 |
| Агентство политических новостей | Ярослав Бутаков | 08.10.2008 |
В отличие от многих государств Европы Россия никогда не имела географических рубежей, указывая на которые можно было бы уверенно сказать: вот, по ним проходит естественная граница России. Пиренеи, Альпы, Карпаты, реки Рейн, Дунай на большем своём протяжении уже десятилетиями или даже столетиями служат границами между европейскими странами.
Для России даже Кавказ не смог стать таким естественным рубежом. Чтобы геополитически обезопасить себя, Россия неизменно вынуждена была переходить через Кавказский хребет, и недавние события — лишнее тому подтверждение.
Западные границы России лежат на бескрайней плоской Восточно-Европейской равнине, постепенно переходящей в низменности Центральной Европы, и зацепиться здесь тоже не за что. Восточные пределы России продолжали увеличиваться, пока не упёрлись в Тихий океан, а реки Амур и Уссури — достаточно условная граница с Китаем. Наконец, только горные хребты Тянь-Шаня, Памира и Копетдага могли считаться естественными южными рубежами России — но после утраты Средней Азии, граница здесь зыбка и уязвима.
Россия занимает на карте мира примерно то же пространство, что три с половиной столетия назад, накануне присоединения Левобережной Украины. Даже не государственные соображения, а национальный инстинкт геополитической безопасности побуждал русских на протяжении многих веков вести войны за непрерывное расширение России. И только в середине ХХ века, при большевицких вождях, эта имперская стройка приобрела более-менее географически законченный вид на Западе. И то ненадолго.
После победы над Бонапартом западная граница Российской империи имела нелепую конфигурацию, в несколько раз превышавшую прямое расстояние между её крайними точками. Эта граница не имела ни физико-географических, ни этнографических привязок. Огромный польский выступ, служивший источником внутренних интриг и смут для Российской империи, вдавался между восточно-прусским и галицийским плацдармами соседних немецких империй и в силу этого был потенциально крайне уязвим, что и сказалось в Первую мировую войну. После же Второй мировой войны западная граница СССР прошла по оптимальной траектории, почти по прямой линии между Балтийским и Чёрным морями.
Кроме того, СССР получил крупное предполье перед своими западными рубежами. Оно также имело выгодную конфигурацию. Правда, Сталину не удалось включить в число своих сателлитов Югославию. Что касается Греции, многие источники свидетельствуют: несмотря на наличие там мощного коммунистического движения Сталин не делал попыток утвердить там советское влияние, так как изначально считал, что это безнадёжно. Греция в силу протяжённости береговой линии очень угрожаема с моря, и её оборона от англо-американского блока представляла бы для сугубо континентальной державы СССР большую проблему.
Итак, западная граница имперского пространства России — по Одеру, Судетам, предгорьям Альп и Балканам — была близка к оптимальной. Граница собственно России — по Бугу, Тисе и Пруту — тоже (правда, при сохранении Белостокской области в Белоруссии и передачи всей Восточной Пруссии РСФСР была бы ещё лучше).
Но, к сожалению, геополитические успехи России на разных направлениях не совпали по времени.
Отпадение Финляндии от России поставило под угрозу север нашей страны с её имперским символом-столицей и незамерзающим портом на Атлантике. Эту проблему лишь отчасти и временно удалось решить во Второй мировой войне. Но, кстати, ругая Хрущёва за его подарок Украине, многие наши патриоты забывают, что другой спонтанный шаг Никиты Сергеича — лишение Карелии статуса союзной республики — оказался на удивление дальновидным: иначе бы в начале 90-х не только Калининград, но и Мурманск был бы отрезан от России.
Очень многое было упущено не только советскими вождями, но ещё раньше Российской империей.
Кавказский хребет, как мы видели, не защищал Россию от внешних врагов. Поэтому в конце XVIII — начале XIX вв. Россия шагнула за него. При этом грузины были союзниками России, а абхазы — её упорными противниками. Это объяснялось тем, что грузинская феодальная знать надеялась русскими руками поработить себе абхазов и другие народы Западного Закавказья (не в этом ли вечном стремлении к халяве за счёт иностранцев заключается «грузинская национальная идея»?)
Постепенно Россия вышла на Анатолийское плоскогорье, захватив Карс. Могла бы и Эрзурум, да только после каждой военной победы российские дипломаты сдавали её плоды.
Целью войны 1914 года был не только захват Константинополя, но и выход через Армению и Киликию напрямую к побережью Средиземного моря. Это и стало бы достижением естественных рубежей России на этом направлении. Не получилось.
Огромные пространства полупустыни от Каспийского моря до Алтая долго служили фактором беспокойства для России. В середине XIX века Россия перешла здесь в решительное наступление и вышла к рубежам, которые с некоторой долей допущения можно считать естественными — к могучим горным цепям Центральной Азии. Правда, дальнейшее продвижение было остановлено — не природой, а Англией.
Эта граница России, в конечном итоге, оказалась самой стабильной в истории — она продержалась неизменной больше ста лет. Теперь граница снова там же, где и в конце XVII века. Она, правда, «гарантирована» договорами с центрально-азиатскими государствами. Но кто поручится за дальнейшее? Ведь на протяжении тысячелетий этот регион Земли служил источником самых резких геополитических подвижек.
Попытка России утвердиться в Маньчжурии в начале ХХ века была не единственной подобной акцией на китайском направлении. Кстати, поражение в войне с Японией 1904−1905 гг. вовсе не остановило русской экспансии в Маньчжурии. Харбин развивался, превращаясь в мощный русский анклав на территории Китая, связанный с Россией стратегической железной дорогой.
Конец русскому присутствию в Маньчжурии положил. Советский Союз. Сначала с помощью Сталина режим Мао Цзэдуна ликвидировал русскую «белогвардейскую» колонию, а затем Хрущёв отказался от законных прав СССР на КВЖД и Порт-Артур.
В конце Второй мировой войны Тибет и Восточный Туркестан представляли собой де-факто независимые государства, лишь номинально подчинённые гоминдановскому правительству. Советский Союз помог китайским коммунистам вернуть эти территории под власть Пекина, который, как думалось Сталину, будет вечным союзником СССР. Хотя имелся реальный шанс присоединить эти регионы к СССР под маркой воссоединения Казахстана и других центрально-азиатских советских республик.
Рубежи СССР, пролегшие по Гималаям, Восточному Тибету и Великой Китайской стене, включавшие Тибет, Восточный Туркестан, Монголию (Внутреннюю и Внешнюю) и Маньчжурию, имели бы естественный характер с точек зрения и физической географии, и этнографии, отделяя этнически собственно Китай. В этнографических границах 60-летней давности Китай никогда не смог бы претендовать на положение мировой державы. Теперь же в названных регионах (кроме Внешней Монголии) подавляющее большинство населения — ханьцы.
Нынешние границы РФ не соответствуют ни этнографическим границам великорусского народа, ни заметным географическим рубежам. Такая ситуация может быть только кратковременной. Или Россия снова реализует имперский проект, что будет связано с очередными огромными затратами национальной энергии в неблагоприятных условиях. Это само по себе, как опасаются многие, может поставить крест на существовании русской нации. Однако даже события этого года на Кавказе показывают, что имперская доминанта государственного строительства России неистребима, поскольку детерминирована геополитикой, и проявляется даже тогда, когда империя переживает рудиментарное состояние.
Сценарий же, при котором этнографические границы великорусского этноса будут служить контурами российского политического союза, представляется антиисторической утопией. Автор этих строк в своё время описал угрозы такого негативистского сценария в серии статей «Построссийское пространство». (www.rpmonitor.ru/pob/) Замыкание русских в некую резервацию-крепость поставит крест на России как на факторе международной политики. В лучшем случае, нам позволят сыграть в никому не опасный национал-изоляционизм отдельных «русских республик» на Севере Европейской части РФ, лишённых средств внешней обороны. А скорее всего, не дадут сделать и этого.
Выход — только в восстановлении Россией имперского статуса. Границы Империи всегда динамичны. Империя есть государство, имманентно стремящееся к расширению.
Вот только базисом имперского строительства всегда служит энергия державного этноса. Без наличия ядрового великорусского политического образования любой имперский проект обречён на провал.
