«Двойная бухгалтерия» истории

Юбилей подписания пакта Молотова-Риббентропа создал очередной повод для информационной атаки на Россию. Комитет по демократии ОБСЕ выступил с резолюцией под названием «о воссоединении разделенной Европы», в которой предлагается уравнять нацизм и сталинизм. Комитет ОБСЕ предлагает с этого года объявить 23 августа общеевропейским днем памяти жертв нацизма и сталинизма, что по идее должно заставить Россию морально готовиться к выплате по судебным искам от государств, якобы от него пострадавших.

От России требуется отказаться от демонстраций «славы советского прошлого» и ликвидировать структуры, «приукрашивающие» историю. Следуя логике членов комитета, России, видимо, следует закрыть как минимум несколько профильных институтов и кафедр РАН, ряд экспертных структур, запретить несколько общественных организацией и три-четыре общефедеральные партии, которых можно обвинить в симпатиях к фигуре Иосифа Сталина и советскому периоду.

На первый взгляд это может выглядеть как мелочный наезд ОБСЕ, изгнанной Россией из Абхазии, а также как ненавязчивый фондрайзинг потрепанных кризисом «младоевропейцев». В более широком смысле данный ход ОБСЕ является реакцией определенных сил на нормализацию российско-европейского сотрудничества и может рассматриваться как попытка деморализовать российскую элиту накануне торга с более крупными ставками. Например, вокруг ПРО, СНВ-2, Ирана или дележа богатств Арктики. Вероятно, российских лидеров вновь пытаются «загнать за флажки» накануне очередного и уже более жесткого, чем раньше, газового конфликта с Украиной. В этом году нам будем намного сложнее, так как вместо премьер-министра Чехии, завязанной на российский капитал и поставки газа, ситуацию будет разруливать премьер Швеции, который однозначно примет сторону Киева.

Почему «счет» выставлен сейчас, а не двадцать лет назад?

Неудивительно, что решение о «дне тоталитаризма» было принято именно сейчас, а не в 1999 году и особенно в 1989 году, когда СССР вплотную приблизился к официальному признанию фактов оккупации Восточной Европы и почти готов был взять на себя выплату компенсаций. Тогда все «преступления сталинизма» померкли перед беспрецедентными геополитическими уступками со стороны СССР, стремительным падением Берлинской стены и столь же стремительным объединением ФРГ, невозможным без сдачи Хоннекера Горбачевым. Выкатывать требования о компенсации накануне передачи власти в России в 1999 году никто в Европе не решился, опасаясь прихода к власти менее сговорчивого режима, да и слабо рассчитывая на способность России платить по внешним долгам.

Однако если взять в руки калькулятор и посчитать, сколько получила Россия за вывод своих войск из государств Центральной и Восточной Европы в 1990—1994 годах, то можно уверенно говорить о получении финансовых выгод Западом и, следовательно, о значительных финансовых потерях России в виде недополученных ей миллиардов. То есть, эти недополученные Россией средства за бескровный, поспешный, осуществленный с минимальным финансированием вывод войск можно считать фактической выплатой требуемых сегодня компенсаций. Публично озвученные суммы, уплаченные Европой за вывод советских и российских войск, могут дать России неоспоримые козыри в любой дискуссии о так называемых «компенсациях за оккупацию».

Они давят нам на психику: больше «давить» нечем

Несмотря на период охлаждения отношений после «пятидневной войны», по инициативе Альянса был вновь восстановлен диалог «Россия-НАТО», реализуются масштабные проекты «Северный поток» и «Южный поток», патронируемые первыми лицами наиболее экономически мощных государств Евросоюза и России, проводятся совместные экономические форумы с участием ведущих российских и европейских бизнесменов. И было бы наивным думать, что руководители крупнейших европейских концернов летят в Москву или Петербург вопреки воле глав своих государств. С момента начала кризиса возникла еще большая заинтересованность в наращивании деловых контактов России и Европейского Союза, как основных торговых партнеров.

Укрепление двусторонних отношений и рост взаимозависимости Евросоюза и России происходит параллельно сворачиванию ряда антироссийских проектов. За последние годы окончательно распалась «оранжевая коалиция» на Украине, а шансы Виктора Ющенко на второй срок весьма иллюзорны, состоялись отставки премьер-министров Польши и Чехии, недружественно настроенных в отношении России, подавлен антиконституционный мятеж и укреплены позиции пророссийских сил в Молдове, разрешены или временно «заморожены» торговые и транзитные споры с Беларусью, успешно осуществлена международная изоляция Саакашвили.

Эти политические события происходят на фоне роста евроскептицизма и изменения отношения к России в Прибалтике, Болгарии, Румынии, Венгрии и Словакии, граждане которых говорят о несбывшихся надеждах в единой Европе и жалеют о развале флагманов своих экономик времен «народных демократий». В общественном сознании европейцев место фобий и неприятия «этих русских» занимают более нейтральное отношение к нашей стране и стремление выйти на российский рынок. Символическим событием стали прошедшие в Латвии выборы мэра Риги, на которых впервые за годы новейшей латвийской истории победу одержал русский политик Нил Ушаков. При этом, новый вице-мэр латвийской столицы в интервью российскому телеканалу выразил надежду на интенсификацию авиаперевозок и деловых контактов между Латвией и Россией.

Однако многочисленные призывы представителей российской власти начать отношения «с чистого листа» по-прежнему не находят понимания в среде хорошо оплачиваемой «официальной Европы», далекой от сегодняшних проблем среднего европейца. Для некоторых представителей европейской элиты трагические события второй половины XX века наряду с бронебойными фразами о недостатке демократии в России являются одними из немногих рычагов давления на российскую элиту и способов консолидации электората в отношении мифической «красной угрозы». Иногда это работает. Например, события в Эстонии вокруг Бронзового солдата в 2007 году привели в Рийгикогу право-радикальные политические партии.

Старые песни о пакте

Итак, от России снова добиваются официального осуждения не только пакта Молотова-Риббентропа, но и всего советского периода. Однако даже в сытой Германии, и особенно в Испании, Португалии и Италии отношение к харизматическим фашистским лидерам также не всегда и не во всем отрицательное (вспомним, что говорил о Муссолини тот же Берлускони). Даже в стране-эталоне либерализма Франции найдется немало граждан, восхищающихся Наполеоном, который погубил не один миллион французов и жителей других европейских государств.

Это известный из политической психологии социальный феномен связан с иррациональным восприятием харизматических лидеров и потребностью граждан в героизации собственной истории. Современники готовы восхищаться собственными диктаторами особенно в эпоху нестабильности, однако вернуться в те времена и с киркой или лопатой в руках стать «героем сталинской пятилетки» вряд ли захотят даже самые преданные адепты генералиссимуса. Еще меньше найдется желающих стать пушечным мясом «своего императора» или дуче.

Вернемся к пакту. Объективно говоря, благодаря пакту 23 августа 1939 года Советский Союз почти бескровно возвратил отторгнутые в 1918−20 гг. территории бывшей Российской империи и отсрочил нападение Гитлера ценой ликвидации суверенитета трех прибалтийских государств, которое, впрочем, стало итогом не столько межгосударственной, сколько политической (как тогда говорили, «классовой») борьбы между сторонниками независимости и «красными» латышами, литовцами и эстонцами.

Однако военное вмешательство в дела суверенных европейских государств, казалось бы ушедшее в историю с момента подписания Хельсинкских соглашений в 1975 году, было осуществлено уже в наше цивилизованное время в отношении Сербии. Об этом постоянно говорят лидеры России, отвечая на колкие вопросы журналистов. И как бы виртуозно это ни делалось на пресс-конференциях, Россия всегда оказывается в роли защищающейся страны, что ставит нас в заведомо невыгодное положение в процессе переговоров с нашими партнерами.

Необходимо уравновесить шансы, начав обсуждение вопросов о компенсациях государств мира за «колониализм», «геноцид мирного населения», «загрязнение окружающей среды», «разрушение исторических памятников и объектов культурного наследия», «работорговлю», «проведение опытов химического и биологического оружия над людьми», «незаконное отторжение территорий», «вмешательство в дела суверенных государств и попытки организации государственных переворотов», «организацию политических убийств», «введение экономических санкций, повлекших гуманитарную катастрофу». Как видим, под этот список попадают США и Япония, а также почти все постколониальные государства Евросоюза. И, значит, вряд ли можно надеяться на вынесение обвинительных судебных приговоров в отношении этих ведущих государств планеты.

Кстати, Россия на протяжении своей истории часто являлась объектом иностранных вторжений. В этой связи неплохо инициировать судебные иски, например, в отношении Франции или Швеции, Норвегии или Польши, участников карательных частей СС государств Прибалтики. Отвечая на «войну памятников», развязанную против нас, можно использовать контрпропагандистские меры и чаще задавать вопросы относительно объектов поклонения современных европейцев и памятников политическим лидерам прошлого.

Например, в разгар будущего газового конфликта можно спросить премьер-министра Швеции о враждебно направленной к России статуе шведского короля Карла XII и о так называемом «нейтралитете» его страны в годы Второй мировой войны. В ответ на притязания финнов на территорию Карелии можно поинтересоваться музеем Маннергейма. Британцев можно упрекнуть в преклонении перед Черчиллем, так или иначе причастным к двум «горячим» и одной «холодной» войне против России, соседей-поляков — в этнических чистках времен Пилсудского, а воевавшую в частях Вермахта Норвегию — в преступлениях режима Квислинга и нынешних территориальных претензиях в адрес нашей страны.