 |
| Новые Известия | Михаил Поздняев | 24.01.2006 |
Самый свежий опрос общественного мнения провел Исследовательский холдинг ROMIR Monitoring в рамках всемирного проекта «Voice of the people-2005». Опрос показал, что 57% россиян в той или иной форме веруют в Бога, 36% - считают себя нерелигиозными. Убежденными атеистами не побоялись назвать себя 4%. Если вспомнить результаты исследования, которое провел тот же ROMIR три года назад, у главенства Русской Православной Церкви нет оснований впадать в уныние. Тогда, в декабре 2002-го, атеистов в стране было 22,3%. Однако священноначалие РПЦ, точку зрения которого отражают еженедельные телевыступления митрополита Кирилла (Гундяева), похоже, вообще не доверяет социологам. По той простой причине, что те ставят резонный, хотя и болезненный, вопрос: можно ли считать верующими людей, не ходящих в храм, не исповедующихся и не причащающихся, не молящихся дома по утрам и вечерам? Выясняя столь существенные подробности, ученые мужи называют принципиально иные цифры: православных, воцерковленных людей у нас не больше 7%, а никак не 70%, о которых в последние годы говорит руководство Московской патриархии. Что ставит под сомнение тезис о православной стране, в которой мы живем, с чем должно считаться остальное население. В субботнем выступлении на Первом канале митрополит Кирилл предпринял попытку поставить точку в дискуссии.
«Каждый из нас занимался физкультурой, — заметил митрополит. — А сколько у нас спортсменов, которые профессионально занимаются спортом? А сколько среди них чемпионов? А сколько рекордсменов? Но это же не значит, что надо отменить физкультуру. То же самое и в религиозной жизни».
Глава ОВЦС выразил убеждение в том, что религиозная статистика очень часто несет идеологическую нагрузку. По его словам, одни и те же цифры используются как для преувеличения влияния религиозного фактора на жизнь общества, так и для приуменьшения роли религии в жизни человека.
«С одной стороны, говорят, что Русская Православная Церковь — это чуть ли не вторая КПСС, и ее влиянию нужно поставить заслон, поскольку оно вредно для меньшинств. А с другой стороны, говорят, что глубоко верующих-то у нас всего 2%. В этих словах слышится отчет перед властными структурами — дескать, не надо обращать на них внимания. Они никак не повлияют на результаты выборов». Митрополит Кирилл полагает, что «обе эти оценки идеологизированы и глубоко ошибочны». Кроме того, добавил он, человек в течение жизни может пересматривать свои религиозные убеждения — следовательно, нужно рассматривать всю его жизнь. «А такой „замер“ не дано сделать никому», — подытожил владыка.
Момент, выбранный главой ОВЦС для весьма резкого заявления, не случаен. В отношениях РПЦ с властью начинается новый этап. Для руководства страны «православная составляющая» — не декоративный элемент власти, как было при Ельцине, а национальный проект. Отсюда — и немалые деньги, выделяемые из президентского фонда на восстановление монастырей и храмов, и поддержка, оказываемая приходам РПЦ на Западе и на Востоке, и усилия, приложенные для воссоединения РПЦ и Зарубежной церкви. Добавим, что в Общественную палату вошли три архиерея, один из которых, митрополит Калужский и Боровский (Капалин) возглавил комиссию по духовному наследию. В списке подразделений палаты она на предпоследнем месте, но значимость ее — из первостепенных. Прямо скажем, сегодня власть не имеет возможности заполнить идейный вакуум ничем иным, кроме как духовной преемственностью новой России по отношению к той, какой она была до 1917 года.
Но вот вопрос: была ли она, в самом деле, православной? Соответствовало ли истинное число верующих тогдашним официальным социологическим сводкам? И о какой тогда преемственности может идти речь? Именно попытка избежать ответов на эти вопросы, а не какая-то нелюбовь к социологам, лежит в подтексте заявления митрополита Кирилла.
