Вечные ценности

Так или иначе, но нам придется отказаться от потребительского бума

Главной причиной столь причудливого единодушия представляется особая логика развития нынешнего кризиса. Логика, согласно которой государство (и госбюджет) почувствует его воздействие последним из экономических субъектов. Однако надеяться на панацею в виде масштабного огосударствления экономики более чем наивно. Особенно на том лишь основании, что государство остается единственным, в чью дверь еще не успела постучать костлявая рука кризиса. Потому что завтра это вполне может произойти.

Впрочем, подавляющая часть населения страны вполне однозначно определяют свое отношение к деятельности частных и государственных компаний. На вопрос социологов «Левада-центра»: «Кто ведет в России эффективнее свой бизнес?», — почти половина опрошенных отдали предпочтение крупным частным компаниям, и лишь менее трети — государственным корпорациям, возглавляемым государственными чиновниками.

Несколько обидным для малого предпринимательства должно выглядеть то, что в его эффективность верят немногим более 10% граждан. Впрочем, это может быть связано с некоторыми особенностями ведения бизнеса именно в России. Этому был посвящен следующий вопрос: «Как вы считаете, где в России больше воровства и коррупции?». Так вот, две трети (!) россиян считают главным источником коррупции госкорпорации и только менее одной пятой — частные компании.

При этом настоящую аллергию по отношению к государственным корпорациям продемонстрировали именно петербуржцы: в нашем городе «чиновных менеджеров» однозначно считают коррупционерами более 75% опрошенных. Причем эта реакция не зависит ни от уровня дохода опрошенных, ни от их образования, ни от профессиональной принадлежности. Предпринимателей, бюджетников, рабочих и домохозяек нашего города проворовавшиеся государственные чиновники умудрились «достать» в абсолютно равной степени.

Остается, правда, невыясненным, связано ли это с навязчивым присутствием в Петербурге какой-то конкретной госкорпорации или же нет. Конечно, подобная нелюбовь населения отдельно взятого мегаполиса к отдельно взятой корпорации стала бы случаем просто необычайным в практике корпоративного управления. Но у нас и небывалое, как говорится, бывает.

В целом петербуржцы достаточно четко выразили свое отношение к перспективе более активного участия государства в экономике: по их мнению, ничего, кроме роста коррупции, это самое участие не принесет. Впрочем, усиление роли государства — это лишь одна составляющая борьбы с кризисом. Другой составляющей должны стать ценности самоограничения и отказ от потребительского бума как жизненной философии. Однако насколько новыми в действительности являются эти «новые ценности»?

По мнению ведущего американского социолога Амитаи Этциони, критическое отношение по отношению к безудержному потребительству и поиск альтернатив столь же стары, как и сам капитализм. Исследования, начатые еще в ранние 1970-е, показали, что система ценностей западной общественности постепенно смещается от ориентации на материальное благосостояние в сторону общего качества жизни (стремления к свободе, чувству сообщества, большему участию в местном самоуправлении — к тому, что называют «постматериалистическими» ценностями).

Так вот, процент респондентов, выражающих приверженность этим ценностям, удвоился с 9% в 1972 году до 18% в 1991 году. А количество приверженцев материалистических потребительских ценностей снизилось в США более чем в два раза — с 35% до 16%. Аналогичная тенденция прослеживается и в большинстве стран Западной Европы.

Сегодня примерно каждый четвертый американец и каждый третий европеец ставят «добровольную умеренность» в потреблении на одно из первых мест среди жизненных ценностей. Одна из повсеместно распространенных форм добровольного самоограничения практикуется экономически благополучными, состоятельными людьми, добровольно отказывающимися от предметов роскоши (из тех, которые они при желании могли бы себе позволить).

Петербуржец, регулярно бывающий в соседних странах Скандинавии, легко может заметить, что вызывающе дорогие машины на улицах Хельсинки и Стокгольма встречаются чрезвычайно редко. И в большинстве своем имеют петербургские номера. И, наоборот, зачастую наши соседи, приезжающие с «загнивающего Запада» в нашу «высокодуховную» страну, приходят в растерянность от царящих здесь жадности, рвачества и тщеславной роскоши.

Более четверти опрошенных американцев заявили, что согласны на сокращение зарплаты на 20%, если это позволит им проводить меньше времени на работе. Неудивительно, что в США многие женщины и даже некоторые мужчины предпочитают частичную занятость, даже если им предлагают хорошо оплачиваемую работу на полный рабочий день. Главное, что примиряет их с более низким доходом, — это возможность бывать дома в одно время с детьми. Более того, газета «Нью-Йорк таймс» незадолго до начала финансового кризиса сообщала: «…все большее количество инженеров, военных, адвокатов и бизнесменов… решают сменить род деятельности и становятся школьными учителями».

Для глобального изменения ценностей странам Запада не потребовалось никакого глобального финансового кризиса. А всего несколько десятилетий жизни в условиях полного удовлетворения всех первичных потребностей. Стало быть, чтобы человек задумался о необходимости дружеского общения, личностного роста и участия в общественной жизни, ему необходимо длительное экономическое благосостояние. То благосостояние, которое подарил западным странам именно свободный рынок. И которое коснулось нас только самым краешком.

В целом нельзя забывать, что шанс на обретение новых ценностей несет вовсе не сам по себе глобальный кризис, а его успешное преодоление. Что ж, будем надеяться, что нам с вами хватит сил и здоровья увидеть те времена, когда и в Петербурге уставшие от вечной гонки за прибылями бизнесмены массово пойдут в школьные учителя…

http://www.spbvedomosti.ru/article.htm?id=10 254 582@SV_Articles