Протестантизм и глобализация на просторах Евразии

Протестантские церкви являются новой заметной силой в разных странах мира. Процесс глобализации стал для протестантизма своеобразным рычагом, с помощью которого миссионеры в кратчайшие сроки завоевывали общество в той или иной стране

Религиозный мир выдвинул своих протагонистов глобализации — протестантские церкви. Протестанты проникли во все уголки земного шара в то время, когда государственные и экономические границы стали намного слабее, чем это было раньше. Именно процесс разрушения старых и создания новых связей в мировом сообществе позволил миссионерам в буквальном смысле участвовать в модернизации и эволюции традиционных обществ. Протестантские церкви, естественно, получили больше возможностей для роста в тех странах, куда не так давно проникли рыночные отношения и были приняты демократические законы. Они доказали, что их призывы и те цели, которые они ставят перед верующими в наибольшей степени соответствуют задачам модернизации общества на основе демократии и свободной экономики.

Евангельские церкви во всем мире сознают, что протестансткое течение, к которому они себя относят, универсально по своей природе. За рамками самых различных течений, несмотря на раздробленность общин и организационную аморфность, у членов разных общин складывается представление о единой церкви. Миллионы протестантов связаны между собой не только верой. Их мировоззрение глобально по своей сути, они ощущают себя членами одного христианского мирового сообщества, которое постепенно покрывает собой страны и народы. Книги самых известных проповедников — американца Билли Грэма или корейца Йонги Чо — издаются миллионными тиражами, распространяются в разных странах мира и переводятся на десятки языков. Русский протестант в российской глубинке ориентируется на пример своих собратьев по вере в Южной Корее, на Украине, в США или в Африке, стараясь достичь такого же миссионерского успеха и заставить окружающее общество измениться. Любой пастор знает, что приехав в евангельскую церковь баптистов или пятидесятников, он сможет произнести там проповедь о вере и она будет воспринята всеми присутствующими. Особенно ярко об этом вспоминали российские пресвитеры, которые в постсоветский период впервые выезжали на Запад. Для них это было самым реальным проявлением воплощенной на практике христианской глобализации.

Западный мир породил два варианта религиозной глобализации, два христианских проекта. Католический глобальный проект был успешным в эпоху Средних веков, когда Папа Римский стремился расширить единый христианский мир — Christendom — до географических пределов земного шара и делил континенты между государствами. Святой Престол часто ставил себя намного выше государственной власти. В настоящее время ситуация изменилась. Католики по-прежнему являются мощной культурной силой даже в секуляризованной Европе, а протестанты укрепляют свои позиции вне границ западного мира. Современные католики воспринимают глобализационные процессы с точки зрения наблюдателя, стараясь занять критическую и одновременно политически корректную точку зрения. К примеру, во время встреч папы Иоанна Павла II с президентом США Джорджем Бушем или премьер-министром Италии Сильвио Берлускони, где поднимался вопрос о глобализации, речь шла не о миссионерстве и не о распространении веры по всей земле, а о необходимости обеспечить равные возможности для каждого человека. Лейтмотивом своеобразных католических антиглобалистских акций является тема разрыва между бедными и богатыми, который расширяется одновременно с процессом глобализации. Теме борьбе с глобальной нищетой были, к примеру, посвящены совместные молитвы членов католических общин во время встречи большой восьмерки в Генуе летом 2002 года.

Противоречия двух подходов к глобализации — неопротестантского и традиционных церквей — вылились в открытый идейный конфликт. В ноябре 2003 года в Хофгайсмаре (Германия) на экуменической встрече «Вера — богословие — экономика. Церкви и общественные движения перед лицом глобализации» католические деятели и представители реформистских церквей выступили с осуждением «учения о процветании», назвав его «фундаменталистской религиозной приверженностью неолиберализму». Перед католическим миром встала новая насущная задача — создания новой теологии освобождения, иначе церкви традиции «могут быть вытеснены новыми религиозными группами, предлагающими фальшивое евангелие процветания». Неопятидесятники смогли найти общий язык с глобализацией. Для католиков она по-прежнему является врагом, «безжалостно превращающим мир в однополярное глобальное сообщество без границ, в котором финансовый капитал опустошает целые страны..» Борьбу с глобализацией католики и некоторые консервативные протестанты ведут, исходя из того же принципа, который заставляет других протестантов принимать условия этой глобализации: стремление сделать бедняков самостоятельными в своей жизни и вере не стало менее важным и актуальным[1].

В отличие от католиков, протестанты ощущают себя непосредственными участниками глобализации и социальное (даже социалистическое) обвинение в том, что глобализационные процессы не замечают нищих и голодных является для протестантских церквей чем-то непрактичным. Оно не способствует продвижению миссионерства во всем мире. Прагматичные и организационно раздробленные протестантские общины часто идут на громкие общественные акции в ущерб дипломатии и экуменическому диалогу, который для самых энергичных и радикальных протестантов представляется чем-то бессмысленным. На первый взгляд, кажется, что протестантские церкви предпринимают какие-то хаотичные, резкие, а иногда и абсурдные шаги, но со временем разрозненные группы превращаются в единый живой организм, который существует по единым мировоззренческим законам почти инстинктивно, подобно муравейнику.

Широкая общественность, светские исследователи и интеллигенция чаще всего сталкиваются с протестантскими государственными церквями в Европе, либо с либеральными деноминациями в США. Но либералы как раз меньше всего занимаются проповедью и активным миссионерством по всему миру. В Европе завоевывают позиции евангельские общины, особенно, те протестанты, которые никогда не были связаны с властью. Большинство американцев принадлежат, к более консервативным евангельско-баптистским церквям, а не к либеральным, которые часто широко известны. Либеральный протестантизм, безусловно, сильно отличается от раннего протестантизма, который предъявлял обществу и членам церкви намного более жесткие требования. Либерализм уже не требует от личности строгой дисциплины в исполнении общественных и религиозных правил. Мировоззрение либерального протестантизма приводит к релятивизму в отношении целого ряда христианских норм — допускается женское священство и благословляются гомосексуальные браки, что по сути приводит к секуляризации самой веры. И церкви, проповедующие либеральные принципы все больше теряют в численности.

Либеральный протестантизм является составной органичной частью глобализации и процессов секуляризации, которые закономерно следуют за появлением новой глобальной культуры. Либеральный протестантизм пассивно плывет по течению: стремясь приспособиться к меняющемуся обществу и экономике, он не предлагает собственного оригинального «проекта». Параллельно с секулярным мировоззрением либеральный протестантизм распространяет идеалы прав и свобод человека, а также отвественности христианина за весь мир. Парадокс заключается в том, что именно протестанские проповедники-либералы являются одними из создателей секулярной версии идеологии христианского глобализма в западном обществе. Однако эти «общечеловеческие» ценности в религиозном виде попадают в страны бывшего СССР или Юго-Восточной Азии с помощью миссионеров-консерваторов. Примеры консервативной миссии есть в России, на Украине, в Средней Азии, в Южной Корее и Индонезии. Везде протестанты пытаются сделать членов своих общин богаче, а если завоевывают значительное положение в обществе, как это произошло в Южной Корее, то поднимают экономику целой страны. Проповедуя жесткую христианскую мораль, консервативные протестантские церкви одерживают миссионерские победы, не идя на компромиссы с секулярно-гуманистическими ценностями. В традиционных обществах на территории Евразии возникают консервативные протестантские группы, которые играют такую же роль, какую играли протестантские церкви в Германии и США в XVII—XIX вв.еках. Консерваторы проповедуют идеал трудолюбивого человека с жесткими нравственными принципами. Для миссионеров очевидно, что с помощью честного труда верующий обязан преодолеть нищету, а проповедь строгой морали рано или поздно перевернет общественные устои.

Среди множества протестантских направлений есть примеры успешной евангелизации у методистов, баптистов, адвентистов, пресвитериан и лютеран. Евангельские христиане и баптисты сохраняют и преумножают свое влияние в Америке и в России, пресвитерианские миссии активно действуют в Юго-Восточной Азии, лютеранские проповедники и методисты создают церкви в Казахстане и в Африке. Но массовый общемировой характер приобрела, в первую очередь, миссия пятидесятников (христиан веры евангельской, харизматов). Появившись в качестве единого течения в начале ХХ века церкви, крещеные Святым Духом, достигли огромных успехов, несмотря на то, что представители некоторых других евангельских направлений объявили это течение ересью, искажающей библейское вероучение. Между тем, к началу XXI века пятидесятничество превратилось в христианскую конфессию мирового масштаба. Особенно успешно пятидесятнические церкви развивались в последние десятилетия ХХ века. Этот рост не остановился и сейчас, поэтому под развитием протестантизма в современном мире следует, в первую очередь, подразумевать именно деятельность пятидесятников. Не только потому, что их церкви самые многочисленные, но и потому, что проповедники других евангельских направлений заимствуют у них методы миссионерской работы. Происходит это из-за того, что пятидесятники стараются оперативно сформулировать церковный ответ на все новые культурные тенденции, а также использовать новые экономические условия для организации миссии или социального служения. Крайние харизматические направления применяют самые экстравагантные методы евангелизации и рождают новые необычные формы богослужения, порой, доводят веру в различные дары Святого Духа до абсурда (постулат о том, что вера творит чудеса, американские пятидесятники доказывали тем, что безбоязненно входили в клетки со змеями, другие пасторы пытались провоцировать чудеса, проявления эмоций и исцеления на сцене во время проповеди).

Большинство из более чем двух тысяч направлений протестантизма относится к общеевангельскому течению, в основе которого лежит одна богословская основа — вера в Троицу, в Иисуса Христа, в оправдание верой и в то, что любой христианин является священником в церкви и никакой иерархии, кроме отношений Бога и верующего, не существует. Одним из факторов, который привлекает к пятидесятникам представителей самых различных слоев общества и людей разных возрастов, является учение о глоссолалии или говорение на иных языках. Одни церкви отрицают возможность повторения этого апостольского дара у современных христиан, другие считают глоссолалию даром Духа Святого и называют себя пятидесятниками. С самого момента своего возникновения члены пятидесятнических общин осознанно или нет считали себя элитой протестантского мира, обладающей особыми дарами. Учение о крещении «огнем Духа Святого» обладает теми мистическими нотами, которых лишены доктрины других евангельский направлений. Пятидесятничество стало своеобразным протестантским вирусом, затронув практически все христианство. Постепенно растет число тех протестантских общин, которые принимают говорение на языках в качестве в принципе возможного проявления благодати Божией. Некоторые верующие могут практиковать глоссолалию по своему желанию и духовному состоянию. На языках стали говорить отдельные группы католиков, православных, англикан, меннонитов, методистов, пресвитериан и лютеран. Новое христианское богословие чрезвычайно восприимчиво по отношению к массовой культуре. Многообразие трактовок вероучения (богословие пятидесятников в ХХ и нач. XXI века находится на стадии своего становления) и форм богослужения, которое способно достигать крайней эмоциональности, также стало фактором привлекательности церквей и большого охвата потенциальных верующих из самых разных слоев населения.

Распространению пятидесятничества помогает чрезвычайная гибкость мировоззрения, способность воспринять почти любое нововведение, переработав его для нужд церкви. Современного человека привлекает стиль и форма богослужения — энергичный и доступный, который вбирает в себя элементы массовой культуры. Во время протестантских богослужений и отдельных молодежных служений смягченные поп-мелодии поются уже с другими словами — о Христе и спасении и благодарении. Поп-культура, которую в наибольшей степени из всех протестантов, используют пятидесятники, делает их открытыми и привлекательными для молодежи всех стран мира. Популярная музыка, которая звучит на российских, сингапурских, китайских, корейских или казахских дискотеках мало чем отличается.

Харизматические церкви и движения очень быстро стали транснациональными и обрели чрезвычайную мобильность. К примеру, церкви и миссии Сингапура целенаправленно рассылают миссионеров по всему миру сроком на 20 лет, а в 2003 году сингапурские общины решили после окончания эпидемии атипичной пневмонии организовать акцию «Лихорадка 100», направив 100 миссионерских команд для «межкультурного служения по всей Азии». Международное движение Всемирная Церковь «Царство Божие», не слишком многочисленное, однако общины этого движения действуют в Буэнос-Айресе, Лондоне, Москве и в ряде городов США. Одно из молодых харизматических движений в России — служение «Великая Благодать», включающее в себя общины евангельского направления, также только начинает свой миссионерский путь, однако уже имеет свои филиалы не только в российских городах, но и в Белоруссии, на Украине и в Азербайджане. Церкви этого служения поддерживают связь с миссионерами из Польши и Финляндии. Многие российские общины также стремятся стать частью мирового миссионерского пространства. Церкви Евангельского Христианского Миссионерского Союза, существующего на Юге России, проповедуют среди кавказских народов, но одна из общин, находящаяся в Майкопе (Адыгея), послала своего миссионера в Непал. Попытки выйти за рамки своего общины хотя бы с помощью миссии обусловлены не только тем, что каждая новая церковь быстро обрастает различными связями и получает помощь от братских церквей из разных уголков света, но и благодаря стремлению самой маленькой общины стать универсальной.

Конфликты между различными евангельскими церквями могут возникать на уровне местных общин, ведь, к примеру, пятидесятников часто обвиняют в том, что они переманивают в свои церкви верующих, которые не «крещены Святым Духом». Несмотря на догматические и концептуальные разногласия между методистами, пятидесятниками или баптистами они чувствуют себя членами одного евангельского сообщества. Осознание того факта, что они делают одну миссионерскую работу на основе Библии, сближает всех протестантов настолько, что они способны демонстрировать свое идейное единство. Разные трактовки Священного Писания и особенности богослужения оказываются не настолько существенными для того, чтобы быть чужими друг другу.

Пятидесятники стараются подчеркнуть универсальность протестантского мировоззрения своей открытостью к общению с другими христианскими церквями и различными религиозными движениями. Однако на практике готовность к диалогу также становится миссионерским приемом, а поэтому редко приводит к конкретным социальным или культурным акциям. В Таиланде, например, евангельские церкви сотрудничают с католиками и мусульманами в рамках совместных программ среди школьников, которые воспитывают веротерпимость. В Бангкоке тайские протестанты регулярно участвуют в совместных собеседованиях о мире вместе с буддистами, сикхами, мусульманами и индусами. В частности, они молятся о мире в Индонезии, где на Молуккских островах регулярно происходят столкновения католиков и мусульман. Протестанты принимают активное участие в ежемесячных встречах мусульман, католиков, протестантов, последователей конфуцианства в Джакарте. Тренинги, посвященные преодолению религиозных предрассудков и возникающих вследствие этого конфликтов, проводятся в исламских интернатах и постепенно распространяются на все острова Индонезии.

Чаще всего, межрелигиозные контакты являются больше взаимодействием на социальной почве, чем экуменическим общением. Экуменическая политика, которую многие исследователи также называют проявлением глобализма внутри традиционных церквей, для протестантов неприемлема. Абсолютное большинство евангельских верующих исходит из незыблемых принципов фундаментализма и считают, что спасение возможно только в их деноминации или же в церкви, «основанной на библейском богословие». В экуменизме (например, в стремлении объединить Восточную и Западную Церковь в единое целое или в совместных молитвах и богословских спорах) консервативные евангелические церкви не видят никакого смысла, а некоторые протестантские течения являются даже препятствием на пути «христианского единства». «Противниками экуменизма» генеральный секретарь Всемирного Совета Церквей (ВСЦ) Конрад Райзер назвал неопятидесятников, которые резко отрицательно относятся к экуменическому движению и конфликтуют с представителями «традиционного протестантизма». Члены ВСЦ оказались не готовы к появлению нового влиятельного протестантского течения пятидесятников и харизматов, которые «возвещают «не то Евангелие» — в частности это относится к так называемой «теологии процветания»[2].

Протестанты первыми в сфере религии поняли значение для миссионерства интеграционных процессов в мире, все увеличивающейся скорости информационного обмена и универсальность правовой и экономической системы американо-европейского типа. В средствах массовой информации подход протестантов к миссии часто сравнивают со своего рода коммерцией. Действительно, существует внешняя внебогослужебная сторона протестантизма, которой придается большое значение. Для протестантских движений характерно то, что недавно созданные группы поддерживаются материально со стороны руководства движения и самых крупных церквей. На конференциях и семинарах российских пасторов часто обсуждается вопрос о материальном положении церквей. В последнее время протестантские активисты отмечают, что молодые церкви все быстрее выходят на уровень самоокупаемости, что является залогом их будущего. Более или менее открытое обсуждение заработной платы пасторов, того, куда идут пожертвовавания верующих, делает систему протестантских ассоциаций и союзов сравнительно прозрачной и эффективной. Пресвитеры составляют графики роста общины по неделям, месяцам и годам, тщательно рассчитывая и обязывая каждого проповедовать в семье, на работе, дома и на улице. Акцент делается на постоянном привлечении в церковь новообращенных. В новых харизматических церквях, которые ориентированы только на молодежь, эта система доводится до крайности, когда каждого обязывают привести в общину неофита. Каждая деноминация создает свои алгоритмы построения церквей, и старается применить их в любом уголке земного шара.

Харизматы-миссионеры в посткоммунистических странах уверены в том, что миллионы будут готовы пойти за ними, также как это происходит в Южной Корее, США или же Мексике. В январе 2003 года в Москве, Тюмени и Владивостоке прошли конференции, которые проводились совместно Ассоциацией Христианских Церквей «Союз Христиан» и церковью «Слово Жизни» из американского штата Миссури. На повестке дня стоял обычный для миссионерских церквей вопрос — проблемы роста общин и сама технология увеличения членов поместных церквей. Члены Ассоциации «Союз Христиан», которая объединяет организации Северо-Западного региона и ряд общин по России, уверены в том, что они смогут повлиять на жизнь в любом уголке страны с помощью веры. В их заявлении говорится: «церковь в России стоит на пороге величайшего пробуждения, преображения нашей земли и преобразования общества. Важно, чтобы мы не просто провозглашали эти благословения, сотрясая воздух, но воистину утверждали Благословение для нашей земли верой».

Утверждение принципов радикального изменения общества и «завоевания душ для Христа» привело к появлению новых норм христианской жизни. Религиозные правила, отразившие черты глобалистской культуры, превратились в целый ряд мощных экономических стимулов. Для большинства экономически активного населения протестантская церковь стала той общественной микросредой, в рамках которой можно открыто говорить о своих амбициях и притязаниях. В государствах с переходной экономикой современный протестантизм не только стал воспитывать человека традиционного общества в рамках т. наз. «веберовской» этики, но и дал ему в руки учение о том, что он обязан добиваться максимального успеха в коммерческой, социальной и культурной сферах.

Пятидесятники громко заявили о том, что верующий имеет право на все блага нашего мира, а Бог и церковь ему в этом помогут. Учитывая, что в теологии всех протестантских конфессий с той или иной степенью богословской корректности проповедуется связь благополучия с верой, можно сказать, что для многих представителей современного протестантизма характерна идеология «стремления к успеху». В среде протестантских общин пятидесятнического направления возникла совершенно новая идеология — теология процветания, которая стала реакцией на те приоритеты, которые выдвинула перед членами общества глобализация. Идеи лидеров пятидесятничества во многом отразили меняющееся сознание большинства евангельских верующих, их отношение к обществу и экономике, а также эволюцию их взглядов.

Пятидесятники и харизматы следуют кальвинистскому принципу, когда утверждают: не можешь обрести благополучие и здоровье, значит Бог тебя не избрал. Из уст проповедников звучали самые крайние и даже абсурдные идеи о возможности спасения только для богатых и здоровых христиан. В особенности, молодые харизматические общины воспринимают коммерческий успех как Божье благословение, и если в обыденной жизни верующий испытывает материальную нужду или же физические страдания, то пастор может поставить под сомнение его веру. На российском Дальнем Востоке южнокорейские миссионеры используют аргумент о том, что «Республика Корея— богатая страна, мы всего добились потому что у нас протестантские церкви заняли ведущее положение в обществе». В бразильской Всемирной Церкви Божьей, которая активно проповедует в России, верующий должен напрямую просить у Бога конкретных материальных благ, называя в молитвах размер зарплаты и марку автомашины. Среди описаний обращений членов Церкви и того, чего они достигли, став христианами, можно прочитать такие фразы: «У меня большие финансовые благословения» (свидетельство Лощиловой Раисы), «Иисус помог мне начать свой собственный бизнес» (свидетельство прихожанки Изы). При этом заостренная до такой пугающей прямоты идея процветания приводит не к отталкиванию тех христиан, которые ничего не достигли, а наоборот, требование «богатства и здоровья» опять возвращает церковь на исходную библейскую позицию — прихожане «Царства Божьего» обязаны ходить в больницы (молиться о здоровье), учиться и работать на «отлично» и помогать друг другу (чтобы у каждого был достаток).

Теология процветания в своей крайней форме была темой проповедей бывшего лютеранского пастора из Швеции Ульфа Экмана, основавшего движение «Слово Жизни», которое с начала своего существования провозгласило учение о богатстве и здоровье. Согласно доктрине У. Экмана, каждый верующий должен быть богат и здоров, так как Бог никогда не отказывает своим сыновьям. Об этом же говорилось на евангелизациях движения «Новое поколение», организованных в России американским миссионером Бобом Вайнером. Сейчас самая крупная и авторитетная церковь «Нового поколения» действует в Риге в Латвии под руководством Алексея Ледяева. Его книги имеют огромный успех среди харизматических церквей в России и в странах бывшего Советского Союза. Со временем основатели миссионерских компаний «Слова Жизни» и «Нового поколения» отказались от столь прямой взаимосвязи между верой и богатством, но представление о том, что религиозные убеждения человека определяют в значительной мере его общественное положение, осталось и укоренилось. В конце 90-х гг. место главных проводников богословия «успеха» заняли украинская церковь «Посольство Божие» во главе с негром Сандеем Аделаджа и казахстанская церковь «Новая Жизнь» во главе с пастором Максимом Максимовым. Миссионеры этих церквей активно создают свои церкви на территории России. В некоторых случаях теология процветания приобретает более умеренный характер на российской почве, приспосабливаясь к конкретным экономическим условиям. Так, пастор церкви «Слово Веры» в Горно-Алтайске (Республика Алтай) Валерий Тулусоев — бурят по национальности, миссионер из Казахстана от церкви «Новая Жизнь» — не считает, что каждый верующий обязан быть богатым и здоровым. Однако, исходя из телогии процветания, он подчеркивает, что у верующего должен быть достаток, когда есть еда, дети одеты и есть все, что нужно для нормальной жизни. Особенности учения о процветании, как отмечает пастор, зависят от особенностей экономической ситуации: например, «в США машину просто приобрести, а у нас в Горно-Алтайске накопить на машину с зарплаты в две тысячи рублей нельзя». Но если человек нищий, это означает, что он не справился с тем, что ему дает Бог. С другой стороны, последователи «Посольства Божьего» настроены решительно на завоевание «всех финансов в мире» для того, чтобы они не достались дьяволу. Бог, по мнению специальных бизнес-пасторов церкви, «призывает армию бизнесменов» к себе на службу: «Миллионы и миллиарды финансов находятся на земле. Нам нужно научиться ими управлять с разумением. Если Вы сейчас принимаете свою миссию, (я спасаю голодных; я поднимаю бездомных детей; я обеспечиваю стариков) и двигаетесь в ней с малыми доходами, то будете это делать и с большими». Рыночная экономика становится необходимой для достижения идеалов пятидесятнической доктрины, что во многом определеяет и социально-политические взгляды церковных лидеров.

Политическая позиция церквей и их приверженность определенным экономическим ценностям зависит от того, в каких условиях развивалась церковь и какую позицию она занимала по отношению к власти и ценностям гражданского общества. Свое отношение к государственной власти складывалось у каждой конфессии на протяжении ее истории. И протестанты и христиане традиционных церквей — католики и православные, живущие в условиях глобализации, ярче всего проявляют свои пристрастия, когда в современном обществе идеологам церквей приходится выходить за рамки своей церкви и своей страны. Геополитическая идентификация у различных христианских конфессий в корне отличается. Интересы Православной Церкви тесно связаны с властью в государствах, которые традиционно исповедовали восточное христианство. Православные в Азии или в Америке ориентируются на те идеи, которые исходят из лона Церкви-Матери в России или в Греции. Строгая приверженность определенным политическим ценностям в Католической Церкви не столь выражена. Католики не ассоциируют себя напрямую с Западом, как это происходит у членов протестантских церквей. Протестанты в целом участвовали в создании многих стабильных современных демократических обществ, но большинство протестанстских течений абсолютно независимы от чьей-либо власти, и они защищают свою точку зрения публично, при помощи прямого политического действия. Вслед за рыночной экономикой и правом на конкуренцию церковные лидеры-протестанты прямо выступают за права и свободы граждан в обществах переходного типа. Причем, свобода совести является лишь частью требований членов церкви. Свою гражданскую позицию протестанты понимают очень широко, а их политические ценности, чаще всего, соответствуют общим принципам американской демократии. Мало того, пятидесятнические церкви часто ориентированы на поддержку внешнеполитического курса США. Самым ярким примером геополитической ориентации могут служить демонстрации южнокорейских протестантов во время скандала, связанного с ядерной программой Северной Кореи. В то время, как в КНДР проходили антиамериканские шествия, на плакатах у протестантов Южной Кореи было написано, что корейцы поддерживают борьбу США с международными террористами, войну с Ираком и замораживание ядерных объектов Пхенъяна. В Корее протестанты были западниками еще в начале ХХ века. Для них принятие протестантской веры означало приобщение к евро-американской цивилизации. Во многом это объясняется традиционно крепкими и развитыми свзями Кореи с Америкой, которая, по крайней мере, в отношении экономического процветания, была примером для подражания. Со свойственным корейцам проповедническим пылом они и сейчас отстаивают западные ценности, испытывая гордость за южнокорейскую демократию. Характерно, что корейская диаспора в США объединяется именно вокруг протестантских церквей, к примеру вокруг движения «Благодать» («Grace»), распространенного в США и в России.

Лишь в немногих государствах Евразии протестанты пользуются полной свободой в своей деятельности, в большинстве стран евро-азиатского региона политика колеблется от мягкой дискриминации до суровых репрессий в отношении «западных миссионеров и нетрадиционных сект». В одних странах протестанты подвергаются жестким репрессиям, как в Китае или во Вьетнаме. В других власти отступают перед натиском консервативной глобализации. Не в силах сокрушить церкви со столь продуманной и бескомпромиссной общественно-политической позицией светские власти в посттоталитарных государствах вынуждены частично признавать право протестантов на существование. Чиновники в тоталитарных обществах давно осознали необходимость создания союзов протестантских церквей, лояльных власти. Государство старается приручить и отдельные общины, но среди множества протестантов разных направлений все равно остаются нон-конформисты. Глобализация преодолевает государственные барьеры и политику чиновничества, запрещающую свободное развитие религии. Процесс глобализации, как закономерный и неизбежный, идет вразрез с идеологической политикой властей, будь то неосоциализм в Китае или же возрождение местных национальных традиций в стиле восточной деспотии, как в Туркменистане. Протестантские церкви стали первыми вестниками процесса грядущего освобождения порабощенных обществ.

Дискриминация по отношению к протестантам в Китае в последнее десятилетие стала более жесткой и рассчитанной на определенные ключевые религиозные группы. Мировая общественность, часто обсуждающая быстрый экономический рост Китая, практически не обращает внимания на факты беспрецендентых в современном обществе гонений на христиан и приверженцев других религий. Руководство КНР проводит сейчас самую агрессивную антирелигиозную политику среди всех стран Азиатского региона. Особенно это стало очевидным после принятого в октябре 1999 года китайского Закона о борьбе с сектами. В соответствие с этим законом, был определен список тех движений, которые считаются «еретическими культами», запрещенными на территории Китая. Управление общественной безопасности КНР объявило «плохими сектами» по крайней мере 16 протестантских групп, подпольно действющих в стране. А в 2000 году министр безопасности Цзи Чунван приказал полиции задерживать «служителей враждебных культов, сепаратистов и религиозных экстремистов» — так называют прихожан, которые посещают общины, не входящие в автокефальную протестантскую церковь, верную властям.

В Китае пасторам приходится бороться с чиновничьим произволом также как это было в России в послевоенный период в конце 40-х гг. ХХ века, когда уполномоченные по делам религий создали один официальный послушный себе протестантский союз в 1944 году — Всероссийский совет евангельских христиан-баптистов, куда вошли и пятидесятники. В Китае уже многие годы продолжается кампания против верующих, не относящихся к разрешенным коллаборационистским церквям — Национальной католической и автокефальной протестантской. Эпицентром религиозной оппозиции властям стала провинция Хенань, в которой находится наибольшее количество нелегальных протестантских молельных домов, расположенных, как правило, в частных квартирах.

Подпольные церкви разгоняются китайскими властями даже в таких какзалось бы крупных капиталистических мегаполисах, как Шанхай. В январе этого года Управление общественной безопасности Шанхая арестовало более 20 прихожан подпольной протестантской общины, а их лидера Сю Гуосиня (Xu Guoxing) отправило на полтора года в лагерь трудового перевоспитания за отказ подчиняться правительственным запретам на домашние молитвенные собрания. И хотя впоследствие верующих отпустили, хозяин дома, где собиралась церковь, был посажен в тюрьму.

Политика в отношении пятидесятников отличается особой жестокостью, так как в силу их особой социальной активности, они представляют большую угрозу для коммунистического государства. По причине их экстатического богослужения власти стараются представить харизматов «новым религиозным движением», а суды выносят такие приговоры, которые способны испугать общественность. Подобную политику в отношении пятидесятников проводили советские пропагандисты и органы безопасности.

Те события, которые происходили в Китае в ноябре 2002 года, очень похожи на историю с пятидесятниками в Советском Союзе. Одного из самых уважаемых лидеров христиан веры евангельской епископа Ивана Федотова отправили в тюрьму по абсурдному обвинению в жертвоприношении детей во время богослужений. В начале 2002 года в КНР были арестованы 17 активистов протестантской группы «Хуанань цзяохуэй» или «Южнокитайской церкви», которая насчитывает в своих рядах около 50 тысяч последователей. Первоначально было вынесено пять смертных приговоров по обвинению в участии в «зловредной секте». Но в ноябре того же года суд все же отменил высшую меру наказания. По мнению Гонконгского информационного центра по правам человека, который поддерживает постоянные контакты с верующими в КНР, этот политический шаг был условием вступления Китая во Всемирную Торговую Организацию. Однако руководителя группы Гунь Шэнляна (Gong Shenglyiang) суд провинции Хубэй приговорил к пожизненному заключению по ложным обвинениям в изнасиловании и причинении ущерба здоровью. Пресвитеры Сю Фумин (Xu Fuming) и Ху Йон (Hu Yong) получили пожизненное лишение свободы по обвинению в причинении ущерба здоровью, а Гун Банкунь (Gong Bangkun) и Ли Ин (Li Ying) приговорены к 15 годам тюрьмы. Еще восемь протестантов получили тюремные сроки менее 15 лет. В 2001 году двоим пасторам «Южнокитайской церкви» все же не удалось избежать смертного приговора и они были казнены. В канун 2003 года, например, власти Китая закрыли или разрушили не менее трёх тысяч церквей и молитвенных домов в городе Вэньчжоу, провинция Чжэцзян.

Особенно яростным гонениям подвергаются харизматические церкви, членов которых китайцы называют «крикунами». Одним из крупнейших харизматических движений является группа «Хухань пай». По информации его последователей, членами этой церкви себя считают около 500 тысяч человек по всему Китаю. «Хухань пай» — это старейшая протестантская церковь в КНР, возникшая в 20-х гг. ХХ века. Тогда же верующих стали называть «крикунами» за практику хором восклицать «Господь Иисус!» во время молитвенных собраний. После прихода в Китае к власти коммунистов в 1949 году «крикуны» отказались войти в сформированные правительством «патриотические ассоциации верующих», назвав их «проявлением сатанизма». В мае 1983 года своим специальным постановлением китайское правительство объявило «Хухань пай» «контрреволюционной группой», после чего многие члены церкви подверглись репрессиям. Последний громкий процесс над китайскими харизматами состоялся в сентябре 2003 года. Гонконгский бизнесмен Ли Гуанцян (Li Guangqiang) предстал перед судом в китайском городе Фуцин (Fuqing), провинция Фуцзянь (Fujian) за то, что привез 33 тысячи экземпляров Библии, предназначенных для нелегальной общины «Хухань пай» в этом районе КНР.

Среди стран Юго-Восточной Азии особой жестокостью по отношению к протестантским церквям отличается Вьетнам. В Хошимине полиция препятствует строительству Домов Молитвы, а женщины из числа монтаньяров (горных вьетнамцев традиционно христианского вероисповедания) подвергаются принудительной стерилизации. В государствах Средней Азии враждебная политика власти по отношению к новым религиозным движениям также медленно меняется в сторону молчаливого признания протестантских церквей. Например, в июле 2000 года сотрудник Совета по делам религий Туркменистана Меред Чарияров сказал в интервью Кестонской Службе Новостей, что баптисты, адвентисты и пятидесятники — «мирные люди», чья деятельность не угрожает туркменскому государству. Он сказал, что некоторые из них ранее хотели примкнуть к оппозиции, но «мы побеседовали с ними об этом», и теперь уже власти могут не беспокоится по этому поводу. Наряду с этим известно множество случаев частых нападений милиции на места проведения богослужений и об угрозах в адрес отдельных оппозиционно настроенных верующих. Нетерпимостью отличается позиция чиновников в Узбекистане, где были случаи увольнения учителей-протестантов из школ в автономной республике Каракалпакстан на северо-западе страны. Представители власти заявляли о том, что в исламской стране протестанты не имеют права преподавать. Для Казахстана характерна гибкая политика по отношению к религиозным меньшинствам, больше похожая на ту ситуацию, которая сложилась в России.

Многочисленные протестантские группы в России и странах СНГ активно выступают в защиту своих прав и успешно обходят жесткое религиозное законодательство, делая его декларативным. В частности, в 1997 году был принят Закон о свободе совести, согласно которому организации менее чем с 15-летним сроком существования теряли права юридического лица. Выступления протестантов и католиков привели к тому, что были признаны незыблемыми права централизованных организаций, то есть ассоциаций и союзов, куда вошли все небольшие недавно возникшие церкви. То же самое повторилось в Республике Беларусь, где был принят аналогичный российскому закон о религиозных организациях, правда, согласно белорусскому закону, для того, чтобы получить все юридические права церкви нужно было действовать на территории страны не менее 20 лет. Белорусские протестанты выразили свою политическую позицию более консолидированно, чем российские. Лично к президенту Белорусии Александру Лукашенко обратились лидеры Союза баптистов, Союза пятидесятников, Ассоциации Полного Евангелия и Церкви адвентистов седьмого дня. В открытом письме они выразили возмущение тем, что власти отдают предпочтение Православной Церкви и отметили, что протестантские церкви играют ведущую роль в жизни Белоруссии, начиная с ХV века. В итоге представители властей заверили, что ни одна зарегистрированная до принятия этого закона своих прав не потеряет.

Государство вынуждено учитывать активную общественную позицию протестантских церквей, их участие в социальной работе, а также отстаивание своих прав при подчеркнутом уважении к власти. Приницип «чья власть, того и религия» наиболее активными представителями церквей переворачивается наоборот. В рамках демократической системы выборов избиратель-протестант начинает приобретать особое значение. К примеру, во время выборов в думу в 1999 году методистская община Екатеринбурга активно поддержала демократическую партию «Яблоко», что вызвало нарекания властей и чуть не привело к роспуску церкви, так как закон запрещает религиозным организациям заниматься политической деятельностью. В постперестроечный период большая часть пасторов активно выступала за президента Бориса Ельцина и агитировала против коммунистов.

Новые миссионерские церкви, отстоявшие свое право быть частью общества, сталкиваются с ксенофобскими аргументами патриотически настроенной части населения. «Патриоты» требуют прекратить создание общин и групп на территории, которая считается ареалом распространения исторической религии данного народа. Большая часть общества часто молча соглашается с тем, что протестанты — это опасная секта. Многие противники сект считают себя в лучшем случае приверженцами православной, мусульманской или же индуистской культуры. Большинство же тех, к кому они обращаются за поддержкой вообще регулярно не соблюдают никаких религиозных обрядов. В связи с распространением западных ценностей и процессом глобализации люди становятся агностиками, атеистами или же оккультистами на уровне обывательского восприятия. Секуляризовавшись, другая часть общества оказывается вполне готовой почвой для миссионерской деятельности баптиста, евангелиста, пятидесятника или пресвитерианина. И для России и для Казахстана и для Кореи и для Китая и многих других стран характерен действенный протестантский упрек: «Как Вы можете ругать нас и отвергать нашу веру, если Вы не исполняете предписаний исконной религии Ваших же предков?»

В Индии регулярно происходят нападения представителей радикальных индуистских группировок на протестантских проповедников. Индуисты чувствуют угрозу, которая исходит извне, тем более, что в Индии есть уже два штата, где протестантские церкви заняли ведущее положение. Так, в индийском городе Килиманур вместе с верующими 15 января 2003 года был избит американский миссионер Джозеф Купер. В России православные верующие регулярно устраивают пикеты, где протестанты проводят свои богослужения или строят молитвенные дома.

Протестанты берут на себя роль прагматиков в отношении собственной национальной истории. Переосмысление ведет к провозглашению новой эпохи — в харизматическом варианте (самом радикальном) это звучит так: наша страна будет пятидесятнической, все граждане должны быть христианами и избирать верующих политиков, будь это в Корее или на Украине. Обретя почву по ногами, то есть уже на следующем этапе, миссионер перерабатывает традиции, обычаи и культуру той страны, где он живет, в модернизированном христианском духе. Протестантский проповедник заново возвращает светскому человеку разрушающегося традиционного общества его национальную религиозность. С поразительной гибкостью и быстротой евангельская церковь впитывает в себя весь местный колорит, призывает уважать свою историю, находя в ней самые неожиданнные примеры «протестанских» протогероев.

Культурная ассимиляция церкви в окружающем обществе происходит в церквях различных направлений по-разному и, помимо многих других факторов, зависит также от уровня образования самих миссионеров, от того, к какому вероучительному течению или движению внутри общего течения они принадлежат, какую евангелизаторскую школу они прошли.

Замкнутостью и жестко установленным своеобразным стилем поведения часто отличаются корейские церкви. С точки зрения многих исследователей, корейские христиане, находясь в эмиграции (в Америке, Австралии, в России или же странах бывшего СССР), не смешиваются со своими иноплеменными единоверцами, а создают собственные, чисто корейские приходы.

Баптистские церкви подразделяются на тех, которые существовали еще при тоталитарном обществе и поэтому консервативны по своей идеологии, и на те церкви, которые возникли на волне религиозного пробуждения 90-х гг. и уже родились как либеральные по своей сути.

Украинский или русский пятидесятник, как правило, стремится создать общину именно с национальными либо региональными особенностями, впрочем, также как и русский или украинский евангелист. При этом, украинский баптист, происходящий из более старой и авторитетной, чем в России, церкви часто более консервативен, чем русский проповедник. Американский миссионер чаще старается построить церковь по своему американскому образцу в любом из протестантских направлений, пока во главе общины не появится национальный пастор.

Заруюжные миссии разделяются на те объединения, где административная система построена на жестком принципе иерархического соподчинения и на те, которые организуются по принципу ассоциаций и дают большую автономию церквям. Если головная миссионерская церковь из-за рубежа становится строгим контролером, то общине объективно труднее интегрироваться в окружающее общество. К такого рода церквям можно отнести такие как миссии «Часовня на Голгофе» (Calvary Chapel International), «Глобальная стратегия», корейские общины. Свободная структура у общин Всемирного евангельского альянса и у церквей, которые были организованы отдельными харизматическими проповедниками (такими как Боб Вайнер). Шведские и норвежские миссионеры также предоставляют автономию новым церквям во всем, кроме основных мировоззренческих постулатов.

Большинство миссионеров, независимо от своей принадлежности к какой-либо миссии, принимают участие в процессе трансформации традиционных культурных ценностей. Протестанты находят положительные этические примеры и в конфуцианстве и в буддизме и в исламе. То, что происходит с сознанием верующего русского или китайца отнюдь не является обыкновенной американизацией с налетом местного колорита. На российском Дальнем Востоке это очевидно даже в тех общинах, которые в Хабаровске и Благовещенске состоят только из китайцев. Миссионеры стараются создать отдельную национальную общину, говорящую на родном языке. И совсем неудивительно, если именно китайские протестанты будут сохранять культуру китайской иероглифики.

В Китае, где протестантизм стал религией сотен тысяч еще в 20-х гг. ХХ века, сведения о современном мировоззрении пасторов церквей почти не выходят за пределы страны. Однако идеология китайских протестантов с момента возникновения церквей складывалась под воздействием мощного патриотического движения. Китайцы боролись с иностранными миссионерами за национальную церковь. И достигли в этом успеха. Летом 1950 г. 40 видных китайских христиан под руководством его преподобия У Яоцзуна подписали декларацию «Усилия, которые должны приложить китайские христиане для создания нового Китая». Декларация призывала протестантских пасторов и всех верующих самим управлять своей церковью, поддерживать ее миссионерскую направленность и помогать ей в финансовом отношении. Эти принципы позднее стали известны как «тройная независимость». Они получили живой отклик среди китайских христиан, и вскоре Патриотическое движение за «тройную независимость» широко распространилось по всей стране. В июле 1954 г. в Пекине была проведена Национальная конференция китайских христиан. Она провозгласила образование комитета Патриотического движения за «тройную независимость» в Шанхае и избрала председателем комитета У Яоцзуна.

Уже в то время, которое можно назвать подъемом национального протестантского движения в КНР, согласно статистическим данным насчитывалось около 700 тысяч протестантов. После окончания «культурной революции», когда стала вновь проводится политика свободы вероисповедания, были отреставрированы церкви и возобновлена их деятельность, число протестантов в стране достигло 1 млн. человек.

Мысль о том, что должна существовать собственная церковь со своими особенностями, стала появляться в Корее еще в конце ХIХ века. Первыми протестантскими проповедниками были японцы, а многие корейцы были настроены резко антияпонски. Позднее решающую роль в христианской миссии сыграли американцы, которые несли с собой западный образ жизни, который в начале прошлого века был абсолютно чужд большинству корейского населения. Несмотря на это, патриотам, которые хотели быть корейцами по культуре и протестантами по вере, удалось создать жизнеспособные национальные церкви. В эпоху колониального господства японцев в Корее, некоторые протестанты, среди которых были пресвитериане и методисты, соглашались участвовать в языческих синтоистских обрядах в честь японского императора. Другие верующие выступали против воли окуппантов. И только в протестантских общинах продолжала звучать корейская речь, евангельская литература выходила на разговорном языке, набранном корейским алфавитом, а не малодоступной для масс иероглификой. Так, протестанты стали активными участниками корейского освободительного движения.

Когда борьба за независимость от оккупантов ушла в прошлое, оказалось, что протестантские проповедники сумели задеть самые глубокие струны в душе корейцев. Церкви в Южной Корее полностью переняли особенности корейского быта, уклада жизни и стиля общения. В особенности, это проявляется у пресвитериан и пятидесятников. Первоначально эти церкви были основаны американскими миссионерами, среди которых были и американские корейцы, однако в процессе становления церквей их южнокорейское лицо стало проявляться все ярче и ярче. Когда кореец говорит по-английски или по-русски, называет себя «христианином», это почти всегда означает, что он является именно протестантом, а не католиком или, скажем, православным. Это связано с тем, что протестантизм и католицизм рассматриваются как две отдельные религии. Протестанты именуют свое вероучение «кидокк» («Учение Христа»), в то время как католики следуют более ранней традиции, восходящей еще к первым миссионерам и именуют себя последователями «чхончжуг», что переводится как «Учение Небесного владыки».

В эпоху модернизации корейского общества и большого экономического скачка именно национальные церкви стали основанием для протестанской революции в Южной Корее в 70-х, 80-х и 90-х гг. В Северной Корее церкви находятся в глубоком подполье. Только в середине восьмидесятых годов власти КНДР вновь открыли несколько церквей, деятельность которых, разумеется, жестко контролируется спецслужбами и служит в первую очередь внешнепропагандистским задачам. И конформисты и подпольщики также являются носителями идей демократии, но с корейским лицом и в своих проповедях используют совсем не образ Билли Грэма — они с гордостью рассказывают о том, что родители северокорейского лидера Ким Ир Сена были протестантами.

Индийские протестанты делают шаги навстречу индуизму, выказывая уважение местным святым. Протестантские лидеры принимали активное участие в торжествах по случаю юбилея индуистской святой Маты Амританандамайи в штате Керала в конце сентября 2003 года. Пасторы призывали почитать ее в качестве «живого символа вселенского материнства».

Примером успешной культурной интеграции является большая миссионерская церковь христиан веры евангельской в Казахстане «Новая Жизнь», которую создали миссионеры из Украины. Сейчас большинство в ней составляют казахи и богослужение в церкви происходит на казахском и на русском языках. В Алма-Ате действует пятидесятническая церковь, в которой богослужение проводится только на родном языке, так как христиане-казахи почти не знают русского языка. При церкви «Новая Жизнь» создана уйгурская община «Тюркский джамаят», что буквально переводится как тюркская община (уйгуры — народность, проживающая на территории Казахстана и Синдзянь-Уйгурского района Китая).

В национальных республиках России, на Северном Кавказе и в отношении народов Крайнего Севера также применяются общие методы миссионерской работы, характерные для всех стран: изучается язык народа, на родном языке проводятся богослужения и занятия библейских групп, в неформальной обстановке поются национальные песни, используются национальные танцы, одежда и самые разные культурные формы от традиционного чаепития в Башкирии до местных музыкальных инструментов и ритмов в прославлении на Северном Кавказе и в среде малочисленных народов на Дальнем Востоке. Обычаи и праздники, связанные с языческим, буддийским, мусульманским либо индуистским прошлым народа часто становятся праздниками новой веры также легко как в эпоху Римской Империи праздник бога Митры стал Рождеством. Лидер церкви «Слово Веры» в Горно-Алтайске говорит с шаманистами на их языке. Алтайцы, по словам пастора Валерия Тулусоева, полагают, что существует злой бог — Эрлик, а доброго бога, который живет на небе, лучше не будить. Когда он просыпается, то кидается в алтайцев льдом. По этой причине лучше обращаться к Эрлику, чем к небесному богу. Пастор проповедует о том, что Иисус Христос является тем небесным богом, который любит всех и к которому можно обращаться всегда. Только тогда алтайцы говорят: «Это интересно, надо подумать». И лишь потом каятся и обращаются в христианскую веру. Пятидесятнические миссионеры уверены в том, что алтайскую культуру необходимо отделить от идолопоклонства, и сохранить для верующих национальную одежду, язык и Библию на родном языке. В церкви «Новая Жизнь», которая занимается миссией в Республике Алтай, во время музыкального служения используются алтайские народные инструменты — тапшур, икили, камус. Члены церкви сочиняют христианские песни на алтайском языке и поют их с помощью традиционного для ойротов (самоназвание алтайцев) горлового пения. При этом, горловое пение в наибольшей степени передает национальные мотивы. Как считают члены церкви, у горлового пения особая техника и духовное содержание, так как с помощью него испокон веков передавались героический эпос алтайского народа и его древние сказания. Администратор церкви — Иларион Карамаев понимает священный для всех ойротов «Дух Алтая» — «Алтай-Кутай» как постоянное благодарение Богу за красоту природы, так как особенность души алтайца всегда будет заключаться в величественных горах. Пресвитериане-корейцы Горного Алтая объясняют ойротам, что в Южной Корее тоже был шаманизм, как и у алтайского народа. Однако протестанты победили идолопоклонство и смогли сделать страну обильной и свободной.

В среде российских протестантов большое значение имеет процесс формирования новых патриотических ценностей. Он стал прямым следствием ломки государственных и культурнх границ. Зарубежные миссионеры и российские пасторы подчеркивают наличие христианской веры в России на протяжении тысячи лет, хотя в истинности крещения высказывают сомнения. Духовные корни евангельского учения приобретают в устах пасторов самый различный оттенок: источник истинной проповеди Слова Божьего находят в открытости святых народу (обычно пресвитеры называют имя преподобного Сергия Радонежского), в деятельности средневековых сектантов (стригольников в Новогороде ХVI века), которые хотели жить только по Евангелию. Однако началом полномасштабной евангелизации в России все равно считается перевод Библии на русский язык в середине ХIX века. Абсолютное большинство протестантов с большим уважением относятся к евангелизационной деятельности православнго священника прот. Александра Меня и читают его книги. Некоторые из пресвитеров-патриотов в российской провинции проявляют свой консерватизм в том, что обращаются к православному благочестию, к православному ритму песнопений.

Новое мировосприятие можно выразить словами пастора пятидесятнической Церкви Христа Сергея Говорова, сказанными в интервью автору статьи в Новосибирске: «Мы полноправные граждане своей страны и хотим обогатить наше общество и государство. Мы также дети своих отцов и русские люди. У нас есть духовная преемственность и верность первоначалу, то есть Иисусу и его апостолам. Именно эта преемственность имеет для нас исключительное значение». Понятие патриотизма в устах протестантского пастора становится синонимом полезной общественной деятельности: «Патриот — это тот, кто осознает актуальные вопросы и помогает оздоровлению современной жизни». Поиск образа своей церкви во всем многообразии российской культурной жизни приводит к тому, что каждая община находит что-то свое. Пастор Говоров подчеркивает: «Русские народные праздники, шумные и веселые, — это и есть русская культура. Все говорить полушепотом — это уже православная традиция, где главное чинность, а ведь бурное проявление радости — в самом сердце славянской культуры». Общим мнением протестантских пресвитеров является то, что Православная Церковь не дала бы им свободы для творчества и для открытой евангельской проповеди. Наряду с этим, баптисты, евангельские христиане, пятидесятники и харизматы читают не только книги американских и русских проповедников, но и труды святых отцов Церкви, в особенности св. Иоанна Златоуста и блаженного Августина.

В мире возникла новая еще неисследованная проблема возникновения феномена протестантской культуры. Она бесспорно уводит от традиционных корней культуры и религии, лишает богатства аскетической и молитвенной практики католичества и православия, уводит от глубины практик индуизма, дзен-буддизма, тхеравады и уникальности народного язычества. Нечто трансцедентное и накопленное вековым опытом становится в руках протестантского пастора технологичным, простым и практичным. Какие плоды принесет бурно развивающаяся современная протестантская культура, способна ли она создать памятники искусства, художественной литературы, философии и богословия в государствах на территории Евразии, куда протестантизм пришел по историческим меркам совсем недавно? Этот вопрос пока остается без ответа. Молодая протестантская культура еще долгое время будет подвержена мировоззренческим и культурным крайностям. Характерный пример — минимализм в архитектуре американских и европейских церквей, с одной стороны, и монументальный псевдоправославный стиль Домов Молитвы в России, на крыше которых можно увидеть колокольню.

В большинстве стран церкви евангельского направления становятся второй религией в государстве после традиционной, если судить по количеству верующих постоянно посещающих богослужения. Современная протестантская мистика чрезвычайной близости к Богу, простоты обращения к Нему и получения от Него просимых благ оказывается востребованной в самых разных обществах. Согласно статистике, количество евангельских церквей (в особенности, пятидесятников и харизматов) в различных странах Средней и Юго-Восточной Азии и Латинской Америки постоянно растет.

Подавляющее большинство среди верующих составляют протестанты в Южной Корее. А число последователей евангельских церквей приближается к 30 процентам от общего числа населения страны. Самыми крупными протестантскими группами в начале 90-х гг. прошлого века были две пресвитерианские церкви (по 2 миллиона членов каждая). В Южной Корее также действует еще 12 крупных (не менее 200 тысяч прихожан) церквей, помимо небольших общин. На втором месте по количеству протестантво стоит Китай — в КНР около 58 млн. верующих или 5 процентов всего населения. В других странах Юго-Восточной Азии число христиан евангельского напрвления также внушительно, если учесть, что в эти традиционные общества протестантизм проникал одновременно с западной цивилизацией за последние полвека. В Индонезии сейчас 17 млн. верующих или 9 процентов населения, в Индии 16 млн. или 2 процента населения, в Мьянме (Бирма) — 2,2 млн. или 5 процентов населения, в Японии — 1,4 млн. или 1 процент населения. На Филиппинах Католическую Церковь постепенно оттесняют многочисленные харизматические церкви — протестантов там уже 5 млн. или 8 процентов населения. В ближайшем будущем протестанты могут стать одной из общественно значимых сил в таких странах, как Малайзия, Тайвань, Вьетнам, Таиланд, Сингапур, Непал и Шри-Ланка. Самым сложным полем для миссионерской деятельности остаются исламские государства, где действуют тоталитарные режимы и ислам является действительно сильной и вляительной государственной религией большинства. К примеру, в Саудовской Аравии подавляющее большинство протестантов является представителями некоренного населения страны. Однако в Пакистане, по данным статистики, насчитывается около 1 миллиона протестантов, и среди них есть и бывшие мусульмане, тайно обратившиеся в христианство.

В корне отличается религиозная ситуация в бывших советских республиках Средней Азии — в Таджикистане, Азербайджане, Казахстане, Туркменистане. Жесткие тоталитарные режимы в этих государствах и националистические движения, поддерживаемые властью, подавляют свободу совести. При этом ислам за годы советской власти уже успел потерять в этих странах свое влияние, мусульманская традиция прервалась и в среднеазитских государствах установилась вполне светская диктатура. Церкви в Средней Азии быстрее преодолевают социальные барьеры. Точно также в российском Дагестане мусульмане и атеисты из исламских семей приходят на богослужения в харизматическую церковь и крестятся. Одни скрывают это от своих родных, а для других обращение в другую веру уже не играет столь отрицательной роли и не означает потери национальной идентичности. Но независимо от реальной или провозглашенной политики власти контроль за религиозными организациями не приводит к свертыванию их деятельности — группы неофитов укрепляются, в соответствие с условиями существования «гонимой церкви».

Для жителей Средней и Юго-Восточной Азии нельзя придумать более чужой религии и культуры, чем протестантская. Она была принесена в государства, где господствовала восточная традиция, по большей части американскими проповедниками, либо преподносилась американском варианте другими миссионерами, которые были связаны с миссионерскими центрами в Европе, США, Канаде и Австралии. В традиционном обществе успех протестантизма связан, прежде всего, с тем, что в них еще не до конца потеряно понятие веры в Бога. Проповедник может легко апеллировать к наличию веры и отсутствию практики по ее исполнению. В Европе секуляризация вытравила традиционную религиозность, а поэтому миссионеру-протестанту труднее найти путь к сердцу европейца с помощью речи о Боге. Западного человека нужно подводить к осознанной вере с помощью культурно-психологических методов. В азиатских государствах вера предваряет культурный переворот в сознании верующего. По этой причине у протестантов с их акцентом на «спасении верой» и многообразием миссионерских методов есть возможность стать одной из главных религий в ряде крупных стран Юго-Восточной Азии.

Российский протестантизм находится еще на пути к своему триумфу, а союзы евангельских церквей все больше приобретают общественное значение. Безусловно, Россия пока отстает от Украины по числу верующих (украинских протестантов уже более полутора миллионов), однако, по подсчетам самих лидеров баптистов и пятидесятников, число прихожан составляет примерно 500−800 тысяч человек, и в ближайшие годы может увеличиться в два-три раза. Религиозная жизнь в России отражает весь спектр процессов распространения протестантизма на просторах Евразии, благодаря различию культурного уровня в регионах и своеобразию политики местных властей в области религии, которая может быть как репрессивной, так и вполне толерантной. Те, процессы, которые происходят с российскими протестантами, сравнимы с существованием новых церквей в традиционных азиатских обществах, тоталитарных или же посттоталитарных. Похоже отношение власти и общества к появившимся «сектам» и состояние общественного сознания, с которым сталкиваются проповедники. При этом, Россию нельзя назвать ни западным государством, ни традиционным — это скорее общество переходного типа, которое сложилось практически во всех странах бывшего социалистического лагеря. В посткоммунистическом обществе, как правило, уже нет настоящей традиционности и в менталитете россиян атеизм перемешан с православием. Проявления тоталитарных методов управления и воздействия на инакомыслящих, общественная ксенофобия по отношению к «деструктивным сектам», под которыми подразумеваются и новые религиозные движения и вполне респектабельные протестантские церкви, сближают Россию со многими азиатскими государствами. Несмотря на это, в российском обществе существует тот слой, который был исторически воспитан на уважении к ценностям западной культуры. А целый ряд региональных лидеров с одинаковым равнодушием относится и к православным акциям и к протестантским «Маршам Иисуса», так как, по их мнению, власть, следуя принципу отделения «церкви от государства» должна отражать интересы граждан всех конфессий.

Протестантские церкви являются новой заметной силой в разных странах мира. Процесс глобализации стал для протестантизма своеобразным рычагом, с помощью которого миссионеры в кратчайшие сроки завоевывали общество в той или иной стране. Пятидесятники часто шли впереди проповедников других евангельских течений, и их быстро растущая численность намного превышает количество верующих в общинах других евангельских направлений. Протестантам удалось создать новые институты, хорошо приспособленные для деятельности в условиях глобального пространства, где «для Христа нет границ». Это многочисленные миссии и ассоциации с разветвленной структурой, напоминающей систему транснациональных корпораций. Пятидесятники и харизматы первыми почувствовали, что в рамках нового постиндустриального общества каждый христианин вполне способен добиться успеха и процветания, а церковь преуспеващих людей будет пользоваться значительным влиянием и уважением в обществе. Кроме того, это даст возможность проповедовать миллионам через радио и телевидение, а также приобрести необходимую силу для противостояния враждебно настроенным властям. Пятидесятнические лидеры доказали, что они способны не только отделять культуру от веры, но и сохранять культурные ценности обращенного народа. Добившись успеха в области миссии, приняв на вооружение экономическое благополучие, а также сделав национальные традиции частью общинной жизни проповедники по-прежнему резко отделяют церковь от остального мира. Приверженность фундаментальным евангельским ценностям заставляет пасторов проводить четкую грань между библейскими процветанием и культурой и процветанием и культурой в светском обществе, которые вызваны и обусловлены только грехом. В своих проповедях протестанты отказываются от диалога с «миром», они его покоряют.

В ХХ веке родилось такое уникальное явление как глобализм протестантский. Христианская глобализация взяла все лучшее и нравственно приемлемое из молодежной поп-культуры и прагматичного американского экспансионизма. Протестантские церкви в определенный момент развития общества стали индикатором его готовности к преобразованиям в сторону увеличения прав и свобод граждан. Члены церквей обычно голосуют за демократических кандидатов, антикоммунистически настроены и выступают за либеральную экономику. Кроме того, протестанты успешно привлекают к себе естественных носителей демократизма — молодежь. А молодые люди в наибольшей степени жаждут социальной активности в быстро меняющемся обществе. Протестантская революция изменила мировозрение жителей традиционных обществ, их культуру и образ жизни, а также заставила бороться за свои права в новом меняющемся мире, где все должно быть открыто и доступно, в особенности для христианина.

http://www.archipelag.ru/geoculture/religions/Eurasia/protestantism/