 |
| Правая.Ru | Дмитрий Данилов | 01.11.2008 |
После 8 августа 2008 г. часто в России можно услышать недоуменные восклицания вроде «Как же так? Как это могло случиться? Ведь раньше и грузины, и осетины, и абхазы дружно жили вместе в одной большой семье». Но нужно с горечью признать, что на протяжении 200 лет именно российские императоры, движимые либеральным духом своего времени, стремились искусственно слепить из грузинских народностей единую нацию.
Как правило, все эти недоумения насчет «братской семьи» отлично оттеняет фон вполне официальных мантр о «многовековых исторических и культурных связях между российским и грузинским народами». Мантрами эти утверждения делает неизжитый до сих пор наивный самогипноз русского общества, суть которого в том, что «грузинский народ» как цельный субъект существовал вне контекста русской истории.
Самое интересное, что грузины действительно имеют некоторые основания «обижаться» на русских, потому что как нация они без русских бы не сложились. Если бы не Российская империя, то грузин уже два века как не было бы на свете. Поэтому, когда официальный Тбилиси сегодня обвиняет Россию в возрождении имперских аппетитов и возвращении времен «русской тирании», «советского деспотизма», «темной, длинной ночи царизма и колониализма», то у любого здравомыслящего человека возникает желание, отбросив эмоции, обратиться за помощью к сухому и точному языку истории.
Нужно сказать, что не Россия претендовала на Грузию, а Грузия веками искала спасения в российском покровительстве. Еще в 1491 г. посольство иверийского царя Александра принесло присягу Ивану III, затем дважды — в 1587 и 1658 гг. — кахетинские цари просили российских самодержцев принять кахетинцев в свое подданство для защиты их от истребления со стороны персов. Наконец, в 1783 г. восточно-грузинское княжество Картли-Кахетия в лице царя Ираклия II и Россия подписали договор о протекторате Российской империи над грузинскими землями, вошедший в историю как «Георгиевский трактат». Любопытно, что Россия от этого договора, кроме проблем военно-политических обязательств, практически ничего не получала — по договору все управление и доход с налогов доставались грузинской стороне. Более того, шестой артикул трактата сохранял за Ираклием II трон и гарантировал преемственность его династии. Но уже 12 сентября 1795 г. персы под руководством Ага Мохаммедхана полностью разрушили и сожгли Тбилиси, рубя на куски тех, кто не успел бежать. Грузия превращалась в пустыню. Ага Мохаммед-хан грозил «сделать из грузинской крови реку текущую». У грузинских князей оставался только выбор между физическим исчезновением картвельского этноса с арены истории и русской рукой.
В сентябре 1800 г. кахетинский царь Георгий XII объявил свое царство «принадлежащим державе Российской». Известие об этом озадачило Россию: она даже не имела общей границы с грузинскими княжествами. В Санкт-Петербурге над ответом думали в течение года. 12 сентября 1801 года Александр I подписал Манифест о добровольном присоединении Картли-Кахетии к России. К моменту вхождения в состав Российской империи собственно Грузия представляла собой разношерстную мозаику княжеств Картли-Кахетии, Имеретии, Сванетии, Менгрелии и Гурии, которые никаким «единым народом» не были, и чье население находилось на грани физического истребления от рук персов и турок. Более того, в состав России они вступили не одномоментно. Например, если Картли-Кахетия стала частью Российской империи в 1801 г., то Гурия — только в 1829 г., а Сванетия — вообще в 1859 г. Однако ту кровь, которую русские солдаты лили на протяжении всего XIX в., защищая грузинские народы от тотального уничтожения, те не слишком ценили. Уже в 1804 г. в горных районах Картли начинается восстание против России, в 1810 и в 1819 гг. — в Имеретии, в 1820 г. — в Мегрелии, в 1841 г. — в Гурии.
Нужно с горечью признать, что на протяжении двух последних столетий именно российские императоры, начиная с Екатерины II и Александра I, движимые либеральным духом своего времени, при виде ужасов почти феодальной раздробленности Грузии, стремились искусственно сформировать из грузинских народностей единую нацию и объединить ее. Именно тогда в русском обществе возникает первый устойчивый миф о «древнем культурном народе» и о «великой грузинской истории», который до сих пор обильно питают соки неполноценности в сознании образованного класса перед почти античным «величием Грузии». Между прочим, эти соки и стали причиной подпитки корней конфликта Грузии с Южной Осетией, Абхазией и другими территориями. Так, в 4-м сепаратном артикуле «Георгиевского трактата» Россия обещает способствовать возвращению земель, «издавна к царству Карталинскому и Кахетинскому принадлежавших». А в известном Манифесте Александра I «О присоединении Грузии к России» от 18 января 1801 г. Россия прямо берет на себя обязательства присоединить к Грузии спорные территории, завоеванные Давидом-Сосланом, к слову сказать, — осетинским царем и супругом царицы Тамары.
В итоге Южная Осетия постепенно оказалась под властью князей Эристави и Мачабели, несмотря на то, что осетины вошли в состав России гораздо раньше грузин и повинности грузинским князьям не платили. Александр I даже предложил князьям отказаться от югоосетинских земель, посулив взамен ежегодную пенсию в размере 5000 рублей. Князья отказались, хотя сумма была приличная (хотя вся повинность с них тогда составляла 2300 рублей в год). И все же претензии князей на полное господство над южными осетинами Сенатом были отвергнуты. Александр I переводит южных осетин в разряд государственных крестьян, ограждая их от посягательств грузинских князей. Вдобавок к этому 19 февраля 1851 г. Сенат признал, что князья Мачабели не представили уважительных доказательств действительного владения осетинами на крепостном праве и счел необходимым «решение Тифлисской палаты уголовного и гражданского суда отменить, а князьям Мачабеловым отказать в домогательстве о признании их права над осетинами».
В чем же тогда юридическая закавыка грузино-югоосетинского конфликта, если правовой базы для претензий на Южную Осетию у грузин не было? Все дело решила пустяковая, даже рутинная формальность. Фискальный и частично административный контроль над землями Южной Осетии, слишком неудобный для осуществления по причине недостатка дорог и коммуникаций через Большой Кавказский хребет (вспомним Рокский туннель), впоследствии были переданы царской властью Грузии.
Разумеется, после распада Российской империи, когда 26 мая 1917 г. Грузия провозгласила свою независимость, она сразу же представила полные претензии на Южную Осетию. Это вызвало резкий протест осетинского народа. В июне 1918 г. Горский съезд Южной Осетии отверг присоединение к Грузии, а через год грузинские войска вторглись в Южную Осетию. Начиная с 17 июня 1920 г. грузинские войска сожгли практически все села, вырезали население, не щадя ни детей, ни женщин, ни стариков. Вот выдержки из дневника палача осетинского народа Валико Джугели, «рыцаря грузинского национального движения», как называл его Троцкий: «Всюду вокруг нас горят осетинские деревни… В интересах борющегося рабочего класса, в интересах грядущего социализма, мы будем жестоки. Да, будем. Я со спокойной душой и чистой совестью смотрю на пепелище и клубы дыма… Я совершенно спокоен». В итоге в Южной Осетии за 1918−1921 гг. от грузинских рук, по различным источникам, погибло от 5 до 20 тысяч осетин, стало беженцами от 20 до 50 тысяч. Как это похоже на то, что сделал в 1990—1991-х гг. Гамсахурдиа с его призывом «Грузия — для грузин!» и Саакашвили в 2008 г. с его «единой и неделимой Грузией»!
Итоги этой истории весьма поучительны. За время нахождения Грузии в составе Российской империи, а затем СССР численность грузинской нации увеличилась в 19 раз. Хороша «оккупация»! Особенно когда это произошло не только за счет естественного прироста, но и за счет выселения из Грузии греков, месхетинцев, армян, хемширов, абхазов, осетин. Без поддержки Москвы Грузия вряд ли сумела бы оформиться в территориальных границах, которые она не имела за всю историю ее существования. В 1921—1922 гг. в состав Грузинской ССР были включены Абхазия, Аджария и Южная Осетия — области, присоединенные к Российской империи отдельно от Грузии.
С Абхазией же вообще все было очень непросто. До декабря 1921 года Грузия и Абхазия были равноправными союзными республиками. Причем независимость Абхазской ССР после всех ужасов террора меньшевистского правительства Грузии в 1918—1921 гг. была признана грузинским ревкомом в мае 1921 года. После этого Абхазия и Грузия 16 декабря 1921 года подписали Союзный договор как субъекты международного права, по которому Абхазия не объединялась с Грузинской Республикой, а входила вместе с ней на федеративных договорных началах в Закавказскую Социалистическую Федеративную Советскую республику. 13 декабря 1922 года через Грузию Абхазия вошла в ЗСФСР. Несмотря на то, что ряд полномочий Республики Абхазии передавался в совместное с Грузией ведение, суверенитет Абхазской ССР сохранялся, как и её территориальная целостность. В 1922 году при заключении Союзного договора возникли довольно серьезные прения с абхазской стороны, справедливо опасавшейся, что Грузия аннексирует суверенитет Абхазской ССР. В ответ председатель Совнаркома Нестор Лакоба в своей речи, успокаивая делегатов съезда, говорил: «Независимость Абхазии Грузия не отнимает. Если Грузия будет отнимать, мы апеллируем к штабу революции РКП, ВЦИК, тов. Ленину. Независимость трудящихся Абхазии никто не будет в состоянии отнимать, пока существует Советская власть».
Но уже в 1931 году Абхазская ССР была преобразована в автономную республику под эгидой борьбы за «реорганизацию госаппарата автономных республик и областей». Под прямым давлением грузинской верхушки в руководстве СССР, в апреле 1930 года сессия ЦИК Абхазии постановила, что Союзный договор «потерял своё значение» кроме одного аспекта — объединения Абхазии с Грузией. Такие вот грузинские игры с чужими суверенитетами!
Однако сегодня еще раз стоит напомнить Тбилиси его собственное решение, что за период 1990—1991 гг. Верховным Советом Грузинской ССР были денонсированы все договоры и законодательные акты, принятые Грузией за время советской власти. То есть Грузия сама отказалась от правовых оснований для вхождения Южной Осетии и Абхазии в состав Грузии.
К тому же ни один из народов, проживавших на территории Грузии, не получил права на самоопределение и самоуправление или хотя бы права на обучение в школах на родном языке. Например, в 40−50-х годах осетинские школы были преобразованы в грузинские, латинский алфавит, которым пользовались осетины, заменен грузинским. Интересно, что об этом думают те, кто сегодня в грузинской прессе пишет об ограничении развития грузинской культуры и языка?
За период существования Грузинской ССР капиталовложения в ее хозяйство увеличились в тысячи раз. Для сравнения — в 1990 г. обычный житель РСФСР потреблял в среднем на четверть меньше того, что производил. Житель Грузинской ССР в том же году производил в 4 раза меньше, чем потреблял. Грузины составляли половину всех воров в законе, грузинские трехэтажные особняки стали притчей во языцех, а уровень коррупции среди грузинской верхушки просто зашкаливал. Теперь же Тбилиси, купавшийся в советское время в лучах сверхдотаций, которые не снились ни одной советской республике, тиражирует мифы об «разграблении природных ресурсов», и «об однобоком развитии экономики» со стороны «колониальных сил».
И наконец, самое ужасное. После того как в советском руководстве образовалась значительная прослойка грузин, миф о «Великой Грузии» был перезагружен вновь. В результате мы сами создали нацию с извращенной идентичностью. И доказательство этому служит тот факт, что на современном политическом горизонте Грузии совершенно отсутствует хоть одна явная пророссийская сила. Россия сама пострадала от собственного детища — от плодов благородного царского прожекта и зловещего советского опыта по грузинскому nation-building. Штампы о природном превосходстве грузин, о единой «грузинской нации», которая за 19-й век просто не успела еще сложиться, о «древнейшей культуре» свидетельствуют только об одном — в Империи должен быть только один имперский народ. Опыты же по конструированию в своем пространстве другой нации, имеющей имперские инстинкты, чреваты как для самого конструктора, так и для множества самых обычных людей — русских, грузин, абхазов, осетин и всех прочих народов, которые становятся заложниками этих опытов. Причем, заложниками на неопределенное время.
