на 130%.

В 1986—1988 гг. с началом перестройки предшествовавший рост смертности в СССР и странах Восточной Европы остановился и началось ее снижение. Величина спада в трудоспособном возрасте достигала 30−40%. Господствующее среди демографов объяснение этого явления через антиалкогольный указ 1985 года справедливо не более, чем на 1/20. Остальные 19/20 имели иную причину. Тем более, что в Европе антиалкогольных мероприятий тогда не проводилось. Ведущим механизмом укрепления здоровья послужил нравственно-эмоциональный подъем, обусловленный взлетом надежд на новую, более справедливую жизнь. Он, в свою очередь, через психосоматический механизм способствовал увеличению адаптивных возможностей организма. В результате уменьшилась заболеваемость, а затем и смертность от большинства основных болезней, как у мужчин, так и у женщин. Стандартизованное по возрасту снижение составило: для сердечно-сосудистых заболеваний, соответственно, на 8% и 9%, органов пищеварения на 12% и 4%, органов дыхания на 25% и 29%, инфекций на 29% и 21%. На 20−40% снизилась смертность от ревматизма, туберкулеза, пневмоний, дизентерии. Доказательством значительного улучшения нравственно-эмоциональной атмосферы в СССР тех лет служило снижение в 1986—1988 гг. самоубийств на 40%, убийств на 30%, грабежей и разбоев на 24%.

Способно ли современное российское общество мобилизовать психическую энергию для демографического возрождения? Не истощилась ли она за годы застоя, перестройки и реформ? Ответ дает анализ событий 1995−1998 годов. В течение всех четырех лет смертность вдруг стала снижаться на фоне продолжающегося ухудшения благосостояния населения и разрушения системы здравоохранения. Уменьшилась смертность от всех основных заболеваний: сердечно-сосудистых на 12%, легочных на 29%, желудочно-кишечных на 14%, психических на 52%, мочевыводящей системы на 25%. На фоне прекращения финансирования санитарно-эпидемиологических программ и увеличения в 1,3 раза бактерионосительства произошло парадоксальное уменьшение инфекционной заболеваемости и смертности. Даже алкогольные психозы и смертельные отравления снизились, несмотря на нарастающее потребление спиртных напитков.

Ни одна из известных медицинских теорий не дает интерпретации этой удивительной по благополучию динамике здоровья. В нее даже не поверили. Так, для объяснения снижения сердечно-сосудистой смертности высказывались предположения, что все тяжелые больные вымерли, и остались одни здоровые. Однако несостоятельность такого мнения легко доказывается.

Ситуация проясняется при подключении к анализу закона духовно-демографической связи. Уменьшение смертности от болезней полностью совпадает с уменьшением преступности, убийств, самоубийств. Такой эффект может иметь две интерпретации. Первая — оптимистичная. Народ преодолел последствия шока 1992−1993 годов и стал сосредоточиваться, накапливая духовную энергию для будущего рывка. Вторая — пессимистичная. Она описана известным социальным психологом В. Франклом в виде «синдрома концлагеря». Люди, попадающие в невыносимые условия концентрационных лагерей, первоначально реагируют ростом самоубийств, смертности. Позже наступает психическое истощение, апатия, теряется инициатива, падает либидо, иссякает энергия противодействия, снижаются агрессивность и самоубийства. Чтобы определить, какой из двух механизмов действовал в России, следует применить к населению новый сильный раздражитель. Если ответная реакция окажется незначительной, значит, всему виной «синдром концлагеря», а если бурной, значит, народ сосредотачивается. Таким раздражителем явился августовский финансовый кризис 1998 г. В 1999—2000 гг. общество отреагировало на него резким взлетом агрессивности, самоубийств и смертности. Эта трагичная реакция имеет в то же время позитивное прогностическое значение. Она говорит о сохранности у российского населения психосоматических резервов для наращивания адаптивного демографического потенциала. Для их раскрытия требуется соответствующая государственная политика, которая, как свидетельствуют представленные данные, должна включать на 80% усилия по обеспечению в обществе духовной гармонии (социальной справедливости и осознания смысла жизни), и лишь на 20% - меры по повышению материального благосостояния.

28.03.2005

http://www.rustrana.ru/grom-article.php?nid=7512&sq=19,23,673,1415&crypt=


Каталог Православное Христианство.Ру Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика