Киев бомбили, нам объявили.

Местоблюститель патриаршего престола митрополит Московский и Коломенский Сергий 22 июня 1941 года, ранее светских властей, сделал обращение к «Пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви». От лица Церкви владыка благословил «предстоящий всенародный подвиг». В его обращении в частности сказано: «Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона… Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божией помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении потому, что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед родиной и верой, и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы — православные, родные им по плоти и по вере…»

Историческая память в Церкви, которая чтит своих святых и с благоговением поминает князей и царей, жива как и встарь. Митрополит Сергий, несомненно, знал о давнем пророчестве афонского старца Аристоклия, что немцы будут «избраны Божьим орудием наказания России», и предупреждал ту часть священства, которая окажется на оккупированных территориях, от радости избавления от богоборческой власти. Владыку заботило духовное единство священства. Завершалось обращение словами: «Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей родины. Господь нам дарует победу».

Но страна о войне узнала, конечно, из радиовыступления народного комиссара иностранных дел СССР В.М. Молотова. В полдень по московскому времени, в роскошный июньский полдень, люди замерли у репродукторов.

Это живое. Моя молодая мама, Елена Александровна Тришатная, правнучка героя Бородина, шла с подругой по солнечно-зелёному Луганску — к портнихе, платье заказывать. По улице с горки спускались, весело было! У столба с репродуктором густела толпа. А лица у всех — издали видно — словно б чёрные. «Сегодня, в 4 часа утра..» В тот день в заявлении большевистского руководства, чего прежде и не бывало, пробудилась историческая память: «Не первый раз нашему народу, — сказал Молотов, — приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил Отечественной войной и Наполеон потерпел поражение. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны..» В словах «новый поход» уже было осознание, что дело в общем-то не в режиме правления, не в большевиках и нацистах, а в чём-то более существенном и глубинном. Завершалось выступление наркома знаменитым: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

Все ждали, что скажет Сталин. Перешёптывались, перешёптывались. Уже легла под немецкие гусеницы треть коренных земель Руси. А он не спешил. Ждал прояснения политической обстановки. Выступил через 12 дней. 3 июля. Это была сжатая программа, как теперь мы видим, ведущая к победе не прямым путём. Для чего-то было сказано: «Лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражения..». А разбиты были лучшие части — наши, и уничтожена, и без сражения, вся авиация — наша. Мы не вправе судить, но вправе помнить слова святого Александра Невского: «Не в силе Бог, но в правде!» Да, и Сталин скоро заговорит о великих полководцах. А его «Товарищи! Граждане! Братья и сестры!..» — тогда, конечно, тыл это взбодрило. Однако строгие исследования показывают, что и «братья и сестры», и обращение к памяти великих православных полководцев — к святым Александру Невскому и Дмитрию Донскому, к Хмельницкому, Суворову, Ушакову, Нахимову, как и разрешение патриаршества, как и открытие церквей — ситуационны: тактические ходы рационально мыслящего политика.

Русь, допустившая убийство Царя в 1918-м, отказавшаяся от Бога, получила себе в правители человека, который решил править Русью, как царь и бог. Он и правил, как мог, карая и возвышая. Но победив в Великой Отечественной и подняв тост за русский народ, он тут же и забыл, что победа одержана милостью Божией.

И вот в 1985 году наступил третий в ХХ веке акт. В недрах их партии был выращен, как в отместку за неудавшийся эксперимент по постройке рая на земле, человек с пятном на лбу, «меченый». Он, дураковато помахивая руками и всё время что-то говоря и говоря, придумал ликвидировать последствия Великой Победы. Придя к власти, он съездил в Лондон и очень понравился «железной леди». Она радостно, даже и не веря себе, проскрежетала: «С ним можно иметь дело!» Он съездил в Ватикан и поцеловал папе туфлю. Он всем понравился. При этом затрубили трубадуры, надувая пузырь со словом «перестройка». В сердце Руси лопнул ядерный реактор. И посыпалось. Стали тонуть корабли, падать самолёты, гореть шахты, взрываться поезда. На этом фоне начались «локальные» конфликты, кровь реками потекла.

И вот год 1919-й (год убийственного для Германии Версальского мирного договора, в который Европа и США тогда заложили кумулятивный заряд, нацеленный на Россию) как бы передёрнулся затвором, переменив местами «единицу» с «девяткой». И год 1991-й оказался годом расчленения Руси, о чём веками мечтали объединители Европы, ненавистники православия.

Вы думаете, мы уклонились от темы, заявленной в названии? Ничуть. Мы о песне. А всё сказанное лишь для того, чтобы напомнить: Русь побеждает тогда, когда Богу молится, иначе и смысла нет побеждать, и шансов нет. И тогда — когда вожди её правильно оценивают те методы войны (по Клаузевицу война — «настоящий хамелеон»), которыми против исторической Руси действуют.

А песня великая. Потому что правда:

Двадцать второго июня,

Ровно в четыре часа,

Киев бомбили, нам объявили,

Что началася война…