 |
| Вечерняя Москва | Иоанн Охлобыстин | 18.11.2005 |
Иван ОХЛОБЫСТИН, некогда экстравагантный сценарист и актер, а ныне священнослужитель и примерный отец пятерых детей, в последнее время практически не дает интервью. Мне, можно считать, сильно повезло. На встречу с вашим корреспондентом отец Иоанн явился в черной рокерской «косухе», цветной шапочке, волосы заплетены в тоненькую косичку. И немедленно проявил заботу о ближнем: настойчиво попытался меня накормить, заявив, что сам-то он сыт: «Дети мои обедали, ну и я за ними доел».
Передо мной открылись врата
— Вы в последнее время усиленно избегаете публичности. Бежите от мирской суеты?— Зачем людям собой голову забивать? Ничего особенного в моей жизни не происходит. Служу в храме Святителя Николая в Раушском переулке или в храме Софии Премудрости Божие на Софийской набережной. Все время занят писаниной, сейчас выпустил книгу «XIV принцип».
— Богословская литература?
— Нет, сказка для взрослых. Конечно, герой определяет себя в самом начале повествования как православного христианина, но не в этом суть. Пишу сценарии. Последний называется «Мотылек». Про семилетнюю девочку, которая случайно отстала от родителей, и городское дно становится ей защитой.
— Вы были талантливым актером и драматургом, а священнослужитель, по собственному же признанию, средненький.
— Что есть, то есть. К тому же я не выбирал: «Родина сказала: надо, комсомол ответил: есть».
— Хотите сказать, священный сан сам вас нашел?
— Хорошо, я бы мог продолжать снимать картины. И вот однажды я бы сделал гениальный фильм. Мне бы дали премию, на которую я бы купил хороший дом для своей семьи. Но все это ничто по сравнению с тем ощущением присутствия Вечности, которое я получаю во время богослужения. Кстати, если бы я не принял сан, то, скорее всего, жил бы сейчас за границей в окружении топ-менеджеров, которые не могут вернуться в Россию по причинам юридического характера.
— Отец Иоанн, не секрет, что ваше рукоположение многими ортодоксами было воспринято как очередное, особо извращенной формы, глумление над православием. А коллеги и журналисты решили, что это нехилая пиар-акция с вашей стороны.
— Это была бы гениальная пиар-акция! Но это не так. А возмущались?! Правильно возмущались. Непостижимо, чтобы человек с моей биографией стал священнослужителем. Хотя в истории церкви есть много подобных примеров, начиная с апостола Павла, который был гонителем христиан. Только не подумайте, что я сравниваю себя с апостолом. Я простой человек, который беспрерывно борется с самим собой. В свое оправдание могу сказать, что эпатажем занимался исключительно потому, что хорошо понимал те правила, по которым в моей профессии надо играть.
— Когда становились священником, сомнения вас посещали?
— Все произошло стремительно. Одна беседа с митрополитом Среднеазиатским Владимиром Икимом — и решение было принято. Он сказал: «Твое предназначение быть священником. В душе у тебя неспокойно оттого, что ты сейчас не на своем месте». Выдернул меня из моего хулиганского прошлого, как редис из земли в дождливую погоду. Когда-то, как это ни смешно, к церковной жизни меня подтолкнула йога, которой я занимался семь лет. Однажды я таки, кажется, добился сатори (высшее состояние сознания). И если визуализировать мои ощущения, то передо мной открылись врата и оттуда пахнуло таким океаном, что я сообразил (я вообще смекалистый калужский селянин): один туда — никогда! Только на церковном корабле. А те мои знакомые, которые все же высунули голову за эти врата, сейчас по психдомам сидят, пилюльки сосут.
Пори чадо свое
— Вы, когда становились священником, уже были женаты на актрисе Оксане Арбузовой. Какова была ее реакция?— Ей понравилось. Сейчас она хрустально-чистая христианка. Если я спасусь, то только через нее. У меня одного никаких шансов.
— Ходят слухи, что Оксана вернулась к актерской профессии.
— Это преувеличение. Она всего-навсего снялась в рождественских сказках для детей. Ей недавно сделали предложение вести православную передачу на телевидении. Думает.
— Что смущает? Вы не разрешаете?
— Я-то «за». Согласен со всем, что моя жена находит разумным. Но она опасается, что ей не будет хватать времени на детей. Она настоящая мать, женщина-терминатор. Оксана умудряется отвезти детей в школу, свозить на кружок, все постирать, вымыть, в иконописной мастерской закончить икону, забрать детей из школы, выучить правило ко причастию, встретиться со своими подружками…
— А тем временем вы…
— А я могу еще даже не проснуться, особенно если всю ночь писал. У нас все рушится, надо ремонт делать, поэтому я много пишу. Я, впрочем, тоже трудоголик. Самое радостное ощущение, когда завершил какое-нибудь дело, особенно если оно казалось невозможным.
— Батюшка, это правда, что вы порете своих детей?
— Да, но не радикально. Детей нужно пороть. Есть книга «Домострой», такая сердитая, но на самом деле не сердитая, а целесообразная. Там сказано среди прочего: «Пори чадо свое, дабы не умыло оно твое лицо слезами». До 12 лет ребенка надо шлепать. (Задумывается) Наверное, и дальше, лет до 50 не повредит. И все родители, у которых дети не в качестве альтернативы пуделю, это понимают.
— Что это за «пудель» такой?
— Это когда ребенок у родителей принципиально один. Я думаю, семья начинается с трех детей. Женщина понимает, что такое материнство, только трижды родив, а у мужчины формируется общинное мышление. Он начинает думать за общину, даже когда покупает игрушки: важно, чтобы никто не обиделся, не почувствовал себя обделенным. Должно быть так: маленькая ячейка — семья, потом община при храме, потом государство.
— Расстроитесь, если ваши дети выберут актерскую профессию?
— Я бы, конечно, хотел, чтобы они стали врачами, летчиками. Но буду потворствовать им в их собственном выборе. Девочкам я бы в первую очередь пожелал стать хорошими женами, найти свою половину. Без половины человек не целостен. Девчата у меня активные, даже слишком. У старших желтый пояс по айкидо. Учителя жалуются, что они в школе применяют приемы, пытаются таким образом восстанавливать справедливость. Хочу, чтобы они начали изучать танго, вальс и фонтанго. Чтобы не опозорились на выпускном вечере. Я сам тоже айкидо занимаюсь, сейчас усиленно сгоняю вес. Потому что скоро начнутся спарринги.
— Вам, батюшка, мне кажется, больше пристало бы заниматься русским рукопашным боем.
— Ерунда какая! Нет такого боя. Это вам скажет любой осведомленный в теме боевых искусств человек. Я видел учебник по этому бою. Автор все содрал с пособия по тайскому боксу, те же самые приемы, только называются они на псевдорусский манер. Например, «отшлепок двойной пяточкой». Эдакий «…и аж заколдобился…» Ильфа и Петрова.
— Предпочитаете жесткий спорт?
— А еще ролики, альпинизм. Поверьте, мне есть чем заняться: в пейнтбол играю — эдакие солдатики для сорокалетних, ножи инженерю. А кует мне их известный кузнец Титов. Поддерживаю форму как киношник, смотрю все новинки.
Не чувствую ангелов за спиной
— Бывает искушение по-настоящему вернуться в кино?— Это как Господь управит. Вдруг мне патриарх скажет: «Иди в фитнес-клуб, наращивай мускулы, и будешь ты терминатора играть». Я не начну кричать: «Нет, святые отцы, только не это!» Мне придется подчиниться. Священнослужители, они как военные.
— Вы начинали интересный замысел — цикл кинофильмов о святых Русской православной церкви. Почему все заглохло?
— Такие вещи всем миром надо делать. Мне давали на этот проект деньги мои друзья-бизнесмены. Я мог бы продолжать дальше паразитировать на их щедрости, но рано или поздно они стали бы раздражаться. А я считаю, что никакой гениальный проект не стоит одного человека, который будет злиться при виде церковных куполов. Я не хотел их отвадить от церкви. Жаль, конечно, потому что, по-моему, этот проект идеален с точки зрения государственной идеологии — история Государства Российского в лицах.
— Став священником, вы, наверное, потеряли многих своих прежних друзей?
— Никого я не потерял, только приобрел.
— Пытаетесь наставлять их на путь истинный?
— Я говорю честно и прямо то, что думаю: «Детей надо причащать, будут папу-маму любить, в старости обеспечат. Думай об этом, друг мой, думай!» Потому что совершенно убежден, что церковь — единственный способ выдержать все тяготы жизни. Но я осторожно даю советы, мне очень неудобно перед небом, если я сделаю что-нибудь не так по отношению к человеку. Это даже не страх Божий — Бог всемилостив и все прощает. Нет более тонкой субстанции, нежели душа, и вмешиваться в нее можно лишь по желанию самого человека и очень осторожно. К тому же, я не чувствую ангелов за спиной, у меня нет мистического опыта.
— Батюшка, а в свет вы хотя бы иногда выходите?
— Друзья выводят, но это тяжело, потому что у меня слишком умные друзья. Один товарищ пригласил недавно на джазовый концерт. Собрались знатоки джаза, а я сидел среди этих маньяков как зайка, уши у меня были красные, потому что в одно ухо мне дудели в дуду, а в другое били в барабан. Да, я диковатый. Как был деревенщина, так и остался.
Потом был тонкий хлад
— Отец Иоанн, вас считают большим оригиналом в церковной среде, говорят, что вы даже богослужения проводите на свой особый манер.— Ерунда. Богослужение надо проводить в соответствии с традицией. Богослужение — это не театральное действо, а мистическое. Большинство людей, которые приходят в храм, даже не понимают, что происходит, но ощущают некий внутренний трепет. Как говорится в псалме: «Сначала был ветер, но это был не Бог, потом был гром, но это был не Бог, потом был хлад, но это был не Бог, потом был тонкий хлад, и в тонком хладе был Господь». Тонкий хлад на обыденном языке — это мурашки, трепетное ощущение. Я глубокий противник перевода церковных богослужений на русский язык. Потому что при этом теряется смысл многих слов. Отличие русских людей от остальных — коренное: мы говорим на богослужебном языке, даже когда с соседями ругаемся.
— Даже когда нецензурно?
— Да, поэтому бранная лексика не приветствуется.
— Ходят слухи, что именно у вас исповедуется весь московский бомонд.
— Неправда. В той же мере, что и у других священников.
— Где вы летом отдыхали?
— Милые люди пригласили на Кипр, оплатили дорогу, сам бы я не потянул, билеты недорогие, но когда умножаешь на восемь…
— Слышала, одно время вы предлагали свои услуги в качестве духовника коммерческим корпорациям.
— Не секрет, что в корпорациях уровень стресса очень велик. Для русского человека рассказывать о своих проблемах психоаналитику — это абсурд, он лучше случайному человеку в поезде всю душу выложит. Или батюшке. Вот я и подготовил для компании «Никойл» проект психотерапевтического кабинета. Специально для этой цели получил диплом психолога, окончил Институт нейролингвистического программирования и курсы гипнотерапии по методу Эрриксона.
— То есть методами манипуляции человеческим сознанием владеете в совершенстве?
— Тот психоанализ, который преподносят в психотерапевтических кабинетах восторженные дамы, — это одна триллиардная того, что нам подсказывает опыт исповедальной практики. Исповедь — это тот же психотерапевтический акт. Человек пытается рассказать, а священник — понять. Но информация просочилась в прессу и была представлена так: «Попы-мироеды тянут к корпорациям свои жадные короткие пальчики». Руководство «Никойла» испугалось.
— Как же вы вообще решились с банкирами дело иметь? На них же очевидный грех мздоимства!
— С одной стороны, так, а с другой — менеджер, который выдает ссуду, сам очень рискует. Если клиент не вернет деньги, его могут в тюрьму посадить. Он в каком-то смысле жертвует собой.
— Я хотела вам показать текст нашей беседы перед публикацией, но, говорят, вы перестали пользоваться Интернетом?
— Но не потому, что чураюсь мира, мне вирус на компьютере весь софт порушил. Такой вирус живучий, что я, дипломированный программист, с этим поганцем справиться не могу.
ИЗ ДОСЬЕ «ВМ»
Иван Охлобыстин родился в семье военного врача 22 июля 1966 года в Тарусе. С 1978 г. живет в Москве. Служил в армии (ракетные войска). В 1991 г. окончил ВГИК. Сценарист — «Даун Хаус», «ДМБ», «Максимилиан», «Мытарь» и др. Режиссер — «Арбитр», «Чушь. Рассказ ни о чем». Актер — «Нога», «ДМБ», «8 ½ долларов», «Мама, не горюй», «Мужчина для молодой женщины», «Кризис среднего возраста» и др. Получил 34 отечественных и международных приза в области кинематографии. Работал обозревателем в издательских холдингах «Коммерсант», «Совершенно секретно», одновременно сотрудничал с ведущими российскими телеканалами. Во МХАТе поставил две пьесы: «Злодейку» и «Максимиллиан Столпник». Женат, имеет 5 детей.