 |
| Радонеж | Алексей Харитонов | 08.10.2008 |
Определенное внимание на прошедшей неделе привлекла статья «Марксизм-ленинизм живет и побеждает в церкви», опубликованная в «Новой газете». Оценку этом тексту уже дал православный публицист Андрей Рогозянский, но хотелось бы отметить и некоторые другие особенности этой публикации. Статья, подписанная «Священнослужители N-ской епархии» оставляет только догадываться о том, кто ее автор (или авторы) и содержит резкую — хотя и очень неконкретную — критику Церкви. Церковь состоит из людей, и, несомненно, в ней будет проявляться не только благодать Божия, но и немощь человеческая. И обсудить какие-то недолжные явления в Церкви возможно, и, наверное, нужно. Вопрос в том, как и зачем мы их обсуждаем. То или иное неустройство в церковной жизни может быть для нас раной, которую мы хотим уврачевать, или оружием, которым мы хотим ударить других людей. И люди, глубоко преданные Господу и болеющие за русское Православие, могут указывать на какие-то недолжные явления в церковной жизни; но они будут делать это по-другому, чем противники Православия и противники самого имени Христова, которым надо как-то обосновать своей неприятие Церкви, и, главное, Евангелия. От желание отстоять правду легко перейти к желанию отстоять свою правду и далее — к яростному отстаиванию своей позиции просто потому, что она своя. Стремление к обличению может легко превратиться в страсть — и страсть разрушительную. Многие из нас встречали людей, которые блуждают между различными приходами, между различными юрисдикциями, затем отправляются в путешествие по инославным общинам — и везде находят что обличить, по какой причине счесть себя слишком хорошими, чтобы где-либо остановиться.
К сожалению, автор (ы) письма показывают стиль мышления, характерный скорее для определенных политических кругов, чем уместный для христиан. Кто-то назовет его «западническим» или «демократическим», но можно обратить внимание на то, что он восходит к достаточно старым образцам — к революционной интеллигенции Российской Империи. Согласно кодексу чести революционного интеллигента к любой власти надо относиться враждебно, любые вышестоящие по определению являются тиранами и сатрапами, с которыми никакого согласия быть в принципе не может, и к которым всякий «порядочный человек» просто обязан находиться в непримиримой оппозиции. Именно этот подход к реальности отчетливо виден в тексте — священноначалие, все и сходу, объявляются «крепостниками» и «помещиками», которые в то же время являют собой коммунистическую номенклатуру. Говоря с точки зрения простого здравого смысла — какое обсуждение возможно, если вы сразу же возвели на собеседников тяжкие обвинения и заклеймили их людьми негодными? И с чем тут можно спорить — или соглашаться — когда не называется никаких конкретных случаев, а обвинения носят обобщенный характер и направлены против священноначалия в целом? Если же говорить с точки зрения Православной веры, надо признать, что интеллигентский кодекс чести, требующий противиться всякой власти, несовместим с тем, к чему нас много раз призывает Писание — к миру и послушанию. Как говорит святой Апостол, «ничего [не делайте] по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя. (Фил.2:3)». Как говорится в другом месте Писания, «Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; чтобы они делали это с радостью, а не воздыхая, ибо это для вас неполезно. (Евр.13:17)». Были ли в то время наставники людьми безгрешными? Вовсе нет. Но обличение греха, о котором говорит Апостол — «в духе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным. (Гал.6:1)», не имеет ничего общего с той революционной борьбой, духом которой дышит статья.
Если автор (ы) ревнуют об истине, то было бы уместно обратиться к слову Божию, которое дает нам ясные повеления о том, как разрешать церковные неустройства. «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь. (Матф.18:15−17)». Пытались ли автор (ы) лично побеседовать с теми, кого они считают своими обидчиками? Пытались ли они обращаться к суду Церкви? Если да, то они об этом ничего не сообщают — как не сообщают ни о каких никаких конкретных случаях вообще. Вместо этого они апеллируют к суду людей внешних, публикуясь в светском издании. И об этом случае в Писании тоже сказано со всей определенностью: «Как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых, а не у святых? Разве не знаете, что святые будут судить мир? Если же вами будет судим мир, то неужели вы недостойны судить маловажные [дела]? Разве не знаете, что мы будем судить ангелов, не тем ли более [дела] житейские? А вы, когда имеете житейские тяжбы, поставляете [своими судьями] ничего не значащих в церкви. К стыду вашему говорю: неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими? Но брат с братом судится, и притом перед неверными. И то уже весьма унизительно для вас, что вы имеете тяжбы между собою. Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? для чего бы вам лучше не терпеть лишения? (1Кор.6:1−7)»
Характерно, что некоторые упреки, возводимые на Церковь, отражают, похоже, не опыт церковной жизни, а циркулирующие в определенной среде антицерковные мифы. Церкви, например, ставится в вину, что она «призывает к „православному“ мечу против неверных». Да, некоторые люди уверены, что Церковь именно это и делает — но где, в каких документах, в каких воззваниях священноначалия Русской Православной Церкви можно обнаружить такие призывы? Даже когда наша страна была вовлечена в прямые военные действия в Южной Осетии, Православная Церковь занимала последовательно миротворческую позицию и поддерживала братское общение с Грузинской Православной Церковью. Похоже, «образ врага», который автор (ы) создали себе, имеет мало общего с реально существующей Церковью и ее реальными проблемами.
Но оставим эту статью и обратимся к другим публикациям. Интересный материал появился в «Эксперте». В статье под названием «Держаться Корней» журналист Константин Мацан, рассказывает о новых взаимоотношениях между президентом Франции Николя Саркози и Католической Церковью. Франция известна как родина той воинствующей антицерковности, которая произвела такие великие опустошения в самой Франции, по всей Европе, и, особенно, в нашей стране. И сейчас Франция — глубоко секуляризированное государство. Но, как сообщает журналист, «в аэропорту Орли, куда Папа Римский Бенедикт XVI прилетел 12 сентября со своим первым официальным визитом во Францию, понтифика встречал лично президент Николя Саркози с супругой. Уже одно это заставило французскую общественность напрячься.» По мнению директора центра «Духовная библиотека» Жан-Франсуа Тири, которое приводится в статье, «Не думаю, чтобы сближение с Папой имело для Саркози миссионерские цели. Церковь нужна ему как актор общественной жизни. Он понимает, что это определенная сила. Он понимает также, и это видно по его выступлениям, что вера дает человеку важный „ценностный ресурс“ — надежду. А именно это нужно нации, чтобы она могла строить общество в долгосрочной перспективе. В этом смысле Саркози предельно прагматичен». Констатин Мацан приводит и мнение российский журналиста Владимир Можегова: ««Попытка установить более тесный контакт с Ватиканом — вполне в русле той стратегии, с которой Саркози побеждал на выборах. Он приходил к власти с намерением «пересмотреть все итоги 1968 года» — студенческой революции левацкого характера, развивавшейся в том числе под антиклерикальными лозунгами». В статье отмечается, что Церковь для Саркози «это союзник в борьбе с исламизацией Европы. Усиление дружбы с Ватиканом — это попытка растить в обществе силу, способную если не противостоять, то как минимум уравновешивать мусульманское присутствие в стране. Проблема, разумеется, не в мусульманах как таковых, а в их нежелании интегрироваться в европейское общество.
Защита же национальной идентичности поневоле заставляет держаться корней. И в отличие от большинства европейских лидеров, сталкивающихся в своих странах с той же проблемой, Саркози, принимая Папу в Елисейском дворце, прямо произнес, что корни эти — христианские".
Мы не знаем, каковы личные религиозные убеждения французского президента; однако по-видимому, он рассудительный политик, решившийся, наконец, приметить слона — отказ Европы от своих христианских корней означает ее исчезновение, и переход некогда европейских земель под власть другой цивилизации, которая от своих корней не отказывается. Тем из наших сограждан, кто любит при всяком случае оглядываться на Европу, стоило бы оглянуться на пример Саркози.
